ВАЛЕЖНИК

Это - отжившие своё, некогда замертво упавшие в лесу стволы мощных деревьев, или их, некогда цветущие, ветви. Говорят, их теперь, по милости сытого  решения государственной, (не народной), Думы, можно простолюдинам собирать бесплатно. Да неужели?! А мы ведь, сирые, без всяческого руководства извне, только и жили тем, что грелись пламенем воспоминаний о жизни ушедших. И очень хотели быть похожими на них. Как могли, конечно. Но от души...

Однажды, на десятый год после Войны, уходя на полевые работы, мама как-то вручила мне двадцать пять рублей, и доверила купить в магазине хлеб (20 копеек за буханку). Маленький, но не по возрасту сообразительный, я понял, что самому мне, семилетнему, с этой почётной миссией не справиться. И я пригласил с собой соседского мальчишку Ваську Попова...

Полдня мы, с Васькой, носили пахучие буханки хлеба из магазина в наш дом.

Ни одну даже не надломили и не надкусили. И были искренне поражены, когда моя мама, вернувшись с работы, с ремнём в руках погнала нас в степь.

Ваську она обогнала быстро, а за мной гналась долго. «Ах ты ж, одоробло!» - выкрикивала она. «Да что же это за несчастье: у всех дети как дети, а этот!.. Кто тебя просил?! Надо же было купить одну буханку! А ты?.. Ты же последние деньги растратил! Вот я тебе!»

Потом, убитая горем мама, ходила к завмагу Пивоварову с просьбой принять назад весь «склад хлеба», и вернуть последние деньги, но тот ей отказал:

«Хлеб возврату не подлежит! Хлеб возврату не подлежит!»

А на следующее утро сам прибежал: «Павлина Григорьевна, выручай! В районной пекарне что-то сломалось, хлеб не завезли! Беда! Что скажу рабочим и начальству? Верни, пожалуйста, хлеб! Я доплачу!»

Но обиженная мама только глянула не него, и молча указала на дверь.

За хлебом люди приходили не в магазин, а к маме...

А кто-то, с высоты своего беспечного, сытого времени, разрешает нам бесплатно собирать валежник...

Или вот ещё.

Как-то, мой старший брат Саша – юный ветеринарный врач, из очередной, оздоровительной поездки по многочисленным табунам конного завода, привёз мне на своей скаковой кобылице. по имени Мгла, раненого степного орла.

Я поселил его в опрокинутой железной бочке, которую устелил сухой, пахучей травой.

В это время, единственная наша квочка, сидевшая в курятнике на яйцах около двух недель, куда-то ушла, и не появлялась более часа.

Все наши пошли искать её в бурьяны.

«Остынут яйца! – сокрушался вдалеке мамин голос. – Пропадут цыплята!»

«Не пропадут!» - радовался я.

Сбегал в курятник, забрал все, брошенные квочкой, яйца, и подложил их под тёплое брюхо орла.

Все поисковики вернулись только минут через тридцать. Мама несла в руках пойманную квочку, и сокрушалась: «Пропали яйца! Остыли!.. Пропали яйца, остыли!»

«Ничего не пропали! – сказал я, не умея сдержать своей радости. И, под удивлёнными взглядами всех, домашних, вытащил из бочки спасительного орла.

Яиц под ним не оказалось. Орёл их просто съел.

И мои босые пятки снова сверкали в безбрежной степи...

И, если вы, не знавшие горя правители, считаете всё это валежником, который милостиво разрешили нам собирать бесплатно, если искренне держите в праздничных храмах зажжённые свечи... то перекреститесь!