ДИВО

- Ночью будет мороз, - сказал молодой женский голос. И замер, споткнувшись о полную луну.

Она, луна, яркая и холодная, медленно выплывала из-за сельских крыш.

От домов, от их дымящихся труб, от голых деревьев и от телеграфных столбов отчётливо протянулись по серой земле длинные чёрные тени.

- Ночью будет мороз, - повторил молодой женский голос, - а у вас нет наколотых дров, и я сейчас принесу вам свои… Разве так можно?

Хлопнула дверь, на крыльце сухо проскрипели половицы.

Кто-то где-то покашлял.

Длинные чёрные тени на серой земле и луна над раздетым предзимним селом...

Много дней болевший Андрей, зябко кутаясь в одеяло, сказал в горячечном бреду:

- Ночь… будет мороз.... так… можно.

А когда за окном снова прозвучали лёгкие шаги прибежавшей женщины, ему послышался и ещё чей-то голос, даже, вроде бы, взволнованный крик:

- Ты куда, ты куда?

- Сам не знаю. Куда-то, - тихо вымолвил он и сбросил с себя одеяло.

- Не ходи! - предупредил этот голос. - Опасно! Там - вальс!

- Вальс? - пробормотал всё в том же бреду тяжело заболевший на прошлой неделе Андрей... - Какой вальс?

- «Ночью будет мороз». Не ходи!

- Надо, Вальс.

- Нет!

- Надо, Вальс.

- Нет!

- Надо.

И опять - звук чьих-то шагов. И опять:

- Ты куда, ты куда?.. Не ходи!.. Это опасно!.

А в природе всё чутко молчало. Ни вальса, ни даже намёка на какой-нибудь звук. Тишина, тишина, тишина… И луна.

А когда чёрные тени на серой земле зашевелились и убежали под дома и под их заборы, когда полная луна вышла на середину предзимнего неба, голые ветки деревьев, антенны над крышами, провода телеграфных столбов стали постепенно белеть и искриться блёстками первого инея.

Но больной этого не видел. Он в бреду танцевал. Вальс под названием «Ночью будет мороз». Так сказал чей-то голос:

- Белый вальс «Ночью будет мороз»! Приглашают дамы! - сказал этот голос.

И больного закружила лихорадка-озноб:

- Раз-два-три, раз-два-три!

С какой-то молоденькой девушкой в белоснежном наряде.

Больному всё хотелось прижать эту девушку в белом к себе, но ему это никак не удавалось - он не чувствовал её тела. Вместо тёплого тела он обнимал воздух. Прозрачный, холодный.

- Раз-два-три, раз-два-три!.. Ночью будет мороз, а у вас нет наколотых дров, и я сейчас принесу вам свои, - сказала молоденькая девушка из воздуха. И на глазах растворилась, исчезла.

И больной вдруг ослабел и вспотел.

- Не ходи! - попросил он устало. - Там опасно!

- Ничего, - откликнулся ласковый голос. - Всё, слава Богу, прошло…

Утром, в печке, трещали дрова, и на стене, над плитой, дрожали розовые круги тёплого света, исходившего из щелей между чугунных конфорок.

- Мама? - окликнул больной, просыпаясь.

- Я.

- А где эта?

- Которая?

- Которая за дровами пошла.

- Соседская Лиза?

- Нет. Та, вся в белом.

- А! А ты глянь-ка в окно!

За высоким окном падал снег...

А чуть ниже, запрокинув голову и вскинув ладони вверх, ловила первые снежинки счастливая девушка Лиза