БРИКС: вызовы глобальному статус-кво

Термин БРИКС – который относится к блоку поднимающихся экономик Бразилии, России, Индии, Китая и Южной Африкb –  ,был введён в обращение несколько лет назад аналитиком Голдман Сакс Джимом О’Нейлом, считавшим эти страны многообещающим рынком двадцать первого века для финансового капитала. Но даже если бы О’Нейл и не изобрёл само название, БРИКС возникли бы, как сознательное образование крупных, быстро развивающихся государств со связями, противоречащими традиционным центрам экономик Европы и США.

БРИКС заслужили внимание во время прошлого саммита в Бразилии в середине июля, ведь они теперь стали экономическим альянсом, представляющим вызов глобальному статус-кво; тогда они ввели в действие две новаторских организации с намерением соперничать с Международным Валютным Фондом, где доминируют США и европейцы – соглашение о резервном фонде с первоначальным капиталом $100 миллиардов, который будет доступен для членов БРИКС в случае нужды в финансировании, и новый Банк Развития с полностью легализованным капиталом $100 миллиардов, открытй для всех членов ООН. Обе организации нацелены на слом глобальной хватки Севера над финансами и развитием.

Но хотя страны БРИКС пояснили свое желание ослабить контроль над глобальной экономикой со стороны США и Европы, им придётся столкнуться с некоторыми серьёзными проблемами у себя дома.

Пользуясь выгодами глобализации

БРИКС находятся в числе ключевых бенефициантов направляемой корпорациями глобализации, своим подъемом они обязаны связи глобального капитала и дешёвой рабочей силы, которая последовала за более полной интеграцией бывших не-капиталистических или зависимых капиталистических государств в глобальную капиталистическую систему в прошедшие 30 лет. Такой союз был одним из факторов, которые подняли уровень прибыли и вытянули глобальный капитализм из кризиса стагнации в 1970-е и 80-е.

Будьте уверены, БРИКС – капиталистические режимы, хотя и с большим центральным аппаратом, способным контролировать рабочих.

Например, в Китае, хотя руководство Коммунистической партии и сохраняет социалистическую риторику, реальность такова, что через тридцать лет после про-рыночных реформ Ден Сяо Пина страна представляет собой сегодня – по словам  философа из Словении Славоя Жижека – «идеальное капиталистическое государство: свобода капитала при том, что государство выполняет «грязную работу», контролируя рабочих». Жижек говорит, что Китай «по-видимому, воплощает новый вид капитализма» с «неуважением к последствиями для окружающей среды и нарушением прав рабочих, подчинением всего и вся, неустанной погоне за развитием и тем, чтобы стать новой мировой силой».

Другие страны БРИКС могут не обладать столь же принудительной и извлекаемой силой, как китайское государство,а три из них – Бразилия, Южная Африка и Индия – выборные демократии. Бразилия Лулы, надо отметить, унаследовала развивающееся государство, выкованное бразильской военно-технократической элитой, которая обеспечила так называемое «Бразильское чудо»  в 1960-х и 70-х. Правление в Южной Африке Африканского Национального Конгресса ввело централизованный государственный аппарат, который был заточен режимом апартеида не только на репрессии, но и на дополнительную эксплуатацию. И, конечно же, Россия Путина унаследовала старое, сверх-централизованное советское государство.

Хотя может состояться и здравая дискуссия о том, можно ли назвать эти режимы нео-либеральными, но нет сомнений в том, что это капиталистические режимы, ставящие приоритет прибылей выше социального обеспечения, ослабляющие первичные ограничения рыночных сил, нацеленные на интеграцию в глобальную экономику, следующие консервативной финансовой и монетарной политике, демонстрирующие тесную кооперацию между государственными элитами и доминирующими экономическими силами и, что ещё более важно, полагающиеся на сверх-эксплуатацию своего рабочего класса, как мотора быстрого роста.

Противоречия с ключевыми экономиками

Хотя страны БРИКС стали основными выгодополучателями направляемой корпорациями глобализации, их интеграция в мировую экономику отмечена сложными отношениями с традиционными центральными экономиками Европы и США.

Верно, некоторые из них, в частности Китай, развили инвестиционный режим, крайне гостеприимный для иностранного капитала. Но все они также манипулировали иностранным капиталом, чтобы аккумулировать технологическую и управляющую компетентность и в итоге избавиться от иностранных дельцов. Даже при том, что они вновь придали энергии глобальному капитализму в целом, они решительно преследовали националистические цели усиления своего влияние против традиционных центров глобальной экономической, политической и военной силы.

Это наиболее ярко видно на примере отношений Китая и США. Американский потребительский спрос подтолкнул быстрый рост ориентированной на экспорт китайской экономики, но Китай всё больше бросает вызов гегемонии американского доллара как главного обменного средства. И вытесняет США, как основного инвестора и торгового партнера из многих стран Латинской Америки – так называемого «заднего двора» Америки.

Если конкуренция стала явной на экономической уровне, то она ещё более яростна на геополитическом уровне. В недавние годы Пекин сдвинул свою политику «мирного подъема» на глобальной сцене к открытому вызову военной мощи США и Японии, двум экономикам, с которыми Китай глубоко интегрирован в западной части Тихоокеанского региона. В то же время отношения России с Европой и США – двумя основными блоками, с которыми у Москвы развитые значимые экономические узы, особенно в финансах и энергетике – ухудшились, поскольку президент России Владимир Путин отвергает расширение НАТО до порога России.

От мотора роста к стагнации

В 2001 О’Нейл определил БРИКС, как «моторы глобального роста». Следующие несколько лет доказали его правоту, поскольку поведение стран по ключевым индикаторам – скорость роста ВВП, рост доходов на душу населения и скорость возврата по инвестициям – обошли показатели США и других экономик Севера.

Когда разразился глобальный финансовый кризис, БРИКС поначалу казались ослабленными коллапсом их рынков на севере, в 2008 году скорость роста их экономик значительно замедлилась. Однако восстановление было стремительным, с запуском в некоторых странах контр-цикличных программ стимулирования. Например, в Китае программа стимулирования стоимостью $586 миллиардов – что, учитывая размер экономики, больше, чем стимулирующая программа Обамы стоимостью $787 миллиардов – развернула вспять экономические сокращения не только в Китае, но и в соседних государствах, которые стали крайне зависимы от китайских потребителей, потребляющих их товары.

В этом контексте лауреат Нобелевской премии Майкл Спенс предсказал в своей книге «Следующее Приближение», что БРИКС заменят США и Европу в качестве ключевых двигателей мировой экономики. За десятилетие, уверенно предсказал Спенс, доля БРИКС в мировом ВВП перейдёт отметку 50%. Большая часть роста, сказал он, придёт от «эндогенного роста двигателей растущих экономик, подкрепленного расширением среднего класса». Более того, по мере роста торговли между БРИКС, «будущее растущих экономик – снижение зависимости от спроса индустриальных государств».

Едва книга Спенса вышла из печати, действия БРИКС уничтожили его радужные предсказания. Начиная с 2012 стагнация глобальной экономики поглотила БРИКС, а серьёзное, явно запущенное стимулированием восстановление 2009 года оказалась краткосрочным. Скорость роста Бразилии упала с 5,3% в 2010 до 1,5% в 2012, Индии – с 8,2 до 3%, России – с 4,9 до 2,5% и Китая с 9,8 до 7,2%. Этому почти одновременному замедлению роста БРИКС сопутствовал отток иностранного капитала, что понизило стоимость валюты, увеличило инфляцию и усилило неравенство.

Кризис направляемого экспорта роста

Экспортно-ориентированное производство основано на эксплуатации сотен миллионов рабочих в разных частях света, ранее независимых или периферийных для глобального капитализма, – такова была модель интеграции большей части БРИКС в международную экономику. Подобная стратегия концентрировала приоритеты, стимулы и ресурсы на экспортном секторе, подавляя внутренний спрос и создавая искажения на внутреннем рынке. При зависимости от стагнирующего или подрядного рынка Европы и США, экспортно-ориентированная стратегия вошла в серьёзный кризис.

Китайский кризис иллюстрирует трудности разрыва с моделью экспортно-ориентированной продукции. Китайская стимулирующая программа была задумана в помощь переходу страны к новой, ориентированной на внутренний спрос экономике, где рост шёл бы за счет китайских потребителей, а не иностранных импортёров. После некоторого первоначального успеха Китай развернулся назад, к тому, чтобы полагаться на экспорт товаров в США и на европейский рынок. По словам Ю Йонг Динга, одного из самых влиятельных пекинских экономистов, зависимость миллионов китайских рабочих от экспортного сектора «стала структурной. Это означает, что снижение китайской торговой зависимости и торговый излишек представляют нечто большее, чем вопрос регулировки макроэкономической политики». Возвращение к экспортному росту отражает мощное влияние, которым обладает ряд сил периода реформ, которые, как выражается Ю, «трансформировались в закреплённое право и сражаются за то, чтобы защитить им принадлежащее».

Экспортное лобби – в которое входят частные предприниматели, менеджеры государственных предприятий, иностранные инвесторы и правительственные технократы – остается сильнейшим в Пекине. Придерживаться экспортно-ориентированной модели было тупиком, по словам Ю, поскольку китайская «модель роста теперь почти полностью исчерпала свой потенциал». В качестве экономики, которая наиболее успешно катилась на волне глобализации, Китай «достиг ключевого узла: без болезненных структурных регулировок импульс экономического роста может внезапно прекратиться. Быстрый рост Китая был достигнул крайне высокой ценой. Лишь будущие поколения узнают его истинную цену».

Социальные конфликты на подъёме

Кризис экспортно-ориентированной модели, вероятно, усилит социальные конфликты в БРИКС, которые уже интенсифицировали период быстрого роста. Самая взрывоопасная проблема – растущее неравенство.

В Бразилии, у которой один из самых высоких уровней неравенства в Латинской Америки, последствия явились в форме восстаний по всей стране в 2013 году. Вспышки запустила  взрывоопасная комбинация роста платы за проезд на транспорте, уничтожение государственных служб и перемещение городских жителей  и коррупция, связанные с сооружением инфраструктуры к Кубку Мира.

В Южной Африке иллюзия сферы БРИКС, вызванная Кубком Мира 2010, была потрясена протестами шахтёров и убийством сорока четырёх человек в августе 2012-го. Марикана продемонстрировала инфраструктуру развитой страны, сосуществующую с одной из наиболее неравных структур доходов.

В Китае «массовые случайности» – эвфемизм протестов – удвоились между 2006 и 2010 годами, достигнув 180 000 по данным Китайской Академии Правления. Причины рознились, – от захвата земель и официальной коррупции до деградации окружающей среды. Протесты против загрязнения окружающей среды и других форм экологической дестабилизации оказались весьма многочисленными и подчеркнули властное подчинение качества жизни высокой скорости роста. В Китае и других странах БРИКС идея, открывшаяся правящему классу, состояла в том, что существует компромисс между защитой окружающей среды, трудовыми правами и развитием. В 2010-м, однако, удачная забастовка за повышение зарплат рабочих завода Хонды в Нанхае начала новую эру сопротивления, на этот раз её возглавили рабочие, служившие опорой экспортно-ориентированного производства. В июне 2011-го настал черёд тысяч плохо оплачиваемых рабочих-швейников в Зенгчене, так называемой мировой столице «голубых джинсов», протестовать с забастовками и волнениями. Эти события стали финальным шоу для забастовок в апреле прошлого года с участием 30 000 рабочих в Донгане, вблизи Гуанчжоу, которые нанесли удар  подрядчику производства Юе Юень, возможно, крупнейшему производителю фирменной обуви в мире.

И это движение разрастается. «Более тридцати лет проекта Коммунистической партии рыночных реформ», отметил автор прогрессивного журнала «Якобин», «Китай без сомнения является эпицентром глобального трудового беспокойства. Хотя официальная статистика и отсутствует, но очевидно, что тысячи, если не десятки тысяч забастовок происходят каждый год. Все они – несанкционированные – в Китае не существует такого понятия, как законная забастовка. Итак, в обычный день, вероятно, происходит где-то от  полу-десятка до нескольких десятков забастовок.

БРИКС и глобальный Юг

Несмотря на практику эксплуатация дома, БРИКС рисуют себя образцами глобального Юга, обеспечивая лидерство в таких блоках, как «Группа 77 и Китай» в международных переговорах и «Группа 20» в ВТО.

Однако критики БРИКС говорят, что их инвестиционная и торговая деятельность противоречит великодушному позиционированию в отношении развивающихся стран.

Большая часть критики направлена против Китая. Хотя Китай и влил миллиарды долларов в помощь странам Африки к югу от Сахары, – намного больше в реальности, чем Мировой Банк – он подвергся критике местного населения за использование китайских рабочих вместо того, чтобы нанять местную рабочую силу, за заполнение розничных рынков китайскими товарами и поддержку репрессивных режимов экономической помощью. В Юго-Восточной Азии китайская экономическая дипломатия, как говорят, рассчитана на разделение общей позиции региона по вопросу Южно-Китайского моря с изоляцией, в частности, Филиппин и Вьетнама.

Хотя значимая часть критики и правомерна, подъем БРИКС – благо для Юга. В геополитике развития БРИКС ныне выполняют роль, которую когда-то играл Советский Союз, когда они боролись за достижение политической и экономической независимости. Мрачный период однополярного доминирования США, с их неолиберальными организациями и идеологией, подошёл к концу именно с возникновением блока БРИКС, и это – крайне положительное изменение.

Будущее БРИКС

При том, что ориентированное на экспорт производство и глобализация сейчас в кризисе, встает вопрос: каково будущее БРИКС? Понятно, что, возможно, БРИКС не порвут с нынешней парадигмой роста. Однако в правящих кругах существуют серьёзные дискуссии относительно путей преодоления нынешнего кризиса.

Один из вариантов для БРИКС – стать более интегрированными друг с другом и другими развивающимися экономиками по линии стратегии «Торговля Юг-Юг» или «Кооперация Юг-Юг», которая давно предлагается многими прогрессивными экономистами. Дальнейшая интеграция – одна из ключевых тем на саммитах БРИКС, которые теперь проходят каждые два года.

Но с таким решением есть и одна проблема: плоды интеграции будут весьма ограничены, если интеграция коснётся обществ с крайним неравенством и ограниченным спросом, ведь большие части населения останутся вне рынка.

Другим решением, в отношении которого элиты БРИКС не испытывают энтузиазма, стало бы одобрение политики, направленной на снижение неравенства доходов и, таким образом, создание энергичного внутреннего рынка. Это вызовет не менее чем продвижение социальной революции в этих странах, поскольку вокруг нынешних экономических режимов уже сформировались мощные группы интересов.

Ещё более фундаментален вопрос, учитывая, что БРИКС могут порвать с обеспеченным экспортом ростом, может ли стать поиск политики продвижения большего равенства быть предпринят внутри нынешних капиталистических рамок этих стран, если прибыльность остаётся основной заботой элит? Элиты БРИКС разбираются с проблемами трансформации различными способами.

В Индии новое правительство партии Бхаратия джаната Нарендра Моди ищет способ оживить индийскую экономику через её более полное открытие иностранным инвесторам и радикальное снижение бюджетного дефицита страны по рецептам сторонников  движения Чаепития в США. Это выглядит рецептом для продолжающейся и углубляющейся прошедшие двадцать лет консервативной экономической политики, и, следовательно, маловероятно, что приведёт к успеху в преодолении стагнации в стране.

В этой области вожаком среди стран БРИК снова выступает Китай, где нынешнее руководство вполне в курсе последствий неудач прежнего руководства, пытавшегося культивировать внутренний рынок, вдохновлённый радикальными основными активами и перераспределением доходов. Будет ли Си Цзиньпинь успешнее там, где потерпел неудачу Ху Цзиньтао – посмотрим.

Каким бы стратегиям не следовали БРИКС в грядущий период, их конкуренция с ключевыми экономиками, вероятно, усилится, даже если давнее сдерживаемое давление вырвется в виде стаккато внутренних социальных взрывов.

Статья представляет собой совместную публикацию TheNation.com и Foreign Policy in Focus.

источник