Непривычное зарубежное название «сэндвич» многим не нравится. Некоторые видят в нем намек – кто на несовершенства фигуры, кто на общее неблагополучие в жизни. Однако в этом слове нет ничего плохого – так зарубежные социологи называют людей, зажатых между двумя, а иногда и тремя поколениями родных, нуждающихся в помощи, словно начинка в бутерброде. Когда на одного условно сильного и здорового взрослого приходится 3-4 объекта заботы: старики, дети, инвалиды. Слово, конечно, непривычное. Но у нас-то их вообще никак не называют! Да и не вспоминают особо!
Описанная ситуация воспринимается как неприятная, но мало кому покажется экстремальной. Иначе о ней трубили бы на каждом углу. Ведь знаем же мы, какие экстремальные перегрузки испытывают космонавты в своей центрифуге, летчики в своих кабинах… Но космонавты и летчики – герои, за которыми увлеченно следит мир. А женщины, взвалившие на себя свою семью и находящиеся на последнем издыхании, часто просто пропадают с радаров. Их судьба никому не интересна. Потому что героев чествуют, а загнанных лошадей – сами знаете… И самое обидное – что происходит в том самом возрасте, который мог бы быть расцветом сил и возможностей…
Проблема подвига «сэндвичей» вовсе не в том, что их подвиг не важен или менее значим, чем другие, предположу, что перегрузки этих женщин, физические и моральные, даже выше, чем у других героев. Проблема в том, что таких героических женщин слишком много, так много, что их перестали воспринимать как что-то удивительное. Я видела такую цифру: около 30% россиян имеют родственников, нуждающихся в уходе. Одновременно о детях и о родителях заботится 10%. Другое дело, что внутри семьи могут предпочесть не размазывать заботу тонким слоем по тарелке, а выдвинуть из своих рядов одну родственницу, на которую и повесить все обязанности, особенно если подопечные не здоровы. Так оно, чаще всего, и бывает.
Впрочем, бывает и иначе. Бывает, когда в семье действительно не все благополучно с точки зрения здоровья, но никто в этом не виноват. Нет никаких злокозненных сестер и братьев, дядь и теть, мужей и бывших мужей, уклоняющихся от заботы о близких… А есть одна женщина среднего возраста, которая что-то может. Она и есть последний рубеж, и некому делегировать эту заботу, и ничего с этим не поделаешь. А резкое прекращение этих забот вряд ли обрадует – ведь оно будет означать, что заботиться больше не о ком…
Кто-то скажет: какой же это подвиг? Это жизнь… Но иногда отдать себя всего, разом, рискнуть собой на коротком отрезке гораздо проще, чем проходить испытания и принимать трудные решения ежедневно. А если учесть, что иногда эта дистанция может растянуться на десятилетия, то итоговая сумма усилий может быть и больше одного эффектного подвига. Как выжить в ситуации, которая, по сути, является экстремальной, но никто ее таковой не признает. И как не просто выжить, а расправить свои прекрасные крылья и полететь, потому, что каждый человек достоин еще и своего собственного полета, а не только обслуживания чужих интересов, даже если эти «чужие» интересы – самые близкие?
Оценить длину дистанции и сложность ситуации
«Как вам не стыдно, современным вертихвосткам, хотите ходить с губами как обезьяний зад, а женщин хороших хозяек, верных жён, заботливых матерей осуждать» комментарий женщины, которая считает ситуацию «сэндвича» нормальной, а тех, кто думает иначе – нехорошими людьми
Знаете, за детьми и стариками ухаживали и раньше, кто же будет возражать? Но вот чего не было раньше – это такого долгого периода детства. И такой продолжительности жизни, позволяющей людям с серьезными заболеваниями жить десятилетиями. Никто не заботился о детях до 20-25 лет, так, как это делают сейчас. Да и старики не отягощали долго семью своей немощью. «Слабые» периоды были короче, за счет чего «сильные» казались длиннее. Кроме того, за интересами слабых следила вся многопоколенная семья, и а не одна взмыленная женщина, задыхающаяся под грузом обязанностей. Сегодня роль «старшей», а по сути того же «сэндвича», может прилепиться не на год, не на два, а на двадцать. Здесь женщина не спринтер, а марафонец. И очень важно не загнать себя в самом начале пути.
Тот факт, что женщина – единственная опора семьи, должен означать не то, что она забывает о себе, своем настроении, благополучии и здоровье. А то, что она об этом заботится в первую очередь, всю остальную ситуацию форматируя под себя. Не упиваться жертвенностью и не быть жертвой, оставаться в форме тяжело, но необходимо. Это звучит цинично, но все остальные варианты заканчиваются плохо - таково суровое правило жизни. Ситуация, когда тебя стиснули со всех сторон – это никакая не «хорошая жена», не «просто женщина выполняет свой долг». Это – экстрим. Это важно четко понимать, делать вид, что все в норме – все равно, что мыть окна, стоя на внешнем подоконнике.
Присмотреться, не кричат ли слово «волки» лишний раз
«Впервые за полгода кошмара мне удалось выйти погулять одной, и не думать о плохом. Ребенку стало полегче. Они остались с мужем дома, и я могла просто спокойно пройти по улице, наслаждаясь солнцем и надеясь на лучшее. Впервые за долгие месяцы такой чудесный весенний денек. Целый час, а может и два мне можно было наслаждаться прогулкой, слушать ручьи, вдыхать весенний воздух и не находиться в экстренном режиме. Вдруг раздался звонок. Мама требовала срочно приехать к ней, случилось что-то из ряда вон, рассказать обещала на месте. Я чуть не плакала, что пришлось оставить весеннюю улицу. А в результате оказалось, что маме просто попросила отвезти какие-то документы своей бывшей коллеге…» Из рассказа подруги
Сильным быть хорошо. Но роль сильного обманчива своей несокрушимостью. Человек кажется бессмертным и всесильным и себе, мол, что со мной будет. И другим – мол, что с ней будет, на ней еще пахать и пахать. А вот роль слабого заставляет недооценивать свои ресурсы и лишний раз просить помощи там, где можно справиться самому.
Поэтому иногда «подшефные» начинают борзеть. И кричать «волки» тогда, когда вполне могут справиться сами. Даже если это старик, ребенок, больной человек. Ухаживающий истощается, и в случае реальной беды уже не может помочь. И великан падает замертво к удивлению вполне еще сильных лилипутов. Перво-наперво, нужно сокращать всех этих «волков», для блага тех, о ком заботишься.
Право голоса
«Поколение сэндвича - не только потому, что конкретные люди издергались между маленькими детьми и дементными родителями… Когда "сэндвичи" были детьми, то главными, по умолчанию, были взрослые. И вообще "старших нужно уважать и слушаться". А к моменту, когда "сэндвичи" повзрослели, случился поворот в сторону детоцентричности, и теперь эти взрослые "сэндвичи" ни для кого ни главные. То есть, им и в детстве не довелось быть самыми главными, и плюшек взрослого статуса им не досталось» Из комментариев
Еще одна проблема «сэндвичей», которая относится именно к нашему времени – ведь о своих детях и родителях люди заботились всегда – это проблема вины. Наверное, ни одно поколение не получило от социума столько вины, сколько люди, которым сейчас 40-65 лет. Когда эти дети были детьми, в общении с младшим поколением существовали совсем другие психологические стандарты. Тогда дети были бесправными членами общества, и всякий взрослый мог давать указания, наказывать, в том числе и физически, с детьми не церемонились… Сегодня на ухаживающего ложится нелегкий груз не только физических, но и психологических проблем. При этом старшее поколение по-прежнему ведет себя немного «сверху», поучает, указывает, приказывает, даже если его одолели все немощи сразу. Привычка… А ответить больному, старому, беспомощному – стыдно.
Впервые за всю историю человечества нужно быть не только добывакой куска хлеба, не только нянькой, но и психологом для всех… А что остается сильному? Тычки сверху и снизу? Полы моешь не так, приготовила не то… Думаю, что иногда немного старорежимного права голоса современным «сэндвичам» не помешает… Это как минимум.
А вообще, все мы немного сэндвичи, кроме самых отчаянных. Зажатые между «завтра» и «вчера», мы то поколение, которому не досталось ни плюшек взрослого возраста, не той сладкой изнеженной детской роли, которая есть у младшего поколения сейчас. Мы перед всеми виноваты и всем должны, а нам никто не должен – ведь мы давным-давно уже взрослые. Мы задавлены теми стандартами, которые никто не применял к нам самим. И спрашивают с нас по полной. Мы даже не может облачиться в привычные жертвенные наряды родителей – не принято и надо держать лицо. И мы – последний рубеж, за которым ничего нет, и поэтому спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Этим и стоит заняться в первую очередь…
А вообще, как мне кажется, корень всех бед сэндвичей не поздние или ранние роды, не плохое «планирование жизни», не бедность, хотя тоже… А чувство вины, с помощью которого воспитывали многих из нас. С него, наверное, и стоит начинать?
Оценили 7 человек
8 кармы