Нефтегазовые надежды Пакистана

Пришедшее к власти в августе 2018 г. новое правительство Пакистана практически сразу попало в сложную ситуацию. С одной стороны, в наследство от предшественников ему достался целый ряд нерешенных экономических проблем, а с другой — остро стоит задача реализовать предвыборные и, по мнению оппонентов, излишне популистские обещания нового премьера Имрана Хана. Одной из краеугольных проблем страны является энергетика, а потому вполне логично, что правительство направило значительные усилия именно в это русло.

Едва начавшись, 2019 год ознаменовался активной дипломатической деятельностью Пакистана. 6 января впервые за 12 лет страну посетил кронпринц Абу-Даби. Его встретил лично премьер-министр Пакистана, только вернувшийся из двухдневной поездки в Турцию. За два дня до этого делегация во главе с советником по энергетике и минеральным ресурсам правительства Саудовской Аравии побывала в Карачи. 8 января генконсул Ирана в Кветте заявил о создании на границе с Пакистаном, в г. Мирджаве свободной экономической зоны для стимулирования приграничных связей двух стран. Помимо этого, на начало февраля анонсирован визит саудовского кронпринца Мухаммеда бен Сальмана, целью которого является привлечение максимального объема финансовых средств иностранных партнеров в энергетическую отрасль Пакистана.

Растущий дефицит

Несмотря на то, что рост ВВП Пакистана, по итогам 2018 г., может составить 5,8%, а целый ряд других макроэкономических показателей страны вполне удовлетворяет чиновников и экспертов, здесь сохраняется отрицательное сальдо во внешней торговле и связанный с этим дефицит платежного баланса. Недостаток валютных поступлений приводит к значительным колебаниям на валютном и фондовом рынках, что усугубляется оттоком капиталов за рубеж, а также наблюдавшимся практически до четвертого квартала 2018 г. ростом мировых цен на нефть. Ситуация оказалась настолько сложной, что правительству пришлось начать переговоры с МВФ о предоставлении стабилизационной помощи.

Значительную часть импорта Пакистана составляют поставки энергоносителей, чья доля покрывает практически четверть всех ввозимых в страну товаров. Собственная добыча нефти и газа не может удовлетворить растущий внутренний спрос. Прогнозы экспертов свидетельствуют о том, что в ближайшие годы дефицит нефти и газа не только сохранится, но и будет расти.

В этих условиях руководство страны пытается предпринять меры по исправлению ситуации. Следует отметить, что и предыдущие руководители Пакистана уделяли энергетической проблеме значительное внимание. Однако, хотя действовавшая с 2012 г. Программа в области разведки и добычи нефти признавалась достаточно либеральной, значительного притока иностранных инвестиций в эту сферу не последовало, что объясняется во многом политическими проблемами и трудностями операционной деятельности иностранных компаний «на местах».

Энергичная энергетика

Новый премьер Имран Хан и его партия «Движение за справедливость» (PTI) являются антагонистами по отношению к братьям Шарифам и их Пакистанской мусульманской лиге Наваза Шарифа (PML-N), руководившим страной в предыдущие годы. В решении энергетического вопроса им приходится действовать более напористо, активизируя шаги как по уже существующим проектам, так и по новым направлениям.

Успехом действующего премьер-министра уже называют возвращение американского нефтяного гиганта «ExxonMobil» в Пакистан. В ноябре 2018 г. представители корпорации заявили об открытии в Исламабаде офиса дочерней компании, деятельность которой будет сосредоточена на разработке пакистанского шельфа. Местные СМИ уже не раз сообщали об открытии (пусть и не подтвержденном) крупного месторождения нефти у берегов Пакистана. Теперь же к исследованию и добыче углеводородного сырья на перспективном участке подключаются вышеупомянутая компания «ExxonMobil» и итальянская «Eni». В Пакистан уже прибыли плавучая буровая платформа и суда обеспечения для начала работ на шельфе, запланированного на начало января 2019 г. Кроме того, американцы, возможно, примут участие в строительстве СПГ-терминала в Пакистане.

Еще одним направлением работы правительства стали переговоры с ведущими поставщиками нефти и газа — Саудовской Аравией (КСА) и ОАЭ. Здесь команде Имрана Хана тоже есть чем похвастаться. В ходе встреч с руководством этих стран новый премьер-министр договорился о предоставлении крупных займов на компенсацию или отсрочки расходов Пакистана по импорту энергоносителей, а также о привлечении инвесторов из Саудовской Аравии и ОАЭ к строительству нефтеперерабатывающих заводов и газовых терминалов в портах Пакистана. Суммарно финансовые вливания со стороны этих двух стран в ближайшее время могут составить от 7 до 14 млрд долл., а в долгосрочной перспективе, по оптимистическим оценкам, до 30 млрд долл. Причем первые 2 млрд долл. от Эр-Рияда уже поступили на пакистанские счета для покрытия дефицита платежного баланса.

Аналогичная работа ведется и с Катаром. В 2016 г. Исламабад подписал с этим государством контракт на поставки природного газа на ближайшие 15 лет, согласно которому, в 2016 г. Пакистан получил 2,25 млн т СПГ. Начиная с 2017 г., объем поставок должен составлять 3,37 млн т ежегодно. Сейчас правительство Пакистана ведет переговоры о снижении первоначальной стоимости контракта, а также возможности предоставления льготных условий оплаты поступающего газа.

Больше трубопроводов

Саудовская Аравия, ОАЭ и Катар покрывают две трети поставок энергоносителей в Пакистан, но, несмотря на дружественные связи с этими государствами, Исламабад не прочь дополнительно диверсифицировать поставки. Более того, помимо обеспечения внутреннего рынка, Пакистан явно хотел бы стать региональным энергетическим хабом, что, с одной стороны, обеспечит дополнительный приток валюты, а с другой — увеличит стратегическую роль страны в регионе.

Действительно, на сегодняшний день на той или иной стадии обсуждения и реализации находятся сразу несколько масштабных трубопроводных проектов, замыкающихся на Пакистан:

- трубопровод мира. Этот проект должен был связать Иран, Пакистан и Индию и разрабатывался с конца 1980-х гг. В 2000-х гг. из него вышла Индия, не договорившаяся по цене с Ираном и не доверяющая Пакистану. Однако проект был бы востребован и без участия Дели с учетом растущих потребностей Исламабада. Несмотря на то, что Тегеран вел строительство своего участка, а также выделял средства на строительство трубы в соседней стране, Пакистан поддался давлению США и Саудовской Аравии и заморозил проект. Поначалу, с приходом к власти Имрана Хана, складывалось впечатление, что Исламабад готов к более тесному сотрудничеству с Тегераном (подобные заявления звучали из уст нового премьер-министра практически с первых дней его нахождения у власти), но сейчас реализация проекта вновь под вопросом;

- трубопровод Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия (ТАПИ). Этот проект активно продвигался Соединенными Штатами, которые видят своей стратегической задачей изоляцию газовых ресурсов Туркменистана от России и Китая. В определенной степени она совпадает и с устремлениями самого Туркменистана, ищущего способы диверсифицировать экспортные потоки. Строительство трубопровода на своей территории Ашхабад уже завершил, в феврале 2018 г. началось строительство афганского участка, а уже в декабре того же года Туркменистан призвал своих пакистанских партнеров начать работы на своей территории. Сроки запуска трубопровода были намечены на конец 2019 г., а в 2020 г. транспортная артерия должна заработать на полную мощность;

- морской трубопровод Иран — Пакистан — Индия. Понимая, что проекту наземного трубопровода Иран — Пакистан придется постоянно преодолевать противодействие со стороны антагонистов Тегерана, предыдущее правительство Пакистана пошло на контакты с Россией, чья заинтересованность в проникновении на энергетический рынок Южной Азии в последние годы резко возросла. В 2017 г. иранцы подписали с Газпромом меморандум о взаимопонимании в отношении проектирования морского газопровода от иранских месторождений в Индию с заходом в пакистанский Гвадар. В сентябре 2018 г. был подписан меморандум о взаимопонимании между Министерствами энергетики РФ и Исламской Республики Пакистан о сотрудничестве в сфере реализации проекта морского трубопровода. Пакистан оценивал потенциальный объем инвестиций, которые могли бы быть направлены на реализацию этого проекта в том числе и Газпромом, в 10 млрд долл.

Помимо международных трубопроводных проектов, стоит упомянуть и национальный. Трубопровод «Север-Юг» пройдет через всю страну и свяжет Карачи и Лахор — два крупных промышленных центра страны. Подрядчиком строительства выступает дочерняя компания российской компании «Ростех». Однако в связи с неудавшимися переговорами о тарифах на транспортировку газа стороны фактически заморозили проект, о чем было заявлено в ходе ПМЭФ-2017. При этом возобновление работ, по мнению главы Ростеха Сергея Чемезова, возможно в 2019 г.

Геополитический аспект

Все эти шаги Пакистана были бы вполне достаточными для обеспечения энергетической сферы страны сырьем, а ее бюджета — притоком валюты, но в дело вмешивается геополитика. Интересы крупнейших мировых игроков — США, Китая и России, а также собственная игра региональных акторов — Индии, Ирана, Саудовской Аравии и других стран Персидского залива и Ближнего Востока вносят подчас кардинальные изменения в первоначальные планы пакистанского правительства. И это не говоря уже о влиянии на ситуацию войны в Афганистане, террористической активности на территории самого Пакистана и неослабевающего противостояния с Индией.

Более того, борьба за Пакистан часто является лишь элементом в более масштабном противостоянии вышеуказанных государств. Порой кажется, что партнеры Пакистана играют по принципу «все против всех», заключая лишь сиюминутные тактические союзы против тех, кому удалось хоть на немного вырваться вперед. Например, перспектива сближения Исламабада и Тегерана явно не на руку Саудовской Аравии и ее арабским союзникам. В этом смысле саудитам крайне выгодны возобновившиеся американские санкции — на их фоне возрастают шансы на закрепление за Саудовской Аравией роли одного из ведущих поставщиков энергоносителей в Южную Азию.

Однако настойчивое продвижение Соединенными Штатами собственных экспортеров нефти и газа на мировом рынке ведет к неизбежному столкновению интересов Эр-Рияда и Вашингтона на чрезвычайно емком и быстрорастущем азиатском рынке. Китай, чей доступ к ближневосточным ресурсам США хотели бы ограничить, вкладывает около 62 млрд долл. в проект Китайско-пакистанского экономического коридора (CPEC) и рассчитывает получить короткий путь к побережью Аравийского моря. Саудовская Аравия не хотела бы потерять такого перспективного потребителя и при этом всячески препятствует подключению Ирана к подобным проектам. Поэтому формально, будучи союзником США, Эр-Рияд в сентябре 2018 г. принимает решение присоединиться к CPEC, о чем было заявлено фактически сразу после сообщений о первых шагах правительства Хана по нормализации отношений с Ираном и дискуссии о перспективах подключения Тегерана к экономическому коридору.

Иран также заинтересован в увеличении поставок газа в Южную Азию. Однако американские санкции значительно ограничивают ему пространство для маневра, хотя и США пока не могут в полной мере реализовать свои антииранские намерения. Пытаясь втянуть Индию в орбиту своей политики, Соединенным Штатам пришлось сделать исключение для индийцев в вопросе импорта иранских энергоносителей. Со своей стороны Иран старается обойти американские ограничения, предоставляя возможность участия в разработке месторождений и экспорте ресурсов европейцам, китайцам, индийцам и россиянам. И тут участие Газпрома в иранско-пакистанско-индийском проекте морского трубопровода оказывается как нельзя кстати.

Это лишь часть клубка интересов, затягивающихся в большой южноазиатский энергетический узел. С учетом постепенного переноса мирового политического и экономического центра тяжести в Азию борьба за влияние и ресурсы в этом регионе будет лишь обостряться. Понимая это, руководство Пакистана пытается обеспечить национальные интересы своей страны за счет увеличения инвестиций крупнейших поставщиков углеводородов.

При этом Исламабад стремится в определенной степени подражать другим странам, не богатым собственными углеводородными ресурсами, но успешно использующими свое географическое положение. Пример Турции, с которой Пакистан также углубляет политическое сотрудничество, для Исламабада показателен. Российский и каспийский газ идет на внутренний рынок Турции и готовится к транспортировке в Европу, что значительно повышает международный статус Анкары.

Новые энергетические проекты позволили бы Пакистану удовлетворить собственный растущий спрос, обеспечить новые рабочие места, а также создали бы постоянный источник валютных поступлений в бюджет от транзита. Кроме того, роль крупнейшего транзитера энергоресурсов в регионе повысит авторитет Пакистана, выведет его на новый уровень в извечном соревновании с Индией и гарантирует широкую поддержку Китая и стран Персидского залива в возможных кризисных ситуациях.

Таким образом, энергетика играет роль не только стабилизатора национальной экономики, но и серьезного геополитического средства влияния на крупнейших мировых и региональных игроков. Это понимают и остальные участники энергетической игры, а потому активности правительства Пакистана может оказаться недостаточно, чтобы преодолеть сопротивление его оппонентов. Практически все упомянутые проекты находятся в стадии разработки или строительства, то есть не закончены на данный момент. Следовательно, сохраняется угроза того, что они так и останутся на бумаге.

В этом случае правительству Имрана Хана придется думать не столько о долгосрочной геополитической роли его страны, сколько о сиюминутной стабилизации экономики Пакистана. Это может подорвать доверие населения к премьер-министру, так неожиданно ворвавшемуся на политический Олимп и нанесшему серьезный удар по традиционной клановой структуре политического устройства Пакистана.

Оригинал: http://russiancouncil.ru/analy...