Родовая память: Бусова повесть.

СМЕ НА ЗЕМЕ ЯКО ЗГИ

А ТО ЗЪГМИЗЕХОМ ВУ ТЬМЕ ЯКО НЕ БЯХОМСТА ИСТЕ НИКΔА НА НИ

ТАКО СΛВА НАШЕ ОТЕЦЕ ΔО МАТЫРЕ-СΛВЕ

А ПРЕБЕНΔЕ ВО НЬ ΔО КОНЦА КОНЕЦ ЗЕМСТЕХ

А ИНЕХ ЖИТВЕ

Мы на Земле ‒ как ЗГИ {искры};

также [безследно] згинем во тьме, словно и не бывали никогда на ней.

И только слава наша потечёт до Матери-Славы,

и пребудет во ней до концов конца земных

и иных жизней.

Эти слова Вещего Олега были предназначены одновременно и его современникам, и потомкам. То есть ‒ нам. Причём ‒ всем нам, вне зависимости от наших убеждений, веры, расы, национальности, образования, социального статуса и т.п. Ибо те слова обращены не к русам, как может показаться, но ко всем «детям Солнца»: и скифам, и вендам, и суражцам, и борусам, и кривичам, и антам, и даже жидам киевским. Всем сородичам тогдашним! И их нынешним потомкам. Поскольку и тогда, и ныне многие гордились и гордятся теми или иными своими достижениями, либо принадлежностью к чему-либо, либо, напротив, отрицанием чего-либо, даже не задумываясь, что всё то ‒ «лишь пепел и дым», и что сами мы ‒ искорки, вспыхнувшие на миг в Этом мире. Всего лишь искорки.

Однако, в отличие от обычной искорки, каждый из нас имеет возможность за сей краткий миг «между прошлым и будущим» наработать свою собственную славу и превратить её в вечность.

На вопрос же: «Что необходимо для той наработки?», ‒ ответ такой: да всего-то «пустяк» ‒ ведать славу предков. И стремиться, чтобы своя личная слава была достойна их славы. И чтоб слава потомков наших была ярче нашей. И чтоб слава их потомков была ещё ярче. Ибо преемственность славы и есть тот фундамент, на котором стояло и будет стоять наше государство. Не забывая при этом, что государство наше ‒ общее ‒ базируется на личной славе каждого. На личной!

Вот далее и приведу пример подобной славы предков, гремевшей над землёй нашей аж 1644 года назад, когда, в 372 г., наши «долетописные» предки так ушли в вечность, что даже спустя семь веков тот подвиг не мог не помянуть автор «Слова о полку Игореве». Полагаю, что и князь Игорь накануне битвы с половцами вдохновлял своих воинов именно тем примером того безпримерного мужества воинов князя Буса, с песнями отправившихся «во тьму». Да и как было не гордится и подвигом их, и песнями их, что с крестов гремели. Вот и гордились. И потомкам своим, предкам нашим, ‒ завещали. А потомки врагов князя Буса все те века продолжали злорадствовать над нашим как бы поражением. Да кто откуда лелеять месть и злобу их. При этом горюя об утраченных «победителями» землях. Ибо именно после того нашего «поражения» на тех землях и стала Русь. На крови воинов наших стала. И дальше будет стоять. До конца. Ибо: «Где мы пролили кровь нашу, там и будет земля наша».

Вот и помяну те «искорки» славные.

Пример же этот, сразу предупреждаю, будет состоять из большого количества «букофф». И в десять минут не осилится. И потому, не желая перенапрягать любителей кратких рассказов, хохм, анекдотов или новостных сводок, позволю себе дать совет тем, кто не терпит больших текстов ‒ заблаговременно перебраться в соответствующие их духовному миру разделы. Ибо (в данном случае) краткость ‒ не моя сестра. Оставшиеся же могут приготовить сигареты или иные успокоители, поскольку далее последует даже не рассказ, но плач. Иногда, впрочем, смешинками разреженный.

С плача и начну.

Как-то в жаркий июльский вечер мой ребёнок-школьник вернулся с пляжа и поразил такими словами: "На пляже решил почитать "Довелесову книгу". А ребята попросили почитать вслух. И я открыл наугад. А там ‒ про Буса. И - не поверишь - девочки наши заплакали под конец повести той". "А мальчики"? ‒ поверил я. "А мальчики просто хмурились".

И я подумал: «Ни-фига-се...». Ибо ребёнок мой на тот момент в любви к чтению замечен не был. Учился хорошо, но читал только то, что задавали. А тут ‒ на те: и девочки плачут, и мальчику хмурятся.

Этим как бы вступлением хочу объявить благодарность Валентину и Юлии Гнатюкам за их «Довелесову книгу». А всем остальным заявить, что Гнатюки НЕЧАЯННО сотворили великую книгу. Акцентирую: речь идёт не об их широко известной в узких кругах «Велесовой книге», но про их мало кому известную «Довелесову книгу», где те опубликовали уникальные сказки и легенды нашего народа. Причём, некоторые, ‒ аж послепотопного времени.

И вот кусочек из их книги, поясняющий суть общеславянской трагедии, вызванной гибелью князя Буса и его бояр-воевод: «После того как Годяки убили князя Боже-Буса горько плакала вся Русь и вздыхала. И призвала она Адагу из Ярусланов, чтобы княжил над ней. Пришёл Адага с людьми своими и поставил над Родами князей, потому что своих убили враги. И стал Адага учить молодых Русов владеть мечём и щитом, бросать копья, стрелять из лука. И скоро усилилась Русь, и новые князья появились, стали мстить врагу за грабёж и разбой. Где не встретят Годь, там и побьют, Адага знал, как с годью воевать, и та боялась его до смерти. И отошла она к заходу, за Днипро, а там её била Тивера из Белграда и Улича из Пересечня. И ушла Годячина к полночи, и стало тихо в степи, спокойно на пастбищах».

То что здесь Бус косвенно назван русом, а, например, в «Гетике» Иордана ‒ антом, сильно напрягать не должно. Оба те мнения о родовой принадлежности Буса считаю маловероятными. Скорее всего правы те исследователи, что причисляют Буса к роду белояров (белоярам была посвящена моя предыдущая статья «Родовая память: Боршевцы»).

Суть же приведённой цитаты такова: в 372 г. готы (по-старому ‒ ГОДЬ) убили не только князя Буса, но вместе с ним казнили и ВСЕХ князей прямой линии. А так со смертью Буса и пресёкся княжеский род прямых потомков Богумира и Славуни. И следом наступила первая восточнославянская смута, ибо боковые («бабьи») княжеские ветви перегрызлись промеж собой вусмерть. Тогда же, в 372 г., и закончились так называемые «Трояновы века» {-1128 → 372 г.г.}, что невнятно поминаются в «Слове о полку Игореве» .

А потому и уделю немного места тем строкам «Слова...», поскольку переводчики и комментаторы его и поныне лишь плеши свои почёсывают при встрече с ними: «На седьмом веце Трояни... О, стонати Руской земли, помянувше первую годину и первых князей».

И вот пояснение про «первую годину», что была «на седьмом веце Трояни». Первые годы на седьмом веке от конца Трояновых веков приходятся на 972-й и последующие годы, ибо 372 + 600 (с хвостиком) = 972-й и последующие за ним годы. Примерно до 1000-го. Не далее.

На вопрос, что было в 972 г. или чуть позже, ответ такой: в 988 г. князь Владимир крестил Русь. А до того было братоубийство между сынами Святослава Игоревича.

Впрочем, усобицы той касаться не стану. Ибо далее желаю поведать собственную версию других слов «Слова о полку Игореве», посвящённых готской красавице, её звенящему злату и времени Бусову. Вот те строки: «...уже снесеся хула на хвалу, уже тресну нужда на волю, уже връжеса Дивь на землю, се бо готьскiя (а) красныя дѢвы въспѢша на брезѢ Синему морю; звоня рускымъ златомъ поютъ время Бусово, лелѢютъ месть...».

Комментариев к этим словам, историками понаписанных, ‒ учитайся. Даже Маркс с Энгельсом мимо них не прошли. Но единого мнения так и не имеется. А потому, далее, да при помощи пословицы из сборника Даля, и озвучу своё предположение, кто и что там воспевал, и каким таким златом звенел.

БУСОВЫ СЕРЬГИ.

Как-то прочёл в «Гетике» Иордана о распятых Боже-Бусе и его семидесяти боярах. И ничего не понял. И даже комментарии переводчика не помогли понять. И я нахмурился, пытаясь учуять, что же Иордан там недосказал. Тут-то Чуйка моя и шепнула мне: «А глянь-ка у Владимира Ивановича; у Даля то бишь». И я лишь усмехнулся в ответ, ожидая, что и моя весьма язвительная Логика подобным образом отреагирует на предложение Чуйки. Но та почему-то молчала. «Лады», ‒ отвечаю Чуйке. Затем открываю электронный вариант сборника Даля, набираю в поиске «бус», кликаю «энтером» и... не поверили глаза мои возникшей пословице: «Муж в голях, жена в бусовых серьгах».

Чё? Какой муж? Какая жена? В каких таких серьгах? В бусовых? В Бусовых?..

Ну и помаялся некоторое время неотвечабельными вопросами.

После чего и прозвучало в эфире:

- Ау, Владимир Иванович! А слово «бусовых» Твой источник с какой буквы говорил? С заглавной или ещё как?

А в ответ:

- Так они ж безграмотные были. И потому сплошь прописными говорили. Орфографией я уж сам занимался.

- Благодарю, дорогой! И за ответ, и за труд великий!

- Живите!!!

Вот такой вот диалог учудили мои Логика и Чуйка, как только я озадачился вопросом: что скрывается за словом «бусовых», существительное или прилагательное.

«Слушайте», ‒ сказал я тем затем, ‒ «А может вы и далее как-то этак... поспорите»? А я послушаю

Первой отозвалась Логика: «Вай нот»!

И Чуйка не отказалась: «Да два пальца об асфальт»!

После чего и последовал их диспут о поговорке «Муж в голях, жена в бусовых серьгах».

Логика: «Слова "Муж в голях" означают зачуханного мужичка, вкалывающего на трёх работах сразу, дабы его зазноба была не хуже других».

Чуйка: «Таки да. Однако, поскольку сказано было, что источник тот ПРОПИСЬЮ говорил, то не стоит исключать и того, что это «в голях», параллельно, означает какие-либо Голи, где дело то и было. Типа ‒ Пеньковки.

Л: «Возможно. Ибо Даль в своём предисловии и сам постоянно акцентирует, что многие пословицы имеют и прямой, и переносный смысл.

Ч: С прямым смыслом тут всё ясно: мужичок тот жил-был ‒ и зимой, и летом, и в праздники, и в будни ‒ в единственных штанах своих, цвета, видимо, хаки; мол, практично и заплат почти не видно».

Л: «Однако на солнце, сквозь дырки, тело его всё-одно мелькало; ибо в суете своей не поспевал штаны штопать».

Ч: «А баба его, т.е. жена по-толерантному, как пава расхаживала, драгоценностями побрякивая».

Л: «А как солнце из-за туч выглянет, то и поблёскивая».

Ч: «А соседки...».

«Стоп», ‒ говорю тем, ‒ «Бус-то здесь при чём»?

Л: «Элементарно, Ватсон. Косвенный смысл поговорки в том, что у Буса была сестра».

Ч: «И даже братья имелись».

Л: «Логично. Зато сестру звали, скорее всего, Лебедь».

Ч: «Скорее, Лыбедь».

Л: «Не принципиально. Особо ‒ для инородцев».

Ч: «Соглашусь. Плюс нюанс: особо, когда с теми война идёт».

Л: «А особее особого, когда война та ‒ с готами»,

Ч: «А особо особее особенного, когда гунны тебя бьют спереди, а готы ‒ с боков».

Л: «Точно. А ещё, когда и греки в подбрюшье твоём новогласиями своими народ твой смущают».

Я: «Греки-то причём тут»?

Л: «Так ведь готы уже крещены были. По-арианскому, правда, толку».

Ч: «Да и война та была не абы какая, но всех против всех».

Л: «А готы хоть и крещёные, но всё же родственный славянам народ.

Ч: «Ну да. Вот Бус и решил замириться с теми, дабы одним врагом поменьше стало».

Л: «И готы согласились на перемирие, ибо Бус пообещал им нечто неожиданное».

Ч: «Скорее, наоборот: готы сами что-то затребовали, причём, что-то такое, чего у тех отродясь не водилось».

Л: «Логично. А чтоб получить то, и затеяли войну ту».

Ч: «А как договорились с Бусом о перемирии, то и устроили грандиозный пир, да за мир во всём мире, но под чутким готским руководством».

Л: «И князья славянские согласились на тот мир, и пили с готами из братины».

Ч: «А как князья наши упились, то готские и высватали сестру Буса за их пердуна столетнего, что у тех "рехом" назывался».

Л: «Германарехом»!

Ч: «Скорее, Иерменрехом».

Л: «В любом случае, главное слово тут ‒ "сосватали"».

Ч: «А точнее ‒ "просватали". Ради вечного мира».

Л: «Ибо у нас даже самая банальная пьянка всегда во имя мира затевается.

Ч: «И любой последующий мордобой ‒ тоже»

Л: «А тем паче ‒ война».

Ч: «До победы которая».

Л: «Ибо любой вечный мир обязательно войной заканчивается».

Ч: «Той самой, что до конца дней наших».

И вместе, в голос: «Слава Деду за Победу»!

И я на то откликнулся любимым: «Ура»! Ибо, наконец-то, и сам понял, к чему те диспут их вели. Вот и продолжу тот своими словами.

На утро, после пира за перемирие, Бус и швагер Германареха пришли к Лыбеди поинтересоваться мнением той насчёт её потенциального брака с вождём готов. Лыбедь же, по простоте славянской, в ответ по мордам надавала, и тому, и другому. Ибо Германареху уже давно за стольник перевалило. Но швагер клятвенно заверил, что рех берёт Лыбедь в жёны не ради утех каких-либо, и даже не ради наследника, которых у того к ста годам накопилось что мух в нужнике, но исключительно ради вечного мира между готами и славянами. И добавил, что после свадьбы Лыбедь может жить как и с кем хочет. И Бус, стоявший за спиной Германарехова швагера, потупил очи свои: мол, сама знаешь, что на три стороны биться приходится; мол, без свадьбы этой мира не будет; мол, иначе на север придётся отходить.

Та, однако, показала кукиш, сказав: «Вас побьют ‒ сами копья возьмём. А за смердящего гота не пойду»!

Тут-то Бус и пообещал сестре не только великое приданое, но, среди прочего, и серьги, что передавались в наследство от пра-пра-пра ‒ и так много раз ‒ бабки.

Имя же той Прабабки в те времена почиталось, мягко говоря, святым. А тем паче ‒ любая вещица, к которой та прикасалась. А тут – серьги её.

В конце-концов Лыбедь сдалась. Ради мира, ясень-пень.

Потом была свадьба, на которой и объявили вечный мир.

Германарех и Бус свои обещания сдержали. Первый (вроде как) не понуждал ту к сожительству, а Бус отдарился Прабабкиными серьгами.

Всё, фантазия на этом заканчивается. Далее следуют зафиксированные различными источниками события, и героические и трагические одновременно. И очень кровавые. Которые, однако, нет-нет да и придётся разрежать различными допусками и предположениями.

КАЗНЬ.

Через некоторое время после свадьбы (не более двух лет) Германарех казнил Лыбедь. При этом способ казни выбрал весьма изощрённый, из тех, что врагам не желают: её разорвали лошадями. Мир и на этот раз не рухнул, а продолжил свою обычную круговерть.

А потому и мы без лишних эмоций зададимся вопросом: а кому досталось приданое Лыбеди после её смерти?

Вариантов ответа не так уж и много, и все они вращаются вокруг близкой к Германареху женщины. Скорее всего приданое Лыбеди досталось некой красавице, занявшей опустевшее возле того место. Назовём её условно Гертруда, ибо впоследствии готам очень трудно пришлось. Причём ‒ настолько, что те даже Рим взяли. А пока до того не дошло, то Гертруда имеет хорошую возможность примерить на себя приданое Лыбеди. И те же Прабабкины серьги. С естественным в такой ситуации результатом. А так те и прикипели к ушам её. Причём ‒ насмерть. Ими-то призрак готской девы и позванивал накануне битвы князя Игоря с половцами. Впрочем, случится сие аж через семь веков с гаком.

А покуда Гертруда примеряла новые-старые серьги, новоиспечённые тесть и зять тем временем уже отточили мечи свои.

Князь Бус, как сообщает наш источник, оказался шустрее. Быстро созвал всех князей-сородичей, собрал войско и сам пошёл на ставку престарелого зятя. Зато тот был много опытнее, ибо с детства приучен был к любому нежданному визиту. А потому без спеха и суеты и поджидал тестя.

Впрочем, вполне может статься, что Бус и дружина его пошли на смерть не от безрассудства или жажды мести, а по иной веской причине. Поскольку знаю одну устную легенду и пару опубликованных, которые почти одинаково повествуют о том, что накануне своей смерти Бус ходил войной на кого-то из соседей, и что его поход был весьма успешным. И что возвращался Бус на нескольких сотнях лодий, груженных золотом и серебром (подобный сказ имеется и в «Довелесовой книге» Гнатюков). Посему можно предположить, что весть о казни сестры настигла Буса именно при возвращении из похода. Или того хуже, возвращавшийся из похода Бус вообще не разумел о смерти сестры. И потому не ожидал какой-либо подлянки от столетнего зятька.

Впрочем, есть и иной источник, сообщающий, что Бус ходил не в поход, но за семилетним полюдьем, то есть, за данью с подвластных земель. Ибо сбор полюдья ‒ одна из основных обязанностей князя. За семь же лет полюдья, очевидно, прилично накопилось. И потому по трёмстам лодьям еле-еле разместилось (в «Довелесовой книге» однако говорится о пятистах лодьях).

В любом случае те легенды сильно противоречат и нашему источнику, и «Гетике», поскольку гласят не о походе Буса на Германареха, но о возвращении Буса в его столицу. Да в сопровождении сотен гружёных златом-серебром лодий. И о нападении именно Германареха на Бусов караван, а не наоборот.

Долго я метался меж тех двух линий. Да так и завис посредине. Пока Чуйка не подсказала: «Легенда про Бусовы сокровища более интересна...». На что мы с Логикой и ответили дружно: «Логично».

Вот далее и пойду той линией.

Для начала глянем, что Иордан в своей «Гетике» про смерть Буса говорит: «...по смерти короля их Германариха они {остготы; восточные готы}, отделенные от везеготов {западных готов} и подчиненные власти гуннов, остались в той же стране причем Амал Винитарий удержал все знаки своего господствования. Подражая доблести деда своего Вультульфа, он, хотя и был ниже Германариха по счастью и удачам, с горечью переносил подчинение гуннам. Понемногу освобождаясь из под их власти и пробуя проявить свою силу, он двинул войско в пределы антов и, когда вступил туда, в первом сражении был побежден, но в дальнейшем стал действовать решительнее и распял короля их Божа с сыновьями его и с семьюдесятью старейшинами для устрашения, чтобы трупы распятых удвоили страх покоренных. Но с такой свободой повелевал он едва в течение одного года...».

Комментарий переводчика: «Бож (Boz, в некоторых рукописях Booz и Box) – вождь антов в конце IV в.; упоминается только Иорданом (один раз, § 247). Акад. А. А. Шахматов (по его словам, «вслед за другими исследователями») находил вероятным сближение имени антского князя Боза (или Божа) с «Бусом», о котором говорится в «Слове о полку Игореве»: «Се бо Готьскыя красныя девы... поют время Бусово». Шахматов допускал, что в песне готских дев вспоминалась борьба Винитария, вождя готов, с Божем, вождем антов, описанная Иорданом...Такого же мнения придерживаются акад. А. С. Орлов..».

Не густо. Однако, не стоит исключать и того, что Иордан знал о налёте Винитария на Бусову рать с целью завладения их златом-серебром. Но. Даже зная сие, поминать причину готского налёта на Буса тот не стал бы никогда. Ибо похвалиться там совершенно нечем. Тем паче, что и золото то утекло от готов. Вот и констатировал предельно кратко: «...и распял короля их Божа с сыновьями его и с семьюдесятью старейшинами для устрашения, чтобы трупы распятых удвоили страх покоренных».

А теперь ‒ для контры ‒ глянем и наш источник, который Гнатюки назвали «Велесовой книгой» (а другие и «Влес-книгой», и «Книгой Велеса», и «Приниканием», и ещё как-то называют):

«I се бясте пов[е]рждена Рузколане одо годе[й] Iерменреху,

а тоі х[о]т[е]в жену од роде наше[го],

і ту повренжде[л];

се вуцеве наше тещашуте на не[го].

Iерменрех розбіеше іе[х],

і поврждете русе Боже-Бусе,

і седемдесенте іне[х] кроіженщеіе;

і тү смута в[е]ліка бясте на Русех».

И тут про злато-серебро тоже нет ни слова. Однако имеется интересное слово ХТВ (ХоТеВ) ‒ «захотел», прямо подтверждающее предположение Логики и Чуйки насчёт торга Буса и Иерменреха о мире в обмен на Лыбедь. И о её приданном. Плюс, серьги ‒ в уме.

А вот как Иордан повествует о смерти Лыбеди: «Германарих, король готов, хотя, как мы сообщили выше, и был победителем многих племен, призадумался, однако, с приходом гуннов. Вероломному же племени росомонов которое в те времена служило ему в числе других племен, подвернулся тут случай повредить ему. Одну женщину из вышеназванного племени [росомонов], по имени Сунильда, за изменнический уход [от короля], ее мужа, король [Германарих], движимый гневом, приказал разорвать на части, привязав ее к диким коням и пустив их вскачь. Братья же ее, Сар и Аммий, мстя за смерть сестры, поразили его в бок мечом. Мучимый этой раной, король влачил жизнь больного. Узнав о несчастном его недуге, Баламбер король гуннов, двинулся войной на ту часть [готов, которую составляли] остроготы; от них везеготы, следуя какому то своему намерению, уже отделились. Между тем Германарих, престарелый и одряхлевший, страдал от раны и, не перенеся гуннских набегов, скончался на сто десятом году жизни...».

Поскольку совершенно не понятно, Винитарий ли воевал с Бусом или Иерменрех, то дальше и буду того Винитария-Иерменреха именовать Германарехом. Или просто рехом.

Из этой же запутки проистекает и ещё одно предположение. Престарелый Германарех через брак с Лыбедью (которую именно в честь Прабабки и назвали) давно хотел породниться с прямыми наследниками Богумира и Славуни. Но в ответ на предложение то ‒ лишь послан был куда подале. А потому и заключил союз с гуннами. И предкам пришлось биться на три стороны: и против гуннов, и против готов, южных (полуденных) и северных (полуночных). А так Германарех и вынудил Буса заключить тот брак. И серьги те Германареху очень даже нужны были (похоже, что покруче шапки Мономаха почитались). А потому и набрехал накануне свадьбы о вечном мире и полной свободе Лыбеди. А самому от той именно законный наследник нужен был. А та и тому по мордам надавала. И не раз. И прилюдно. А тот вскипел. Ну и казнил. А на весь мир про её измену сообщил. И огласил не только о разрыве супружеских уз с убитой уже Лыбедью, но и о конце вечного мира со славянами. И это при том, что грех прелюбодеяния среди рехов и королей никогда унизительным не считался. Во всяком случае, за супружескую измену, даже в худшем для супруги случае, обычно ссылали в отдалённый замок. Ну или в монастырь.

Однако Лыбедь публично порвали конями.

Очевидно, что той казнью Германарех отрезал и себе и Бусу пути к какому-либо примирению. Видимо, 300 лодий Бусовой добычи-дани реху разум помутили. Вот и двинул полки свои навстречу тестю. Бус же двигался по сопредельным с готскими землям. И хоть с опозданием, но узнал о судьбе сестры. И о выдвижении готов. Однако ни путей отступления, ни даже возможности маневра из-за гружёных лодий у него уже не имелось.

Ну и что делать князю в такой ситуации?

Можно, конечно, было бросить лодьи и добычу-дань на произвол готов. Можно было распустить дружину, приказав каждому пробиваться домой поодиночке. Да отпустить на волю коней, на которых часть дружины сопровождала лодьи. Можно было, в конце концов, и самому поклониться в ноги Германареху и принести свои глубочайшие извинения за непотребное поведение сестры. И следом согласиться с законностью её казни. И все были бы живы. Ибо братину пили.

Но. Видимо случилось и ещё что-то, причём, нечто из ряда вон выходящее, что и не позволило ни Бусу, ни дружине его просить мира у Германареха. Пардон, плохо сказал. Точнее так будет: случилось нечто ужасное, виновником чему и был Германарех. Отчего дружина и пошла на смерть. Осознанно!

Хотя, вполне может быть, что причина последнего похода Буса заключалась просто в том, что слово «слава» в те времена имело немного иной нежели ныне смысл; более светлый и ясный...

Вот ярость благородная и вскипела как волна, и бросили дружину Буса на полки готские.

За исключением двоих, самого старого и самого малого, которых Бус не допустил до сечи, полегли все.

После непродолжительного боя готы притащили полумёртвых Буса и семьдесят его бояр к трону Германареха. Первые же высокопарные слова того о могуществе нового готского бога и величии дня готской победы кто-то из груды полуживых тел банально отматерил, добавив в эпилоге: «Пъшёл в Жопу». А следом и другой голос прохрипел: «Потомки Славы не сдаются»!

Ну, а коли враг не сдаётся, то его уничтожают.

Рвать конями полуживых воинов Германарех посчитал слишком суетным времяпрепровождением. Да и обилие шнапса медового требовал более изящного зрелища. Вот Бус со своими воеводами-князьями и оказались на крестах.

Кресты готы поставили кругом, внутри которого и уселись пировать. Сам же Германарех на своём походном троне восседал в центре. А фоном всей композиции служили несколько сотен тел поверженных бусовых дружинников. Короче говоря: тысячелетняя готская идиллия на пике своей глории {-628 + 1000 = 372}.

А теперь попытаемся представить себе, что же желал услышать рех от умиравших медленной мукой воинов?..

Шоу, однако, пошло иначе, нежели Германарех ожидал.

Вместо розовых соплей, типа «спаси и помилуй», кто-то затянул частушку, Германареху и его матери посвящённую. А другой голос подхватил эстафету. Потом и третий изюму сыпанул. А затем и на троих частушку проорали. И полетела жесть с земли до неба, где выражение «сучий сын» было самым мягким эпитетом великого и могучего Германареха. Ну а слова адресованные его матери и в те времена матерными не даром назывались. А так и грянул хор с крестов! Да всё по матери...

И вот она, картина нашей славы и готского позора: порубанные, искалеченные, истекающие кровью своей и покрытые кровью чужой воины ПОЮТ НА КРЕСТАХ, перемежая «Славу» Богу с жесточайшими оскорблениями в адрес «изплёвков божьих» и их родителей.

У-у-у... Не хотел бы я, слышавший подобные, но ДОБРЫЕ частушки, оказаться на месте готов.

А так долгожданная готская победа в итоге и померкла от клича «Слава!», с крестов гремевшего. И животная радость Германареха, поначалу с удовольствием лицезреющего муки поверженного противника, превратилась в бессильной злобу из-за невозможности заткнуть русские глотки. А когда полусумасшедшую голову его осенило, что вознесённые на крестах готовятся к встрече с вечностью, тогда и велел своим лучникам расстрелять распятых потомков Славы.

Те выстроились возле трона и начали стрельбу.

Однако шнапс уже сделал своё дело. И потому стреляли долго. Долго целясь и постоянно промахиваясь.

А наши всё пели.

Хор, правда, становился всё тише и тише, ибо многие затихали если не от стрел этих, то от ран предыдущих.

В итоге затих и последний наш глас.

А следом и готы притихли, учуяв крылья смерти на них надвигающиеся.

И про Старого Бога некоторые вспомнили.

И даже ‒ про Трубу по имени Жопа, которую Тот устроил как раз для таких, кто «отошёл от Прави».

Впрочем, со смертью Буса повесть сия не заканчивается. Ибо пока Бусовы воины рубились с готами, самый старый и самый малый из его дружины исполняли последнее приказание своего князя.

Перед тем как отправится на смерть, дружинники в лесных скалах нашли расселину, куда и покидали груз лодий. Затем там же прирезали своих коней (чтоб врагу не достались), чьими трупами и забросали клад. И землёй присыпали. А поверх и вокруг триста своих лодий и не меньшее количество срубленных деревьев навалили. Тут-то Германарех и нагрянул. Бус с пешей дружиной ввязались в свой последний бой, отвлекая на себя готов насколько сил хватало, покуда те двое ‒ старый и малый ‒ с двух сторон поджигали лодьи и срубленные деревья.

Управились те когда готы уже добивали последних из Бусовой дружины.

Про старого далее ничего не ведаю. А вот про малого и ещё кое-что знаю. Например ‒ его имя.

БОЯН.

Именно Бояном звали самого молодого из Бусовых дружинников. Тот-то Боян на склоне своих лет и написал так называемый «Боянов гимн» (мой перевод заголовка: «Хомы-пословицы Бояна или Старое слово новым ладом»). Там-то и приведены некоторые подробности гибели Бусовых воинов. И некоторые ориентиры даны (типа ЛУЖА).

Впрочем, за воспоминания свои тот ещё не скоро засядет. А пока, чтобы уцелеть на занятых готами землях, Бояну пришлось временно ослепнуть, растерев глаза некой травой и имитировав бельма. Приём удался. А так, в полуслепом состоянии, юный Боян и прошёл по занятым готами землям. И к своим вышел. Где и оттёр глаза другой травой.

Именно временная «слепота» юного Бояна и стала причиной того, что строки «Боянова гимна» вкривь-вкось идут, ибо к старости Боян стал очень плохо видеть (в одной из строк так и сказано). То есть, текст «Боянового Гимна» писан наощупь или наугад (и сам, например, без очков уже не вижу, что пишу).

На фото: «Боянов гимн».

Готы знали, что бусово полюдье сплошь «злато-серебро», и даже пытались найти клад тот. Но полыхнувший на десятки вёрст лес стал надолго непроходим. Решили повременить. А тут и младший сын Буса Венцеслав с князем Сегеней нагрянули. И отомстили.

Тогда-то, в 375 г., предки и отбили «один рог» у Годии, уничтожив её южную, донскую часть. А через несколько веков и «второй рог» отбили, уничтожив и северную Годию.

Ныне от былого готского могущества лишь несколько топонимов их остались. Например: пара новгородских сёл под названием Бурехово (в честь Буреха; см. осколки «Велесовой книги»); город Острогожск в Воронежской области (в честь Остроготы; см. «Гетику»); город Гдов ‒ в Псковской области (просто Гъдов; Годов; Готов). И некоторые иные, типа Чудово и Чудского озера (от готского, как говорят, тьюд ‒ «народ»).

А ещё у них остался их извечный «дранг нах остен». И ждущий того «дранга» призрак готской девы, что у самого Синего моря Бусовыми серьгами и по сию пору звенит, потомков готов маня. И дальше манить будет. Ибо ‒ ностальжи.

А нефиг было Лыбедь рвать.

И кстати говоря: из белой лебёдки, да в красном поле, да в синем контуре неплохой воинский стяг может получится. Со смыслом. С укором. С предупреждением. И с вечным давлением на совесть вражью. Коль имеется такая.

Вот.

А поскольку Бусова повесть и на этом не заканчивается, то и возникло, было, желание прекратить это повествование, разорвав его на две части и опубликовав оставшуюся чуть позже. Однако, не понаслышке ведая нашу тягу ко всему таинственному, а особо ‒ ко кладам всяческим, решил не тянуть кота за хвост. Вот и продолжу «грузить» читателя, но уже современными последствиями Бусовой повести.

БУСОВ КЛАД.

Летом 2010 г. (когда многое из приведённого выше я уже зафиксировал в черновом варианте) меня совершенно случайно (а точнее ‒ невероятным образом) занесло на юго-запад Ленинградской области, да в компанию незнакомых, но добрых людей, проживавших в том же самом деревенском доме, где и я в детстве живал. Когда закончилась третья поллитра на троих, один из хозяев сообщил, что чёрные археологи тех районов «ерундой не занимаются, но ищут самый крупный в мире клад из 300 лодий».

Спать я лёг трезвый.

Но предварительно поведал своим собутыльникам кое-что из того, что изложил выше. Да и напужал следом пословицей-заговором из сборника Даля, что и обычный-то клад возьмёт лишь тот, кто положит взамен минимум «двенадцать голов молодецких». А за Бусов клад минимум триста голов положить придётся.

А так одним кладоискателем на земле и стало меньше.

А одной потенциально разумной головой ‒ больше.

Ибо личное волшебное слово самого́ Бояна и поныне хранит Бусов клад: «А кому пел ‒ благо тому».

Так вот. Именно от того кладоискателя я впервые и услышал подробность про 300 лодий, гружёных златом-серебром, и что Бус не дань собирал, но с войны возвращался. Самое же удивительное в той встрече, что сей кладоискатель никогда не слышал слов «Боянов гимн», «Велесова книга» или «Довелесова книга», а тем более ‒ «Гетика». Однако знал имя Бус, причём, ‒ из местной питерской легенды. А если точнее, то ссылался на гуляющую по берегам Луги-реки легенду, согласно которой Бус шёл на лодьях из Лужи (Финского залива) вверх по Луге, и что где-то на Луге готы его и встретили. При том, что в «Довелесовой книге» говорится, что Бусов клад зарыт где-то на берегах Буга.

И меня, между прочим, очень даже радует сие разночтение Луга ‒ Буга, в котором обязательно заблудятся те, кому не надо копать там, где копать не надо.

Ибо, чем больше размышляю на тему эту, тем всё больше появляется доводов в пользу того, что сей клад существует и на самом деле.

Но где то злато-серебро Бусово? На Луге? На Буге? Или в Холуе?..

При чём тут ивановское село Холуй?

Возможно, ни при чём. А возможно, что село сие существовало и при Бусе, но под иным, хотя и созвучным именем.

Вот, в заключение, в качестве «вишенки», и предлагаю для расширения исторического кругозора краткий, но весьма информативный текст, одновременно посвящённый и Бусу, и Ивановской области. Текст этот, невзирая на его старый слог, довольно легко читается любым образом-и-подобием с обычным ср. образованием. И потому ПРОПИСЬ ту переводить не стал.

- КОИ КАЗ ТЫ ЖЕЛАЕШ?

- Князь Бус.

- А ТВО БИЛО ТЕМ GОDОМ – ИЖЕ СТАЛ КНИАЗ БОУС: КАК-ТО МОНАDА МАЛОМУ КНИАЗУ МИЗИСЛАВУ НА ДРУЖИНУ ДАЛ – ОЖИВШУЮ – ЖЕНУ. МИЗИСЛАВ СКАЗАЛ ОНУЮ ОУБИТЬ. НО СКАЗАЛ: ИЖЕ ОН – РЕБЁНОК – ЖИЛ. МИЗИСЛАВ НАЗВАЛ ОНОГО – БУС. ЖИЛ ОН ЖИЛ: КАК СТАЛА НА РУСИ – ВОЙНА. НАПАЛ НА РУСОВ ИЕРМЕНРЕХ. БУС И МИЗИСЛАВ НАЧАЛИ БОРЬБУ. ИЕРМЕНРЕХ КАЗНИЛ БУСА. МИЗИСЛАВ ОУБИЛ ИЕРМЕНРЕХА. ТВОЕ.

- Кто такой боярин Сегеня́?

- МИЗИСЛАВ.

- Можете ли вы нам назвать место упокоения Буса и его воинов?

- ЖИХОРЕВО, ИВАНОВСКОЙ.

- Как называлась столица Иерменреха?

- СТОЛ ЕGО – GDОВ...

Жаль, про Бусов клад тут ничего не говорится.

Зато если клад тот найдётся, да вовремя в И-нет попадёт, то существующая историческая наука мигом рухнет нахрен. Со всеми академиями своими и академиками их. И только ради этого стоило бы клад тот сыскать и миру явить.

И Бусовы серьги, полагаю, тоже найдутся. И даже имею предположение, в каком регионе те искать следует. Но озвучивать догадку ту даже не рискну. Чтоб, коль уцелели, не переплавили их черти плешивые.

На этом, как бы, всё. Хотя у Бусовой повести и ещё имеется продолжений почти столько же. Но напрягать читателя далее не стану. Ибо и так хорошо будет, коль хотя бы один из десятка добрался до конца истории сией.

Всех благодарю за внимание. Глупей, полагаю, никто не стал. Тем паче, что и с Трояновыми веками из «Слова...» разобрались, и на готскую деву иначе глянули. Да и красиво в вечность уходить новый хороший пример обрели.

А посему и Слава предкам!

О князе Бусе, его дружине, кладе, потенциальных кладоискателях и нашей родовой памяти страдал Старый Старовер Моисеич под конец десября месяца 2016 облета по в.э.

На фото: картинка из И-нета под названием «Злоба и ностальгия готских дев».

На заставке: Лыбедь с братьями.