Нервы сдают, а Лукашенко сомневается в лояльности элит.

Месяц прошел со времени президентских выборов, и событий он вместил множество. Только с начала сентября произошли и рокировки силовиков, и День знаний, закончившийся задержаниями и появлением силовиков в стенах вузов, и смена тактики власти в отношении протестов выходного дня, и задержания айтишников и членов Координационного совета. О том, почему Лукашенко не выгодна идея «второго тура», зачем он зазвал сюда пул путинских журналистов и что работает в условиях правового дефолта, рассуждает аналитик Сергей Чалый. 

Нервы сдают

— Тренд я ранее обозначил верно: идет война на истощение физических и, главное, моральных, эмоциональных сил. Показательные, немотивированно жестокие задержания людей уже расходящихся по домам, зачистка хвостов акций — это никак не демонстрация силы. Бить по хвостам — это от бессилия, это признак того, что нервы начинают сдавать. Ежедневное физическое и эмоциональное напряжение начинает сказываться — это очевидно. Чувствуется и недостаток личного состава. Заниматься ерундой по дворам, охранять закрашенную черным стену, уже приходится офицерам. Эту «площадь перемен» уже в шутку зовут «постом номер один», — говорит Чалый.

Он обращает внимание на то, что многие привыкли приписывать силовикам, власти способность строить долгосрочные планы. В последнее время кажется, что если планы и есть, то очень ситуационные.

— Как тот ситуационный центр у Лукашенко во Дворце независимости. Это не центр долгосрочного планирования, а центр для работы по ситуации. То есть это не проактивный, а реактивный орган. И он всегда отстает.

Эксперт напоминает, что любая аналитика получается в условиях неполной информации, полученной от ненадежных источников. И то, какие выводы ты способен из этого делать, определяет качества аналитика. И если ты сам в стрессе и ограничен по времени, это приводит к неверным оценкам.

— Так вот многие считают, что от протестующих пытаются получить силовой ответ. Не думаю, что это сознательно делается. Если задача — получить картинку насильственных действий со стороны мирно протестующих, то решается она довольно просто. Достаточно внедрить в толпу несколько своих людей — и вы легко получите желаемое. И жестко прессовать протестующих женщин для этого не обязательно, — считает Чалый.

Удивление аналитика вызывают и то, что вместе с силовиками на улицах оказыватся люди, одетые и экипированные вовсе не по форме и не по стандарту, то есть не просто люди в гражданском, но еще со своим оружием — в руках у одного из силовиков заметили легендарный дробовик, сделанный в США, культовый Remington 870 12-го калибра.

Это выглядит, будто человек вышел на охоту, а не охранять порядок, удивляется Чалый.

При этом очевидно, что и среди бюджетников и силовиков немало недовольных.

— Чтобы оценить масштабы недовольства, можно вспомнить, что, по опыту польской «Солидарности», на одного публично заявившего приходится девять тех, кто это не афиширует недовольство. Эти люди могут не обращаться за помощью в созданные фонды.

Но понимание того, что ты делаешь внеправовые вещи, начинает выливаться в то, что в судах человек боится назвать собственное имя и показать лицо. И это «свидетель» в административном процессе. 

— Это страх быть опознанным — из-за понимания, что участвуешь в какой-то гадости, — говорит Чалый.

На этом фоне визит Лукашенко в прокуратуру закончился весьма важными, фактически, программными заявлениями. «Хотя когда осуществляется практически наглая интервенция, как я называю, извне и она подогревается изнутри и руководится извне, там иногда не до законов, надо принять жесткие меры, чтобы остановить всякую дрянь, которая на это претендует», — сказал Лукашенко, добавив, мол, «в данном случае ситуация не такова».

— А когда она «такова»? Есть какие-то критерии? Их нет! Чем право отличается от произвола? Тем, оно не позволяет действовать «на усмотрение». Кто может решать, когда позволительно наплевать на законы? По каким критериям? Самое точное определение произвола: произвольное применение права. И индульгенцию на такое применение права первое лицо государства готово дать силовикам, — аргументирует эксперт.

«Чем право отличается от произвола? Тем, оно не позволяет действовать „на усмотрение“».

И снова Лукашенко просит тех, в ком, кажется, не должен сомневаться: не предавайте. «Сделаю я это с вами или без вас — вам решать. Но наклонить меня не получится. Хотите встать рядом и спасти страну — вставайте. Не хотите — не предавайте. Вы — люди в погонах. Не надо поститься и хайповать. Уйдите в сторону и не мешайте».

— И этот мотив, «не предавайте», свидетельствует только об одном — о сомнении в лояльности того, к кому ты обращаешься, — уверен Чалый. — Видимо, какое-то брожение там происходит.

Говорить с Путиным

Сергей Чалый также прокомментировал недавнее интервью Лукашенко пулу российских журналистов, в частности, главному редактору международного телеканала Russia Today Маргарите Симоньян.

— Очевидно, что это интервью не предназначено для нас. Отрицание всем известных фактов, заявления о спинах, мазанных синей краской, о 60% уголовников и «урок», которые пошли на ОМОН… В Беларуси люди понимают, что насилие появляется тогда, когда приходит ОМОН. Это необходимое и достаточное условие насилия на улицах. Во всех остальных случаях ничего не происходит. И не надо рассказывать, как жестко обращается с протестующими милиция в других странах: там уведомительный порядок проведения акций, и вообще нет «несанкционированных мероприятий». И только если на мероприятии происходит преступление против собственности, громят машины, витрины, тогда применяется сила. Хоть одну витрину протестующие разбили? — задает эксперт риторический вопрос.

И можно заявлять, что на улицы вышло 30 тысяч по всей стране, но в Беларуси этому не поверят: люди своими глазами видели, сколько народа присутствует на воскресных маршах. Отсюда одна из самых популярных кричалок: «Выйди посчитай».

Так что интервью предназначено для российской аудитории, уверен эксперт.

Чалый предположил, почему Лукашенко взялся вести предвыборную кампанию уже после выборов: он был готов к тому, что вариантом, о котором договорятся Запад и Россия (а вопрос Беларуси тогда обсуждался без всякого участия нашей страны) будет так называемый «третий тур» — как у Януковича и Ющенко в 2004 году в Украине.

— В нашем случае это вариант второго тура. Если Запад и Россия решили бы, что невозможно установить, кто победил на выборах в Беларуси, то в любом случае очевидно, что выбор был между двумя кандидатами. Давайте проведем условный второй тур. То есть речь могла идти о переголосовании с двумя участниками. В этом случае становится понятной работа Лукашенко на свой электорат и одновременно репрессии против последнего оставшегося в стране штаба — штаба Виктора Бабарико. Но сейчас мы видим другое развитие событий. Думаю, ему очевидно, что победить в условном втором туре невозможно, даже сформировать лояльные комиссии было бы крайне непросто. Люди действовали бы иначе, знай они, к чему их «подсчеты» приведут, зная об избитых, задержанных 9-го числа. Теперь то, о чем поверх головы Беларуси, договорятся Россия и Запад, скорее всего, Лукашенко не устроит. Так что сейчас его усилия направлены на то, чтобы никакая сделка по Беларуси состояться не могла. Поэтому он работает на Россию.

«Думаю, ему очевидно, что победить в условном втором туре невозможно. Даже сформировать лояльные комиссии было бы крайне непросто».

Но даже ей нечего ответить на некоторые вполне очевидные вопросы, вроде избитых российских журналистов. Лукашенко только смог предложить «перевернуть эту страницу». И предложить: «давайте отойдем от этих цифр: президент — по результатам выборов».

Чалый уверен, через российских журналистов Лукашенко общается с Путиным. Белорусы в это «60% урок» и «нарисованные синяки» не верят.

— Человек заискивает, и не перед журналистами, перед Путиным. А нам, белорусам, он пытается рассказывать, как они с Путиным уже все решили и обо всем договорились. Но на самом деле, ничего не решено, — уверен аналитик. — Единственное, о чем точно договорились — что Беларусь к концу сентября погасит долг за газ, около 325 млн долларов. То есть нетто результат — отрицательный. Надо понимать, что сам Лукашенко Путину не нужен и не интересен. Некоторые уступки с его стороны — возможно.

Вынужденная ошибка Лукашенко

— Некоторые сейчас начинают писать о тех ошибках, которые совершил Лукашенко. Но это как в теннисе, где есть невынужденные ошибки, а есть — вынужденные. Или как в шахматах есть понятие форсированного варианта, когда следующий ход может ухудшать твою позицию, но это не значит, что у тебя есть ход лучше. У Лукашенко были в основном форсированные ошибки, вынужденные, — уверен аналитик.

Лукашенко не только возвращается к предвыборной риторике, но и пытается перехватить инициативу конституционной реформы. Но он прекрасно понимает, что никакая настоящая конституционная реформа при нем не возможна. Но заиграть проблему можно — отсюда его риторика про «год-два и мы решим проблему».

— Сейчас, как и перед выборами, когда он агитировал на себя чиновников и силовиков, он пытается продать идею о том, что это — его последний раз.

Чалый процитировал заявление Лукашенко в Генпрокуратуре: «Власть не для того дается, чтобы ее взял, бросил и отдал. В середине 90-х она валялась в грязи, о нее вытирали ноги. Равно как и о вас — тех, кто носил погоны. Многие из вас этот период помнят. И я не хочу, чтобы Беларусь вернулась к тому времени. Поэтому никто кинуть в грязь власть, как они требуют, не посмеет».

— Вообще-то белорусы имеют полное право думать, что избрали его в том числе для того, чтобы он на следующих выборах эту власть нормально передал. У нас в Конституции прописана процедура регулярной смены президента. Поэтому угроза Конституции происходит сейчас вовсе не от тех, кто требует ее соблюдения. Мы видим совершенно особенное понимание того, что такое власть. Вот это «меня избрали не для того, чтобы я власть отдал» означает, что выборы и власть для Лукашенко — два разных, логически не связанных с собой феномена. То есть его избрали, а власть он сам где-то нашел, поднял и больше не отдаст.

Чалый напоминает, что нынешняя ситуация в Беларуси похожа на период разложения монархии, где появляется антиабсолютистская фронда, которая становится движущей силой буржуазно-демократической революции.

— То, что сейчас происходит в Беларуси — реально антиабсолютистская буржуазно-демократическая революция. Но он ошибается, когда говорит, что люди, «буржуйчики», захотели власти. Нет, они захотели выборов. Исполнения процедур. И именно нарушение процедур и кража голосов привела к нынешним протестам. А соблюдение процедур — это и есть демократия. Макс Вебер писал про три источника власти: власть силы, власть авторитета и власть права. С правом мы видим, что у нас произошло, с авторитетом, пожалуй, тоже. Осталось только власть насилия.

«Он ошибается, когда говорит, что люди, „буржуйчики“, захотели власти. Нет, они захотели выборов».

По мнению Чалого, происходящее даже глубже, чем правовой дефолт, о котором сейчас многие говорят. Происходит разрушение базовых институтов общества. Борьба идет против преподавателей и студентов, против медиков, журналистов, спасателей, спортсменов, айтишников. Речь идет уже об уничтожении базовой человечности.

— Конечным результатом отсутствия права становится превращение страны в бандитское государство. И если власть опирается только на насилие — так и случится, — уверен он.

«Конечным результатом отсутствия права становится превращение страны в бандитское государство».

Но насилие экономически очень невыгодно. И когда обсуждается, как люди в погонах могут помочь экономике, ответ один: никак.

— Долго существовать в нынешнем режиме невозможно. Нельзя держать милицию в аудиториях, чтобы студенты на разбежались по митингам, нельзя выводить на улицу постоянно огромные силы, задерживать сотни людей. Надо понимать, диктатура — это очень и очень дорого и неэффективно. Лучший вариант — когда люди подчиняются, потому что сами готовы видеть в этом человеке лидера. А рабский труд — он бесплатен, но эффективность его все равно отрицательная с учетом расходов на вышки, вертухаев и т.п., — отмечает Чалый.

И такая «дорогая» и неэффективная власть не сможет жить без внешней подпитки.

— В ситуации разрушения базовых институтов начинает работать та самая самоорганизация, о которой сейчас много говорят. Сейчас горизонтальные связи стали локализовываться. Чаты дворов, постоянная соседская активность — это уже тоже представляется власти угрозой, ей приходится охранять сутками закрашенный мурал, тратить ресурсы на снимание флагов, срезание ленточек… Социальные связи выстраиваются снизу и горизонтально — так и рождается демократия. Это происходит на наших глазах.

Чалый при этом считает, что такая самоорганизация — вовсе не признак готовности людей создавать отряды самообороны.

— Хотя власть такое количество людей, выходящих на улицу может пугать, особенно если там уверены, что эти люди готовы их разорвать. И то, что они этого не делают так долго, заставляет дрожать, — говорит эксперт.

— Исследование поведения в условиях катастроф и других катаклизмов, когда тысячам нужна помощь, но понятно, что помощь от государства либо запоздает, либо вообще не придет. Есть такое понятие — эмержентное волонтерство, возникающее внезапно. И первая помощь почти всегда приходит от таких волонтеров, от людей, которые никогда ранее чем-то похожим не занимались. Социологи говорят, что только около 10 процентов в таких критических ситуациях превращаются в банды, готовы на мародерство, а 90 процентов наоборот проявляют невероятный альтруизм. Это история 11 сентября в США, когда тысячи людей оказались заперты на Манхэттене и люди организовали спасательную операцию сами, вывезя с острова более 500 тысяч человек — на рыбацких лодках, шикарных яхтах, на всем, что было. Или операция «Динамо» — эвакуация британцев из Дюнкерка в 1940 году. Половину из 300 тысяч спасло гражданское население. Вот так работает сила горизонтальных связей. Вот так отвечает народ. И остановить их не может никто.

Читать полностью: https://news.tut.by/economics/700266.html