Посвящается Guliaka123, Arapaima9, и всем счастливчикам, кому выпала нечаянная радость – принимать Любовь и Верность от маленького лающего существа…
Радость моя! Молю тебя, стяжи дух мирен, и тогда тысячи душ спасутся около тебя.
Серафим Саровский.
Этот день ничем не отличался от других дней последнего года Её жизни. Она открыла дверь ненавистной ей квартиры и шагнула в подъезд. Это жилье отвечало Ей полной взаимностью, поэтому дверь напоследок ударила Ей в спину, и Она, споткнувшись, стукнулась коленкой.
- До свадьбы заживет! – подбодрила Она себя, достала салфетку и приложила к ушибленному месту.
Эта квартира была пропитана исключительно мужской энергетикой, и не выносила ничего женского в своем чреве. Скрипучие полы, кромешная тьма даже глубокими вечерами только добавляли ей мрачности и вызывали дискомфорт у новой квартирантки. Жильцы были похожи на ходячих мертвецов, и чаще всего фоном здесь была абсолютная тишина.
Именно поэтому Ей, человеку с невероятно лучистой энергией, было настолько неуютно здесь жить, что это было равносильно смерти. То и дело Ее смех звучал в самый неожиданный момент, отчего жильцы нервно вздрагивали и шарахались от Нее, как от прокаженной.
А она любила посмеяться! Ей вообще был противопоказан минор, в любом его проявлении, и поэтому Она придумала для себя совершенно неожиданный способ выживания.
Каждый день она стремилась выскочить отсюда во внешний мир, где кипела жизнь, слышался смех и плескалась энергия. Ей всего то и нужно было собрать за день узелочек с положительными эмоциями, и этого хватало, чтобы прожить до следующего утра в неуютной и ненавистной квартире.
Так и сегодня Она вышла на улицу и глубоко вдохнула свежий весенний воздух. А там Ее уже ожидали две местные дворовые кошки. Одна сидела прямо перед подъездом в ожидании вознаграждения за убиенного ею мыша. Мышь, ставшая трофеем в честной охоте, лежала на асфальте прямо перед лапами охотницы. Вторая кошка, завидуя своей подруге, пыталась поймать мотылька, чтобы выдать его за полноценную добычу и не остаться без вознаграждения. Картина была настолько умилительной, что улыбка сразу же осветила Ее лицо.
- Ну пойдемте со мной, заслужили!
Она зашла в местный магазинчик и спустя пару минут уже вынесла оттуда пару пакетиков «животворительного» для кисок Вискаса.
Неподалеку смеялись дети – еще один грамм положительных эмоций наполнил ее узелок Радости. Красивая бабочка присела ей на руку – и опять улыбка скользнула по Её лицу, а в узелок плюхнулась еще немного радостных флюидов. Мимо прошла соседка, пожелала Доброго утра – и мешочек стал чуть-чуть тяжелее.
Именно так, до самого вечера Она наполняла свою Душу хорошим и теплым, чтобы хватило до самого утра. Иногда удавалось наполнить узелочек практически сразу, но бывали такие дни, когда он наполнялся с трудом, пока не совершишь несколько добрых дел.
Внезапно Ей отчетливо показалось, что кто-то на Нее смотрит в бинокль. Она повернула голову и чуть не вскрикнула от удивления: на перекрестке дорог сидел лохматый и смешной Пёс, и смотрел на Нее, склонив голову набок. Никого забавнее из всех живых существ Она в своей жизни точно не видела!
Он был белым с коричневыми пятнами, глазами-черносливами и лохматой мордой, но вот его пропорции заставили ее рассмеяться: Пес был коренастым, с кривыми передними лапами и длинным вытянутым, как у таксы, туловищем. Милое обаятельное «чудовище»!
- Ты чей? – спросила Она, и Пёс словно только и ждал этого приглашения: он со стремительностью пули, подняв пыль столбом, в три прыжка оказался у Ее ног. Затем он внимательно и пристально посмотрел в Ее глаза, словно всем своим существом спрашивая: - Хочешь, я буду Твоим?
Она протянула руку к его морде и нежно погладила: - Какой же ты милый…
В следующее мгновенье Пес упал на спину и подставил ей свое пузо, как бы приглашая его почесать. И тут Ее сразил смех! Она смеялась, умиляясь увиденной картинкой так, как смеются лишь дети. Дело в том, что пузо забавного Пса было в самый настоящий горошек, что придавало ему еще больше шарма и обаяния!
- Мне пора. Хочешь со мной?
- Еще бы! – как бы отвечал Пес: - С тобой хоть на край света.
Так началась история их Большой и трогательной Любви. Теперь куда бы Она ни шла, забавный Пес с пузом в горошек ее повсюду сопровождал. Местные детишки полюбили его сразу и придумали ему имя «Джек». Но Она знала, что у него другое имя. «Радость Моя…» - звала она Пса, и он сразу же отзывался.
Почему Радость? Потому что он был ее настоящим воплощением: он мог вызвать в ней улыбку или смех одним выражением своей мордахи, а его постоянная страсть не сидеть на месте и искать на свою пятнистую задницу приключения, приводила обычно к тому, что Она его обнимала, схватив в охапку, а он лизал ее лицо, заставляя смеяться еще громче.
В этом маленьком рабочем районе теперь уже все знали эту парочку. Она шла по дороге, а Пес, гордо подняв голову, бежал рядом, всем свои видом показывая, что он не какой-то там бездомный «дворянин», а у него есть Она.
Детишки его обожали, и Джек отвечал им взаимностью: он с удовольствием бегал за ватагой детей, и еще было неясно, кому это доставляет бОльшее удовольствие.
Пес обладал каким-то невероятным животным магнетизмом, и, словно магнитом, притягивал к себе людей. Практически каждый встреченный ими во время прогулок, прохожий пытался погладить его или угостить какой-то вкуснятиной. Но при всем своем обаянии, Джек был невероятно разборчив: каждый раз, когда чья-то рука тянулась к нему с целью погладить, он вопрошал у Нее, можно ли позволить этот фамильярный жест? И только в том случае, если Она была не против, он словно снисходил до незнакомца и притворно закатывал от умиления глаза.
Однажды бабушка из соседней девятиэтажки принесла ему на тарелке макароны с котлетой и сказала:
- Кушай, я специально тебе принесла. А я постою, чтобы другие не отобрали.
Прежде чем попробовать вкусно пахнущую котлету из рук явно подозрительной для него бабули, Джек сначала спрашивал у Нее: можно ли позволить себе такую дерзость, и при этом остаться неотравленным? Она кивала одобрительно головой, и только после этого он приступал к принятию пищи. Именно приступал! Он никогда не позволял себе наброситься на еду – что он, бездомный «дворянин»? У него есть Она, значит, не гоже проявлять отсутствие воспитания и манер.
Они везде ходили вместе, и жители микрорайона уже привыкли к тому, что они не разлей вода.
Однажды Она шла на почту, а Джек ее сопровождал: он нес упавшего с крыши и разбившегося птенца голубя с такой гордостью, словно это был, как минимум, птеродактиль!
Даже, если Пес и отлучался куда-то, она знала, что он ее обязательно догонит и продолжит сопровождать.
Если же Ей приходилось садиться в такси, Джек бежал следом несколько кварталов, а Она кричала ему в открытое окно:
- Радость моя, вернись домой, я скоро приеду!
И она знала, что когда вернется, его пятнистая смешная фигурка будет ждать Ее на углу дома, всматриваясь в темноту: она это идет или нет? А в следующее мгновение, узнав Ее силуэт, Джек примчится из темноты и начнет скакать, пытаясь лизнуть ее в лицо. Выплеснув лишнюю энергию, он замашет хвостом, и начнет поскуливать, призывая обняться.
Тогда Она присядет на корточки и обнимет его обеими руками, а Джек снова заставит ее заливаться смехом, потому что его язык невероятно щекотно скользит по щекам. Затем он уткнется носом ей в живот и замрет, демонстрируя полнейшее спокойствие, потому что Она снова с ним рядом.
Каждый вечер Ей предстояло войти в подъезд, преодолеть несколько лестничных проемов, чтобы снова в Квартире-Норе. Ей там не только не были рады, а скорее мечтали, чтобы однажды Она не пришла. Поэтому привести сюда Джека не представлялось никакой возможности.
Но как это объяснить ему? Разве у собачьей Любви и Верности могут быть человеческие оправдания и отговорки?
Нет, Верность Джека была настолько невероятной и абсолютно безусловной, что Она не смогла бы найти подходящие слова, чтобы объяснить ему, почему они не могут жить вместе.
Однажды Джек пропал на три дня, и Она снова начала видеть мир в черно-белом цвете. Ей не лез кусок в горло, потому что вместе с ним ушла Ее Радость. Он вернулся через три дня и залаял под Ее балконом. Чистый, пахнущий шампунем, и дико соскучившийся по ней. Она сразу поняла, что кто-то пытался забрать Джека к себе, но он при первой же возможности сбежал и вернулся к Ней.
Она неуклюже пыталась объяснять каждый вечер, когда входила в подъезд, и споткнувшись о его сверлящий взгляд, что пока не может его взять с собой. Джек наклонял голову набок и пытался понять, что за нелепые вещи Она сейчас говорит? Если он Ее, а Она – его, то какие могут быть препятствия для того, чтобы они были с Ней вместе?
Они сидели вечером на камне за зданием телецентра и смотрели на ночной город. Здесь он был, как на ладони. И Она рассказывала Джеку, что скоро они будут жить вместе. Она мечтала о том, как у Нее все-таки хватит смелости и сил, чтобы снять небольшую каморку, и она заберет Джека с собой.
Они сидели и мечтали, как это будет здорово. И ночные прохожие могли видеть очертания двух фигур: Джека и Ее на фоне ночного неба. Она обнимала его рукой, и они были в этот момент в целом мире одни: она и Ее Радость…
Ей пришлось уехать на три недели в другой город – отказаться от поездки не было никакой возможности. Каждый день, когда Она звонила домой, первый вопрос, который Ее интересовал: - Как там Джек?
- Ждет тебя. Даже если и увяжется с кем-то прогуляться, словно вспоминает, что не может отлучаться надолго, и возвращается, чтобы ждать у подъезда. Скучает он…
- Там уже у вас дожди… Придумайте что-нибудь, чтобы ему не было холодно, а? Я постараюсь приехать как можно быстрее.
- Мы уже мастерим ему будку, основательную, как дом. Так что, он будет скоро жить, как барин…
- Обнимите его за меня!
Она подъехала в такси к дому, и первое, что она увидела – то, как он лежит с абсолютно безразличным видом. Со стороны это выглядело так, словно не только у Нее, но и у Джека в этой разлуке кто-то забрал из жизни всю Радость. Она смахнула слезы. Было невыносимо смотреть на самого жизнерадостного на свете Пса, который словно потерял смысл жизни.
- Джек… - сорвавшимся голосом позвала Она.
Он не отреагировал.
- Джек! – она крикнула громче, и Пса словно ударило молнией! Он узнал Ее голос… Потом вскочил, оглядываясь по сторонам, увидел Ее и сломя голову побежал ей навстречу.
Он свалил Ее прямо на землю и принялся без всякого стеснения вылизывать Ее лицо, а Она смеялась, как раньше и по Ее щекам текли слезы Радости…
Наконец-то они снова вместе: Она и Ее Радость…
Спустя несколько часов позвонила подруга и попросила зайти. Она выскочила из дома, Джек припустился за Ней следом. Ему был знаком этот маршрут: у Нее кто-то жил в этом доме, и Она всегда трепала Джека по голове, прежде чем зайти в подъезд и говорила:
- Жди, я скоро.
И Джек ждал. И сегодня подождет, потому что теперь он точно знает, что Она не пропала, а просто отлучилась ненадолго.
Разговор с подругой не клеился, Она все время смотрела на часы, словно куда-то торопилась…
- Слушай, давай я приду к тебе завтра, и мы нормально поболтаем обо всем? Что-то мне нехорошо… Я хочу домой.
- Что это с тобой, глазам не верю! – удивилась подруга, но не стала настаивать – уж очень потерянный вид был у Нее сегодня.
Она вышла на улицу. Странно – Джека не было.
- Куда-то убежал, постреленок… - сказала Она сама себе и оглянулась по сторонам.
В тот же миг внутри начали потихоньку бить часы – звук их был точно такой, какой издают настенные.
На перекрестке дорог столпились люди. Пассажирская «Газель» стояла, включив аварийку. Она сразу поняла, что чья-то жизнь оборвалась. Ноги сам понесли Ее в толпу. Она подбежала к собравшимся зевакам и заглянула впереди стоящему через плечо.
На асфальте лежал Джек. Ее Радость… Странным было то, что даже сейчас Джек будто бы улыбался…
В это же мгновенье Ей стало невыносимо дышать, и сердце, выпрыгнув из грудной клетки, упало прямо под ноги стоящим людям, оставив у Нее в груди черную зияющую дыру.
Она опустилась на колени перед дорогим существом. Кто-то тронул Ее за плечо, протягивая махровое полотенце. Это был водитель Газели. Он был настолько подавлен, увидев, что у сбитой им собаки есть хозяйка, но не знал, чем еще может помочь.
Она не чувствовала прикосновения, Она вообще перестала быть живой. Ее выпавшее из груди сердце лежало на асфальте рядом с Джеком и отбивало такт. Ничего, кроме биения собственного сердца Она сейчас не слышала.
Руки, повинуясь сигналам мозга, взяли махровое полотенце и начали заворачивать в него тело Джека так, как пеленают ребенка. Затем Она попыталась поднять свою Радость на руки, и снова чей-то голос сзади:
- Давайте я Вам помогу, он же тяжелый.
Он прошелестела одними посиневшими от горя губами:
- Я сама…
И подняла Джека, как перышко. Затем, освободив одну руку, Она подняла свое сердце и неуклюже вставила его в пустоту в груди. Встала и понесла Джека к дому.
Ноги сами вели ее в правильном направлении, делая шаг за шагом, шаг за шагом… Она не плакала – просто стала похожей на камень.
У магазина стояли две женщины. Глядя на эту картину, одна из них прошептала:
- Как Она теперь без него? Они же везде были вместе…
Эти слова стали контрольным выстрелом прямо Ей в затылок, после чего потекли слезы…
Она пришла со своей ношей к камню, на котором они с Джеком смотрели на ночной город. Кто-то из соседей принес лопату. Мужской голос спросил:
- Где его похоронить? Выберите место, какое ему бы понравилось.
Да какая в сущности разница? Она тупо ткнула куда-то в черную пустоту и присела на тот самый камень. Так и сидела, качая свою Радость, как качают младенца…
Тот же самый мужчина спросил:
- Вы позволите?
Она поняла, что им с Джеком пора расставаться, и протянула неизвестно откуда взявшемуся мужчине дорогой сверток.
- Только осторожнее, прошу! Ему и так было очень больно…
Затем Она бросила в могилку горсть земли, потому что этот ритуал Она, к сожалению, знала на зубок. И пошла домой, чтобы уткнуться в подушку и наконец-то позволить себе оплакать Джека. Она плакала всю ночь, пытаясь найти ответы на вопрос: почему именно Он? А потом уснула…
Утром Она вышла на лестничную площадку, и даже квартирная дверь не стала ей бить наотмашь в спину, как раньше: слишком уж жалкой и убитой горем была Ее маленькая фигурка.
На улице ее ждал незнакомый мир. Это выглядело так, словно из него забрали всю Радость: черно-белые бабочки, две черно-белые кошки, и весь мир черно-белый, как на старых фотографиях.
Она до сих пор не могла дышать полной грудью: было ощущение, что Ее легкие придавило тяжелой могильной плитой. Она просто стояла посреди двора, как маленький растерявшийся ребенок…
*******
А наверху Джек бежал по радуге и ловил ртом разноцветных бабочек… Ему было так хорошо, что он успевал добежать до конца радуги, и затем обратно, совершенно не запыхавшись.
Динь-динь! – звякнул колокольчик… И в тот же мгновение Джека словно ударило током: он потянул носом воздух, пытаясь найти в запахах что-то знакомое… И его взгляд упал вниз – там стояла Она, такая трогательная и несчастная, что Джеку захотелось ее рассмешить, как прежде.
- Гав! Гав, гав, гав!!! – позвал Ее он.
Она вздрогнула от внезапной галлюцинации: Ей на секунду послышался лай Джека.
- Этого не может быть! – Она отмахнула от себя нелепую мысль, но в то же мгновение почувствовала, что кто-то наблюдает за ней. Она подняла голову вверх и увидела Чудо: прямо посреди черно-белого неба висела разноцветная радуга. И от нее шла такая невероятная теплота, какую Она чувствовала, когда Джек был рядом. Она невольно улыбнулась от воспоминаний…
Внезапно чьи-то могучие руки словно сдвинули плиту, которая не давала легким дышать, и она впервые за сутки сделала полноценный вдох. И словно очнулась:
- Какая же я идиотка! Джек из миллиона жителей этого города выбрал меня, став только моей Радостью! Он подарил мне столько хороших эмоций, столько Любви и Верности, что я должна не горевать, а быть счастливой. Он раскрашивал мой мир разноцветными красками…
Она подняла глаза на радугу и прошептала:
- Спасибо тебе, Радость моя! Спасибо, что ты у меня был…
Затем Она расправила плечи, и у нее тут же возник план. Она должна наконец-то сделать то, что обещала Джеку! Сейчас Она пойдет и соберет свои вещи.
А потом, когда время залечит зияющую пустоту в ее сердце, Она принесет к себе в дом маленький пушистый комочек. И, если Ей снова повезет, то он будет таким же жизнерадостным Псом, каким был Ее Джек.
Только ЕЕ Джек…
Она стремительно забежала на четвертый этаж и толкнула дверь Квартиры-Норы. Схватив маленькую спортивную сумку, Она начала бросать в нее все самое необходимое, торопясь, что кто-нибудь остановит Ее и не даст убежать отсюда.
Уже на пороге квартиры Ее спросили в спину:
- Ты куда?
Жильцы смотрели на Нее так, как смотрят зомби, когда жертва пытается ускользнуть.
- Я ухожу, потому что вы мне надоели. Знали бы вы, КАК вы мне надоели!
Лица жильцов сменила гримаса недовольства – такое ощущение, что Она была единственным источником положительной энергии, которая питала этот склеп.
Она хлопнула от души входной дверью – так, что стекла зазвенели. И в следующую минуту Она уже шла по дороге, вперед, в новую жизнь…
*****
Джек посмотрел сверху Ей вслед, затем тихонько одобрительно тявкнул. Ему очень нравилась Она такая – уверенная и счастливая! Пусть у Нее все будет хорошо, ведь он так до сих пор Её Любит!...
Он уже хотел было снова побежать за разноцветными стрекозами и бабочками, но внезапно снова звякнул колокольчик: динь-динь!!!
Джек настороженно оглядел свысока окрестность: посреди аллеи на лавочке сидел старик. Он был настолько подавлен и несчастен, что у Джека сжалось сердце…
Дедушка был одинок, и единственной его отдушиной были долгие прогулки в парке. Он сидел и разглядывал собственные колени, предаваясь приятным, но безвозвратно ушедшим воспоминаниям. В следующее мгновение ему показалось, что кто-то рассматривает его в бинокль…
Старик поднял глаза и увидел самого очаровательного Пса на свете!
- Ты чей? – спросил хриплым голосом старик у пары сливовых глаз.
Глаза собаки словно отвечали:
- Хочешь, я буду твоим?
Спустя полчаса они уже шли по аллее по направлению к дому старика: дедушка, внезапно помолодевший на пару лет, и Пес, у которого была такая работа – делать несчастных и одиноких людей чуточку счастливее…
Оценил 31 человек
44 кармы