Неосторожные посулы

Панорама союзной эскадры. Дарданелльская операция. Между 1915 и 1916 годами

Когда передовым демократиям мира что-то очень нужно, они становятся такими ласковыми, предупредительными, щедрыми. И обещают, обещают, обещают...

А продавцы военных услуг понимают, что обещания не всегда выполнимы, но торгуются до упора. И серьёзный итальянский купчина торгуется, и балканские купчишки второй гильдии вполне сознают важность момента. Один только страстотерпец благочестивый загодя интуитивно определил, на чьей стороне добро и свет и в посулах особенно не нуждается. Хотя и ему посулили выход в Средиземное море.

Описание военных действий опускаю, а посулы так хороши, что хочется о них вспомнить.

Коленковский А.К. Дарданелльская операция. — М-Л.: Гиз, 1930.

http://militera.lib.ru/h/kolen...

Об авторе: Коленковский Александр Константинович [23.8(4.9).1880, Николаев, — 23.5.1942, Москва], советский военный историк, генерал-лейтенант (1940), профессор. Член КПСС с 1940. Родился в семье офицера. Окончил Одесское пехотное юнкерское училище (1900) и Академию Генштаба (1912). Участник 1-й мировой войны 1914-18, подполковник. В апреле 1918 добровольно вступил в Красную Армию. В сентябре 1918 — мае 1919 начальник штаба Восточного фронта, затем военный руководитель Приволжского военного округа. В 1920-21 военный атташе в Литве, в 1921-24 начальник Оперативного управления Штаба РККА. С 1924 на преподавательской работе в Военной академии им. М. В. Фрунзе. Основные труды посвящены истории 1-й мировой войны. Соч.: Дарданелльская операция, 2 изд., М., 1938; Зимняя операция в Восточной Пруссии в 1915 г., М.- Л., 1927; Маневренный период первой мировой империалистической войны 1914, М., 1940; Марнская операция М.. 1933. ("Большая Российская энциклопедия")

Глава первая. Подготовка операции

После Балканской войны, в которой Англия оказала поддержку Греции, Болгарии и Сербии, воевавшим с Турцией, а сама еще более укрепилась на о. Кипре и в Египте, враждебность Турции к Англии усилилась. В 1913 году для организации турецкой армии были приглашены германские инструктора. Оставалось еще одно звено, связывавшее Турцию с Англией, — постоянный антагонизм между Россией и Англией в вопросах Ближнего востока вообще и в особенности Константинополя и его проливов, на которые претендовал русский империализм. Когда Англия, упорно работавшая над созданием противогерманской коалиции, стала склоняться на ряд уступок России,. порвалось и это последнее звено, и война с Турцией стала в очередь возможностей.

Насколько Антанте был выгоден нейтралитет Турции, [10] настолько выступление последней открывало австро-германцам перспективы отвлечения части русских сил на Черноморский и Кавказский фронты. Кратчайшее сообщение России через Босфор и Мраморное море с внешним миром и ее союзниками прерывалось, Германия получала возможность использовать турецкое сырье. При осуществлении этих германских перспектив в первую голову, конечно, стоял вопрос существования Сербии, лежащей по пути в Турцию; кроме того надо было думать, что и прочие страны Балканского полуострова под разными предлогами могли быть втянуты в войну. Все это не отвечало интересам Антанты.

И вот, когда в августе 1914 года греческий премьер Венизелос "на всякий случай" сообщил английскому правительству, что Греция готова предоставить в распоряжение Антанты свою армию и флот для возможной операции на Галлиполийском полуострове, английское правительство не только отклонило предложение Венизелоса, желая не допустить войны с Турцией, но, наоборот, гарантировало полную неприкосновенность Турции, в случае сохранения последней благожелательного нейтралитета. Без сомнения, некоторую роль сыграла здесь заинтересованность России, чтобы греки не получили константинопольских проливов.

2 августа 1914 года оттоманское правительство заявило о своем нейтралитете, приняв одновременно к обеспечению его ряд мер.

...

В виду того, что определенного плана войны с Турцией ни англичане, ни французы не разрабатывали, а вероятность столкновения вырастала, первым лордом английского адмиралтейства Черчиллем 1 сентября было созвано совещание из представителей морского и сухопутного ведомства, на котором и было предложено рассмотреть Дарданелльский вопрос.

Начальник Оперативного управления ген. Кальвель доложил, что операцию против Дарданелл он считает очень трудной и что по его мнению для нее потребно не менее 60 000 человек. Эту операцию Кальвель предполагал произвести греческими войсками, которые, как мы уже знаем, в достаточном количестве предлагал Венизелос, причем греческим генеральным [11] штабом был разработан детальный план операции с высадкой на Булаирском перешейке. Рассчитывать на успех было невозможно, так как Галлиполийский полуостров не был подготовлен к обороне.

В результате этого совещания контр-адмиралу Керру, бывшему в то время в Константинополе главой военной миссии, руководившей реорганизацией турецкого флота, было поручено столковаться с греческим командованием и выяснить возможность операции против Дарданелл. Греки ответили, что они считают возможным захват Галлиполийского полуострова, но при условии совместного выступления с Болгарией, так как поведение последней заставляет сомневаться в ее нейтралитете. Затем, в случае выступления греки обязывались своими средствами перевезти десант с материальной частью, причем английское адмиралтейство должно было лишь усилить греческий флот двумя линейными кораблями, одним броненосным и тремя легкими крейсерами и флотилией миноносцев. На этом, собственно, переговоры с Грецией и закончились.

Тем временем между Германией и Турцией 2 августа 1914 года был подписан дружественный трактат, сущность которого состояла в том, что, "соблюдая нейтралитет, Турция, в случае вооруженного вмешательства России в австро-сербский конфликт, сохраняет за собой "casus foederis"; в случае войны Германия оставляет свою военную миссию в Турции; Турция обеспечивает германской миссии действительное влияние на управление армией в соответствии с директивами военного министра и начальника германской военной миссии". К этому трактату прилагалась приписка: "генерал Л. ф.-Сандерс официально приглашен составить совместно с Энвером-пашой детальное соглашение, которое гарантирует управление делами армии посредством военной миссии"{1}.

Интересно попутно отметить, что через три дня, т. е. начиная с 5 августа, Россия стала получать от Турции в лице Энвера-паши настойчивые и неоднократные заверения, что Турция ни с кем не связана. Более того, с ее стороны поступили даже предложения предоставить в распоряжение русского командования турецкую армию "для использования ее в своих целях". Но, как говорит М. Н. Покровский, "в Петрограде желали получить турецкую столицу, а им предлагали турецкую армию". Естественно, что эти заявления турок не могли найти доброжелательного к себе отношения со стороны руководителей внешней русской политики, видевших весь смысл войны в обладании Константинополем и проливами{2}. [12]

3 августа Германия объявила войну Франции, 4 августа Австрия признала заключенный с Турцией договор, и генерал Лиман ф.-Сандерс, глава германской военной миссии, с бароном ф.-Вангенгеймом и германским посланником в Турции сделали попытку склонить Порту к немедленному объявлению России войны. Младотурки, стоявшие во главе правительства, хотя и симпатизировали Германии, но знали, насколько страна не подготовлена к войне, и боялись больше англо-французов, чем немцев, тем не менее это не помешало Энверу-паше 11 августа пропустить через проливы в Константинополь плававшие в Средиземном море под флагом контр-адмирала Сушона германские крейсера "Гебен" и "Бреслау". Вслед за Сушоном в Турцию прибыло около 450 офицеров и нижних чинов в качестве морских инструкторов.

Вследствие включения "Гебена"и "Бреслау" в состав турецкого флота и предоставления германским офицерам в турецком флоте ряда ответственных должностей{3} устойчивость политического положения между Турцией и противогерманским союзом заколебалась, и наблюдение за проливами в сентябре 1914 г. перешло в блокаду.

Опасаясь по этим же причинам, чтобы австрийские военные суда из Полы{4} не пробрались в Мраморное море, Англия, базируясь на Мудрое (на острове Лемнос), держала здесь эскадру Средиземного моря. Эта постоянная угроза, как тогда казалось англо-французам, связывала турецкое правительство в решениях.

...

Так как Турция не поддавалась немецким уговорам, события были провоцированы отправлением 28 октября 1914 года крейсеров "Гебен" и "Бреслау" из Константинополя в Черное море. 29 — 30 октября турецко-германская эскадра потопила под Севастополем транспорт "Прут" и обстреляла Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск.

Донесение Сушона, по возвращении крейсеров в Константинополь, взволновало турецкое правительство. По мнению английских дипломатов, Турцию еще можно было удержать от войны, чтобы не создавалось Константинопольского вопроса, так как великий визирь, принц Саид-Халим, и его сторонники были против войны, но русское правительство самостоятельно, не предупредив Англию и Францию, в ответ на враждебное выступление крейсеров "Гебен" и "Бреслау", 31 октября объявило войну Турции{8}. В Англии тем не менее считали, что Турцию [14] еще можно удержать, произведя военную демонстрацию против Дарданелл, дабы тем самым поднять в турецком кабинете министров престиж сторонников нейтралитета Турции. 1 ноября Кардену был дан приказ обстрелять внешние укрепления Дарданелл с безопасной для судов дистанции.

Глава третья. Форсирование Дарданелл

Германофильские чувства греческого короля Константина, поддерживаемые влиятельными военными кругами, были всем известны, но премьер-министр Венизелос был целиком на стороне англо-французов. Еще в сентябре 1914 г. Венизелос сообщил Лондону и Парижу, что если Турция объявит войну англо-французам, то Греция мобилизует армию и флот в целях гарантии от болгарской опасности. Попутно с этим Венизелос заверил Лондон, что, соблюдая даже вооруженный нейтралитет, Греция будет всецело на стороне англо-французов. Английское правительство поспешило ответить Греции, что союзный флот не позволит туркам выйти из Дарданелл, а позже, когда Дарданелльский вопрос возник во всей его остроте, отправила в Афины адмирала Керра для разработки операции против турок.

Однако король Константин{28} холодно принял английского адмирала, сказав ему, что он лично не имеет намерения вести войну с Турцией, о чем он, Керр, может довести до сведения английского правительства. Венизелос выразил Константину свой протест по поводу его выступления, указывая, что [35] "невозможно, чтобы Греция не была вовлечена в войну с Турцией, тем более, что нет уверенности в нейтралитете Болгарии". Как мотивировку своего утверждения Венизелос приводил то, что турки давно уже ведут против Греции скрытую борьбу и в теперешних обстоятельствах не начнут демобилизации своей армии, прежде чем не сведут с Грецией счетов за ранее захваченные греками Салоники и острова Эгейского моря, принадлежность которых не определена в последнем мирном договоре с Турцией. Два главных, по мнению Венизелоса, врага эллинизма — Турция и Болгария — сейчас в союзе с Германией, которая, в целях борьбы со славянством на Балканах, создает идею Великой Болгарии, а потом, в случае победы, не постесняется объявить, что болгары не славяне, а татары, и вопрос со славянством на Балканах потонет в пангерманизме. Исходя из всех этих предпосылок, Венизелос предложил Константину стать открыто на сторону англо-французов и связать с ними свои интересы, в противном случае он, Венизелос, уходит в отставку.

Отставка Венизелоса не была принята, английский адмирал Керр получил возможность обсуждения совместно с греческим командованием операции против Турции, и королю Константину пришлось просить Керра не передавать в Лондон, что он противник войны с Турцией. Грей{29}, довольный успехом миссии Керра, намекнул о возможностях для Греции широких перспектив в Малой Азии. Это было так заманчиво, что Венизелос снова предложил предоставить в распоряжение союзников десантный корпус для Дарданелльской операции (дело было в конце февраля). Константин, послушный советам германских агентов, которыми он был окружен, стал в оппозицию, поддержанную влиятельными членами правительства.

Так как интересы Германии в Малой Азии были прямо противоположны чаяниям греков, которых так обнадеживал Грей, немцами были пущены в ход более действительные средства, и вот, греческая пресса, подкупленная германскими деньгами, начала бешеную кампанию, указывая на опасность активного выступления Греции на стороне англо-французов вследствие того, что Германия, Болгария и Турция станут в положение открытых врагов Греции. Часть членов правительства, пацифистски настроенных, присоединилась к этой мысли. Венизелос и его сторонники бесплодно боролись с этим течением, страна поверила в окончательную победу Германии и в своего короля, победоносно закончившего Балканскую войну 1912 года, и осталась нейтральной.

Что касается Болгарии, то она, заверяя Антанту в своем сочувствии, в то же время ни на минуту не прерывала своих [36] сношений с Германией, особенно после того, как получила от нее крупный денежный заем.

Под влиянием первоначальных кажущихся успехов в Дарданеллах Италия давала понять, что и она не прочь пойти навстречу желаниям англо-французов.

28 февраля англо-французское командование предложило России послать к Константинополю десант. Русское командование официально сообщило, что в Одессе и Батуме будет погружен армейский корпус, как только флот прорвет Дарданеллы. Мы уже говорили о том, что Венизелос также предложил греческий десантный корпус.

Константинополь стал объектом, вокруг которого завязалась борьба. Русское правительство, имея свои виды на Константинополь, категорически высказывалось против участия греков в занятии ими Константинополя, чтобы впоследствии у греков не было никаких претензий.

...

В начале марта положение на Балканах было следующее: Греция предлагает совместные действия, Россия также готова послать корпус, Италия склоняется на сторону англо-французов, только положение Болгарии было неопределенное. Следует упомянуть, что Сербия, отстаивавшая свое существование, была победоносна, разгромив в декабре 1914 г. австрийцев. Казалось, еще не было более благоприятного момента, чтобы решительным успехом перетянуть чашку весов в пользу открытого выступления против австро-германо-турок всех балканских стран, так или иначе связанных с судьбой Турции.

Вот этот-то решительный акт произошел в виде события 18 марта, резко изменившего начавшуюся так благоприятно складываться политическую ситуацию. 

Глава четвертая. Первая высадка

Неудача англо-французов 18 марта принудила греческого-премьера Венизелоса уйти в отставку. Греческая придворная камарилья и король Константин торжествовали. При таких обстоятельствах Англия решила купить содействие греков, заговорив о Смирне, о Кипре, о чем греки не смели ранее даже мечтать. Однако, несмотря на такие заманчивые предложения, Греция продолжала отмалчиваться, предложив при условии сохранения нейтралитета "добровольческий легион" в тысячу человек, сформированный на острове Лемнос.

В неменьшей степени Англия и Франция, да и Россия были заинтересованы в поведении Болгарии. Нужно сказать, что еще в сентябре 1914 г. союзники предложили Болгарии часть. Добружди (румынские владения), указывая, что Румыния взаимен этого получит после войны часть Венгрии, население которой составляют румыны. Позже Болгарии была обещана Восточная Фракия до линии Энос — Мидия и, наконец, выход в Мраморное море у Родосто, который будет болгарским портом. Болгария, получив эти предложения, осведомилась о позиции Греции, которая ответила, что она не имеет претензий на Восточную Фракию. Болгария тогда потребовала еще части сербской и греческой Македонии с портом Кавалла.

Со своей стороны и австро-германцы старались привлечь на свою сторону Болгарию, сделав ей увлекательные предложения за счет Турции, пообещав последней большую часть Сербии, против которой делалась сейчас обширная подготовка для повторного наступления. Единственно, что удерживало болгар [48] от выступления против Антанты, была боязнь России. Болгарское правительство соблюдало недоброжелательный по отношению к противогерманскому союзу нейтралитет, тем болеет что своей политикой, направленной к захвату Константинополя только для себя, Россия возбуждала недовольство болгар.

...

Заинтересованность в том, чтобы свалить Турцию и заинтересовать Россию в Дарданеллах, в этот момент была так велика в представлении англо-французов, что секретным договором от 18/20 марта Константинополь передавался России в рамках меморандума от 4 марта, который гласил: "добавляются к русской территории: город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморное море и Дарданеллы, Южная Фракия до линии Энос — Мидия, малоазиатский берег между Босфором и побережьем Сакария{40} и один из пунктов залива Измид, который будет определен позже, острова Мраморного моря и острова Имброс и Тенедос".

Для правительства царской России все это было осуществлением золотых снов в обстановке как нельзя более благоприятной. Следует указать, что частные права Англии и Франции в пределах этих территорий предполагались неприкосновенными{41}.

Хотя этот договор и был секретным, однако он был в общих чертах известен и служил весьма сильным аргументом, чтобы ни София, ни Афины не пожелали принять участия в войне на стороне Антанты.

Морская неудача 18 марта у Дарданелл увеличила дипломатическую, Англия и Франция могли рассчитывать только на экспедиционный корпус, собранный в Египте. [49]

Глава пятая. Развитие борьбы на суше

Дипломатические последствия неудач с момента высадки в то время, когда Италия решила присоединиться к Согласию, когда Греция и Болгария колебались, — были неисчислимы.

Нужно было исправлять положение. Французы быстро погрузили в Марселе на суда 2-ю пехотную дивизию (Беллу). Все, чем можно было располагать в Египте, было направлено в Дарданеллы — остальные части Анзака и индусской дивизии. [69]

Кроме того, оттуда же была направлена заканчивавшая свое формирование 42-я пехотная дивизия.

Глава шестая. Вторая высадка

Еще до 10 мая Гамильтону была послана 52-я пехотная дивизия. Кроме того, англо-французские штабы сильно рассчитывали на высадку русских крупных сил на побережье Черного моря европейской Турции. К концу мая эта надежда исчезла, так как в это время армия Макензена развила свое наступление в Галиции, принудившее русских к отходу.

...

Италия, с которой Согласие заключило секретный договор, открыто стала на сторону англо-французов. Это предательство было куплено ценой: Триента, Южного Тироля, Триеста, герцогств Горицаи Градиска, Истрии, Северной Далмации, Далматинских островов, Баллоны (в Албании); кроме того, Италия получила право вести дипломатические дела Албании; в Африке при окончательном определении территории колоний она должна была получить приращения к своим африканским владениям; сверх того, ей давались территории в Малой Азии и Додеканез, а главное — заем в 60 миллионов фунтов стерлингов, который должен реализовать Лондон.

...

Официально объявление войны Италией последовало 24 мая 1915 г. Этот договор не предусматривал непосредственного участия Италии в действиях против Турции, да и ко времени его заключения не вставал остро вопрос об исключительных трудностях Дарданелльской операции. Воспользовавшись отсутствием этой оговорки, Италия уклонилась от оперативного участия в Дарданеллах, тем не менее у англо-французов была надежда привлечь ее к непосредственному выступлению против Турции, так как агитация против Италии в Триполитании была в полном расцвете{59}.

В Греции и Болгарии политическое положение пребывало без перемен. Полууспех высадки у мыса Хеллес этого положения не изменил.

Греческое командование, которое ранее изучило возможность высадки на Галлиполийском полуострове у Булаира, поднимало на смех стратегию Гамильтона{60}. После отставки кабинета Венизелоса король Константин утвердил министерство Гунариса{61}, явно враждебное Англии и Франции, в котором портфель министра иностранных дел получил Зографос, протежируемый королем. Зографос неожиданно предложил в конце апреля организовать операцию против Болгарии, имея базой Салоники и Каваллу. Это была определенно политическая ловушка, организованная по мысли короля Константина — германофила, с целью прочнее связать интересы Болгарии с Германией. [78] Англо-французы, чтобы избежать конфликта с Болгарией, отвергли это неожиданное предложение. Следствием этого было падение кабинета Гунариса и переход власти к Венизелосу, дававший надежду, что поведение Греции в отношении Антанты изменится,. особенно если последняя одержит в Дарданеллах какой-либо значительный успех.

Болгария продолжала сохранять "мудрый нейтралитет", который давал возможность политикам этой страны последовательно продаваться то Германии, то Англии. Выжидая и расточая декларации о благожелательном нейтралитете, болгарские — министры подобно грекам рассыпались в уверениях дружбы к англо-французам с целью скрыть свои истинные отношения к немцам.

Смущенные этими выходками, английские и французские дипломаты все же сохраняли некоторую уверенность, что если Болгария не выступит с ними заодно, то все же не осмелится поднять своего оружия и против них.

Глава седьмая. Эвакуация десанта

В конце августа 1915 года уклончивые выражения отчета Гамильтона о только что прошедшей операции открыли английскому кабинету всю значительность понесенного поражения.

В этот момент дипломатическая игра, происходившая в Афинах, Софии и Бухаресте, была решающей и дошла до кульминационного пункта.

Рассчитывая на большинство в болгарском парламенте, дипломатия Антанты решила склонить Болгарию на свою сторону, путем уступок ей части Македонии в ущерб Греции, а также и уступок со стороны Сербии. Встревоженные немцы предложили ей еще больше, и тут началась чудовищная торговля — сегодня Болгарии предлагалось чуть ли не 3/4 Сербии, завтра Болгария требовала часть Греции и Румынии. Дело дошло до того, что болгары требовали себе таких территорий, которые никогда не были болгарскими.

Несмотря на эту дипломатическую торговлю, несмотря на склонность правящих кругов Болгарии к центральным державам, болгарское правительство помнило, что в течение своей военной истории Англия часто терпела неудачи вследствие недооценки врага, почти традиционной, что имело место в последнее время и в Южной Африке и в Египте, но окончательная победа все же оставалась за ней. Видя нерешительность Болгарии, немцы решили продиктовать туркам свои приказания. Полковник генерального штаба ф.-Лейпсиг, военный атташе в Константинополе, был назначен послом в Софию. Лейпсиг подготовил договор, широко удовлетворявший болгар за счет Турции, и отправился для ратификации его в Константинополь, но по дороге был убит турками, с целью не допустить этого. Однако немцы настояли на своем. Договор, заготовленный [93] Лейпсигом, был ратификован. Для того, чтобы укрепить болгар еще более за собой, австрийцы сообщили, что они подготовляют против Сербии новую большую операцию.

Сербы не без причины взволновались и согласились на все жертвы, которые в виде "дипломатических сюрпризов" преподнесли им англо-французы.

Аналогичное положение было и в Греции. Когда июньские выборы 1915 г. дали большинство Венизелосу, то король Константин откровенно отсрочил созыв парламента, и Гунарис продолжал обмениваться нотами с союзниками, что продолжалось до тех пор, пока Россия, Франция и Англия императивно не предложили Греции уступить Македонию Болгарии. Кузен Вильгельма, король Константин, спас свое положение телеграммой Вильгельма, который в общих фразах гарантировал ему территориальную неприкосновенность Греции.

С Румынией также было неблагополучно: еще в мае 1915 г. румыны изъявили готовность мобилизовать свою армию с целью последующих действий на стороне Антанты, если последняя гарантирует им Банат{64}. Русские резко отказали в этом, однако англичане 1 июля, не считаясь с Россией, обещали румынам Банат, Франция к этому присоединилась. Нотой 11 июля русские резко запротестовали, запрещая румынам в случае, если они займут Банат, "румынизировать" славян, там проживающих. Эта нота в совокупности с поражениями русских{65} приостановила на год всякие переговоры Румынии с Россией, и только 11 июля 1916 г. переговоры между ними снова возобновились.

Августовские неудачи в Дарданеллах до крайности осложнили политическое положение на Балканах. Как следствие турецкой полупобеды у Сувлы Болгария начала мобилизовать свою армию. Сербы тщетно просили разрешения напасть на Болгарию, прежде чем она закончит свою мобилизацию, но французская миссия в Софии продолжала свои переговоры с болгарами, и сербам в их просьбе было отказано. Благодаря этому Болгария спокойно провела мобилизацию и развернула на сербской границе свою армию под аккомпанемент своих заверений о благожелательном нейтралитете.

Русские положили конец этому положению, послав 3 октября 1915 г. ультиматум, требовавший в 24-часовой срок удалить из болгарской армии германских и австрийских офицеров и [94] прекратить сосредоточение болгарских войск на сербской границе.. Результатом этого ультиматума была выдача 4 октября 1915-г.. русскому, английскому и французскому представителям их паспортов.

В Греции наступление австро-германцев на Сербию и мобилизация Болгарии произвели самое сильное впечатление. Принявший снова власть от уволенного в отставку Гунариса, Венизелос прежде всего добился декрета о мобилизации греческой армии (сентябрь 1915 г.). Пораженный решительностью Венизелоса, король Константин считал, что эта мобилизация будет все же проводиться не против центральных держав. Венизелос однако, пошел дальше, он вновь пригласил англо-французов высадиться в Салониках для совместных с греками операций против болгар, при условии, что англо-французы дадут 150000 бойцов, т. е. то число войск, которое Сербия, связанная ныне действиями против австрийцев, должна была выставить согласно греко-сербской конвенции. Англо-французы на это предложение согласились.

Тут интересно отметить, как греческий король, опираясь на военную клику, повел борьбу с выборным, в данном случае буржуазным, правительством своей же страны. По сообщении соглашения королю, король указал, что, по заверениям Радославова (болгарский премьер), болгарская мобилизация совсем не имеет своей целью нападение на Сербию, а лишь — сохранение вооруженного нейтралитета, в силу чего он, король, считает, что высадка англо-французов будет представлять нарушение Грецией нейтралитета, между тем как все в Греции желают соблюдать нейтралитет, по крайней мере до тех пор, пока Болгария не нападет на Сербию.

Венизелос сообщил это английскому и французскому правительствам с просьбой приостановить пока высылку войск, но англо-французы не приняли этого предложения Венизелоса и отдали необходимые распоряжения, в силу того, что Венизелос с парламентской трибуны заявил о решении объявить войну Болгарии, лишь после того, как она нападет на Сербию. Отказ выполнить просьбу Венизелоса был объяснен невозможностью приостановить отправку частей, которая была уже начата{66}. На доводы Венизелоса, что это будет нарушением нейтралитета Греции, Англия и Франция ответили, что болгарское наступление неотвратимо осуществится, а потому они принимают нравственную ответственность за все могущее произойти на себя. Венизелосу не пришлось возражать, раз нарушение нейтралитета произойдет не по вине его. Король Константин после этого настоял на выходе Венизелоса в отставку, а сам [95] с греческим генеральным штабом решительно отказал в поддержке Сербии, несмотря на то, что сербы предлагали грекам за их помощь Дойран{67} — и часть чисто сербских территорий.

...

После поражения англичан у Сувлы Китченер в связи с политическим положением на Балканах предложил Гамильтону добиться в Галлиполи решительного успеха, использовав новые 45 000 подкреплений, которые были уже в пути туда. Однако, этих сил было еле достаточно, чтобы удержать за собой занятое положение, перейдя к позиционной войне. Таким образом на успешное окончание Дарданелльской операции рассчитывать было нельзя. О поддержке со стороны Италии думать было нечего, так как она истощилась в боях на Изонцо, не давших решительного успеха. Разгром Сербии был делом ближайших дней, против нее подготовлялась третья операция при участии германцев. Русские, как мы уже говорили, сами понесли крупнейшее поражение.

При таких успехах положение серединных держав было блестящим.

...

В первых числах августа в правящих кругах Франции возникла мысль об образовании самостоятельной "Восточной армии", не подчиненной английскому командованию, под начальством генерала Саррайля{68}. В своем плане Саррайль предложил предоставить Галлиполи только англичанам, а две французские дивизии снять для использования в других местах. С целью решительно повлиять на балканские государства Саррайль предложил оказать помощь сербам через Салоники. О политической стороне подготовки этой операции мы уже говорили. В то же время были серьезные опасения, что Россия под влиянием своих неудач пойдет на сепаратный мир, в силу чего являлась необходимой крупная успешная операция на французско-бельгийском фронте. В связи с этим обстоятельством англичане протестовали против ослабления сил на главном театре, где подготовка к решительным наступательным операциям была уже в полном ходу.

...

6 октября в Салоники прибыл Саррайль. Наступление серединных держав в Сербию началось 7 октября, но наступление болгар еще не начиналось{69}. Под влиянием этих событий снова встал вопрос, сделать ли последнюю попытку прорвать Дарданеллы и тем повлиять на Болгарию или же начать эвакуацию войск с Галлиполи для направления их в Салоники и дальнейшей помощи Сербии. Рассмотрев этот вопрос, англо-французское командование пришло к заключению, что без помощи и поддержки России посылка 150 000 армии в Сербию — рискованна, а потому вновь поднялся вопрос, не правильнее ли будет начать снова решительное наступление в Галлиполи. В конце концов было предложено Китченеру отправиться в Дарданеллы для личного изучения обстановки и окончательного выбора операционного направления.

...

Между тем во Франции произошел министерский кризис; ушел в отставку Делькассе — противник Салоникской операции, и французское командование приказало Саррайлю двинуться в Сербию, как только он получит к этому возможность. Англичане протестовали, настаивая на прямом объявлении войны Болгарии, и прервали с ней сношения, в ответ на что 14 октября Болгария объявила войну Сербии, а на следующий день перешла в наступление, следствием чего было объявление болгарам войны со стороны России, Франции и Италии.

Тем временем события в Сербии протекали для последней катастрофически. Нужно было принять безотлагательно окончательное решение — или эвакуировать войска с Дарданелльского театра, или усилить их там, или, как того требовали французы, развить операцию на Балканском полуострове из Салоник. К этому прибавились еще неудачи англичан в Месопотамии, куда потребовались английские подкрепления. Одним словом, вопрос осложнился до последней крайности.

Заключение

Англо-французы проявили все усилия, чтобы обеспечить свободу Дарданелльских проливов, однако Германия все же заставила Турцию закрыть проливы и вступить в войну. Противоположные экономические интересы сторон имели своим следствием в развитии хода войны ту напряженную политическую атмосферу, которая сгустилась над Дарданеллами и Константинополем.

Нужно сказать, что политика Англии потерпела полное крушение. Надеясь на свое влияние, которое создавалось на Ближнем востоке в течение XIX столетия, Англия не сумела сохранить его в период, непосредственно предшествовавший войне. Когда же под влиянием первоначальных успехов серединных держав, балканские страны стали на распутье, начались те неосторожные посулы одним странам за счет других, которые навряд ли даже могли быть осуществлены в будущем. Все это, по нашему мнению, было лишь на руку Германии, так как подчеркивало недостаточность потенциальной мощи англо-французов. Поспешная, необдуманная бомбардировка Дарданелл 3 ноября 1914 г. — акт политического требования воздействовать на турецкое правительство является отрицательным шагом дипломатии, как не подкрепленная реальной силой и угрозой. Результаты этой бомбардировки — известны.

..

http://elib.shpl.ru/ru/nodes/1...