А.С. Пушкин. ЧЕРНАЯ ШАЛЬ
Гляжу как безумный на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
Когда легковерен и молод я был,
Младую гречанку я страстно любил.
Прелестная дева ласкала меня;
Но скоро я дожил до черного дня.
Однажды я созвал веселых гостей;
Ко мне постучался презренный еврей.
С тобою пируют (шепнул он) друзья,
10 Тебе ж изменила гречанка твоя.
Я дал ему злата и проклял его
И верного позвал раба моего.
Мы вышли; я мчался на быстром коне;
И кроткая жалость молчала во мне.
Едва я завидел гречанки порог,
Глаза потемнели, я весь изнемог...
В покой отдаленный вхожу я один...
Неверную деву лобзал армянин.
Не взвидел я света; булат загремел...
20 Прервать поцелуя злодей не успел.
Безглавое тело я долго топтал
И молча на деву, бледнея, взирал.
Я помню моленья, текущую кровь...
Погибла гречанка, погибла любовь.
С главы ее мертвой сняв черную шаль,
Отер я безмолвно кровавую сталь.
Мой раб, как настала вечерняя мгла,
В дунайские волны их бросил тела
С тех пор не целую прелестных очей,
30 С тех пор я не знаю веселых ночей.
Гляжу как безумный на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
Читаем.
I. Сюжет.
Драма несчастной любви.
Некогда герой-рассказчик был «легковерен и молод» и «страстно любил» «деву», которая была прекрасна собою, но не очень постоянна в своих привязанностях. А потому красивый южный (придунайский) роман закончился быстро и трагически. Герой-рассказчик узнал, что дева изменяет ему, узнал в ту светлую минуту, когда пировал с весёлыми друзьями. Какой ужасающий контраст! С какой силой ударило в его сердце, широко распахнутое друзьям, это чудовищное сообщение! Герой ринулся к возлюбленной, убедился в том, что она и впрямь не верна ему, убил счастливого соперника, попрал его тело и умертвил прекрасную возлюбленную, презрев её мольбы.
Вспышка гнева миновала, в душе герой простил свою возлюбленную. Ни разу на всём протяжении повествования он не отозвался о ней дурно:
младая гречанка
прелестная дева
неверная дева (да, неверная, но ведь дева же!)
дева
Погибла гречанка, погибла любовь
С тех пор не целую прелестных очей
В душе героя нет обиды, но и забыть возлюбленную он не может.
Гляжу как безумный на черную шаль,
И хладную душу терзает печаль.
Как красиво и как изысканно его благородное страдание, какой невыразимой грусти полны его глаза, обращённые на чёрную шаль! И воображение невольно дорисовывает семиструнную гитару, украшенную бантом, и приятный голос, самой природой предназначенный для мелодичного выражения столь утончённых переживаний.
Композиция стихотворения способствует раскрытию своеобразия мятущейся романтической души героя-рассказчика. В шахматной партии порой случается такая ситуация, когда белая и черная пешка на протяжении нескольких ходов по очереди бьют неприятельские фигуры, а обе неприятельские армии наблюдают за этим побоищем с ужасом и в каком-то оцепенении. Вот и тут герой-рассказчик движется на фоне довольно статичных декораций (хотя и без антипода).
Имени героя-рассказчика мы не знаем, а потому я буду величать его в дальнейшем шалестрадальцем (ШС).
ШС позвал весёлых друзей, ну, они пришли и пируют.
ШС выслушал «презренного еврея», дал ему «злата», проклял и утратил к еврею интерес. «Верный раб» следует за шалестрадальцем как тень и беспрекословно выполняет его распоряжения. Армянин погибает, не успев даже «прервать поцелуя». Гречанка обращается к ШС с мольбами и тут же погибает. Ну и читатель узнаёт всю историю в энергичном пересказе и вполне однозначной интерпретации шалестрадальца.
И всё бы хорошо, но строка «Безглавое тело я долго топтал» и слово «раб», употреблённое дважды, наводят на мысль, что подобное понимание этой истории не является исчерпывающим.
Хотя нельзя не признать, что многие писавшие о "Чёрной шали" исходили из того представления, что сюжетом всё содержание стихотворения и исчерпывается. И, при таком подходе, традиция предписывает вести несколько утомительную дискуссию сразу по двум направлениям:
- является ли "Чёрная шаль" пародией на балладу Жуковского "Мщение" (написана в 1818 году, опубликована в 1820), и уж, заодно, на балладу Жуковского "Алина и Альсим" (написана в 1814, опубликована в 1815) ;
- является ли "Чёрная шаль" воспроизведением молдавской песни, услышанной Пушкиным в кишинёвском трактире?
По первому пункту, как мне кажется, и спорить-то затруднительно. "Чёрная шаль" опубликована в один год с "Мщением", написана очень редким для Пушкина, и для русской поэзии вообще, размером ("двустишиями четырехстопного амфибрахия с мужской клаузулой"), употреблявшимся, однако, Жуковским, содержит одинаковые сюжетные ходы: труп топят ночь в реке в "Мщении", а коварный армянин (вернее, переодетый армянским купцом поклонник добродетельной Алины) погибает в балладе "Алина и Альсим". Разумеется, это пародия.
Да и как удержаться от пародирование, прочитав такие строки:
Вдруг входит муж; как в исступленье
Он задрожал
И им во грудь в одно мгновенье
Вонзил кинжал.
Подчёркивая пародийную природу "Черной шали", М.В. Строганов делает вывод, что самостоятельного содержания эта пародия не имеет, события, описанные в ней, нарочито гротескны, и популярность "Чёрной шали" (музыку к которой написали более 20 композиторов!) обусловлена лишь тем, что публика не поняла пародийного характера произведения и "попалась" в ловушку пушкинской иронии. ( http://lib.pushkinskijdom.ru/L... )
А сторонники самоценности "Чёрной шали" зачастую доказывают, что стихотворение пародией не является, что звучит совсем уж неубедительно. (см. https://imwerden.de/publ-5991.... с. 527)
Честно говоря, не вижу тут повода для спора. Да, безусловно, пародия. Но что мешает пушкинской пародии быть самоценным произведением? Гений Пушкин или как, в конце концов? Почему он не может решать нескольких творческих задач в одном произведении?
История с "молдавским следом" вероятно, есть попытка выдать желаемое за действительное. В Румынии и Молдавии действительно пели песни, родственные "Чёрной шали". Но появились они как местная переделка переводов стихотворения Пушкина, а не наоборот. (см. https://imwerden.de/publ-5991.... с. 526) Да и какая, в общем-то, разница, откуда именно Шекспир почерпнул сведения о принце Датском? Разработал-то он эту тему вполне оригинальным образом!
Но и оставаясь в рамках "одномерного" прочтения стихотворения, можно сделать ценные выводы. Упоминавшийся выше М.В. Строганов сделал, как мне кажется, очень ценное замечание. Если пародируемый оригинал Жуковского - баллада, в которой повествование ведётся от третьего лица, то стихотворение Пушкина - своего рода "балладо-романс", в котором рассказчиком выступает сам преступник, и всю историю мы узнаём в его заведомо не объективном изложении. Это, казалось бы, наводит на мысль о том, что стихотворение следовало бы перечитать ещё раз, учитывая особую позицию рассказчика. Но Строганов такой попытки не делает. А мы с вами попробуем.
II. Надсюжет.
Читаем медленно, обращая внимание на детали.
Гляжу как безумный на черную шаль…
Убийца и теперь-то как безумный. Войдите же в его душевное состояние в момент совершения преступления!
И хладную душу терзает печаль.
Душа, конечно, охладела, но «терзает» её не самое мучительное чувство.
Тут не муки совести двойного убийцы и не страх божий верующего, нарушившего табу ("Не убий"). Тут красивые страдания тонкой души, соприкоснувшейся с грубым миром и впавшей в горькое, но эстетически прекрасное разочарование.
Когда легковерен и молод я был…
По молодости и убил-с, да ещё и по легковерию.
Мотив самолюбования усиливается. Читатель узнаёт, что сейчас последует рассказ о событии из давней прошлой жизни героя-рассказчика. Из этого «когда» следует, что рассказ об убийстве отделяет от самого убийства ряд лет, и убийца вынес из размышлений о совершённом им преступлении все нравственные уроки, на которые он был способен.
Младую гречанку я страстно любил.
Прелестная дева ласкала меня…
У шалестрадальца был роман с «младой гречанкой». Он её «страстно любил», она его «ласкала». Т.е. их отношения не носили характера «чистой юношеской дружбы», а простирались несколько дальше.
Кто эта гречанка? Каков её социальный статус?
Весёлая вдова? Вдов обычно девами не величают.
«Чужемужняя жена»? Но и жён обычно девами не называют. Бывают мужья, которые не интересуются интимной жизнью своих жён; бывают мужья, которые приторговывают красотой своих жён; но бывают ли мужья, на глазах у которых можно убивать их жён, не опасаясь последствий? Был бы у гречанки хоть какой-то муж, он бы обязательно спросил у ШС: «Послушай, а это не ты её убил?»
Публичная женщина? Тоже не похоже. ШС трактует связь с гречанкой как нечто возвышенное и эстетически прекрасное, и, к тому же, претендует на исключительное обладание гречанкой.
Гетера? Да, вроде бы, не та эпоха, да и местность не совсем та.
Гречанка - невеста ШС? Не похоже. Он её уже «страстно любит», она его уже «ласкает». Т.е. то, что ему нужно, он уже получает в достаточном ассортименте и количестве. Нет никаких признаков того, что ШС планировал взять гречанку в жёны.
Что же остаётся? Вероятно, гречанка – содержанка ШС, а ШС – её «спонсор», выражаясь языком позднейшей эпохи.
ШС трижды называет гречанку «девой». Почему и зачем? Ну, с одной стороны, она является девицей «по документам», юридически. А, с другой стороны, вероятно, неоднократное употребление слова «дева» должно убедить слушателя в том, что гречанка на момент убийства не была беременна. А сам ШС, преступая все божеские и человеческие законы, не дошёл, всё-таки, до самого края.
Но скоро я дожил до черного дня.
«Я дожил». Так сложились обстоятельства, герой ни в чём не виноват.
«Но скоро». Связь с гречанкой была относительно непродолжительной.
На память о чёрном дне ШС хранит чёрную шаль.
Однажды я созвал веселых гостей…
ШС не просто поддался на чужие уговоры и приглашения. Он сам организовал пирушку. А классическая пирушка той поры («с вином, блядьми и чубуками», да ещё, может быть, и с картишками) была, вероятно, достаточно продолжительной и делала её участников на время неспособными к дальнейшему общению с прекрасными гречанками. Не значит ли это, что гречанка на тот момент уже наскучила ШС, начала его чем-то раздражать? Или он изначально рассматривал её как одно из многих развлечений в своей молодой жизни? Или, может быть, неопытная юная дева забеременела, призналась ему в этом и стала для него не источником живейших наслаждений, а проблемой?
Вероятно, гречанка становилась обузой, но шалестрадалец не знал, как с ней развязаться. Ведь формально она свои обязательства выполнят. Неловко как-то взять и прогнать её. Что люди скажут?
Ко мне постучался презренный еврей.
Почему еврей «презренный». ШС- антисемит? Вовсе не обязательно. Для антисемита сам этноним «еврей» звучал бы как нечто «презренное» (примерно как слово «негр» в свободной Америке). Вероятно, «презренен» именно данный конкретный еврей. Почему?
А вот давайте подумаем. Откуда еврей знает о связи гречанки с ШС? Откуда еврей знает, что гречанка обязана ШС верностью? Откуда еврей знает, что «акт измены» творится прямо сейчас? Возможно, он занимается интимными делами шалестрадальца специально.
Мне кажется, что еврей зарабатывает (подрабатывает) сводничеством. Именно он обратил внимание ШС на красивую гречанку, именно он объяснил гречанке (оказавшейся по каким-то причинам в сложной жизненной ситуации), что сделаться содержанкой богатого и щедрого молодого человека – «лучший выход» для неё. При этом еврей получил свои комиссионные за эту сделку и вызвался, за умеренное вознаграждение, наблюдать в дальнейшем за «нравственностью» гречанки.
С тобою пируют (шепнул он) друзья,
10 Тебе ж изменила гречанка твоя.
Еврей «шепнул» как бы из деликатности (разговор происходит "на людях" и еврей показывает, что он понимает всю тонкость ситуации и принимает интересы клиента близко к сердцу), но на самом-то деле он уже знает, что произойдёт далее и даёт ШС понять, что на его сводническую скромность можно положиться.
Еврей почувствовал, что ШС уже тяготится гречанкой и спешит «закрыть сделку» с соблюдением своих своднических интересов. Он находит гречанке любовника и тем самым создаёт обстановку для убийства, даёт шалестрадальцу мотив для убийства и получает плату за молчание о тяжком уголовном преступлении.
Я дал ему злата и проклял его
Речь, вероятно, идёт о достаточно крупной сумме. Ну а проклинать людей, которые хорошо тебя понимают – такая извинительна слабость. Герой собирается на убийство, надо же ему себя оправдать и кого-то обвинить.
И верного позвал раба моего.
Вот в этом-то и дело! Перед нами не нормальный человек, а рабовладелец. Привычка казнить и миловать у него в крови. Ну а раб ему понадобился потому, что надо будет прятать трупы. ШС заранее знает, что идёт на убийство.
Мы вышли; я мчался на быстром коне…
ШС под каким-то предлогом оставил пирующих друзей, а, совершив убийство, он, вероятно, вернулся и «догулял».
«Верный раб» быстро оседлал коней, а к верховой езде ШС привычен. И то и другое позволяет предположить, что ШС - человек военный.
И кроткая жалость молчала во мне.
Сердце болит, но нельзя же упустить возможность собою полюбоваться! Вероятно, это было первое убийство (да ещё и убийство женщины!) в жизни ШС, и он с живым любопытством отмечал собственные ощущения.
Едва я завидел гречанки порог,
Глаза потемнели, я весь изнемог...
Страшно убивать-то первый раз, да и обидно, когда тебе рога наставляют.
В покой отдаленный вхожу я один...
Неверную деву лобзал армянин.
А почему гречанка – «неверная дева»? А кто ж её знает? Может быть, решила отомстить «спонсору», ради которого она пошла на гражданскую смерть, а он это не ценит. А, может быть, поняла, что их связь подходит к концу и решила поискать нового спонсора. Но, в любом случае, ей нужен был посредник для того, чтобы вступить в сношения (тогда это слово понимали шире, чем теперь) с незнакомым мужчиной.
Не взвидел я света; булат загремел...
20 Прервать поцелуя злодей не успел.
Света не взвидел, но, однако, в отдалённом покое было достаточно светло для того, чтобы ШС, войдя в помещение с улицы, сразу увидел, где у армянина шея.
Герой, кстати, умело владеет "булатом". И глаза у него потемнели, и весь он изнемог, и света он не взвидел, но, тем не менее, аккуратно отделил голову от тела армянина клинком, не задев (во всяком случае, не ранив серьёзно) лобзающуюся с армянином гречанку. Торжественно-архаичные слова «булат» и «злодей» призваны замаскировать то обстоятельство, что «злодей» был захвачен врасплох и убит подлым ударом сзади, со спины.
ШС с особым цинизмом совершает двойное зверское убийство и при этом гневно величает "злодеем" самого заурядного "хахаля".
Безглавое тело я долго топтал
Ну не скотина?
И молча на деву, бледнея, взирал.
А откуда он знает про «бледнея»? Вероятно, в хорошо освещённом «отдалённом покое» имелось зеркало, и наш герой изредка поглядывал на своё отражение, дабы убедиться в том, что эстетический канон романтического преступления не нарушен. Убийца мертвенно бледен1, трупы плавают в яркой свежей крови, а на голове у коварной изменщицы – чёрная шаль. При этом с каждом «удачным» ударом сапогом со шпорой по обезглавленному трупу из перерубленной шеи армянина изливалась новая струйка ещё не свернувшейся крови...
Я помню моленья, текущую кровь...
Оправившись от потрясения, гречанка стала уговаривать ШС, чтобы тот её пожалел, не убивал. Но это уже было невозможно. Романтический канон требовал жуткого преступление, да и прозаическое соображение о том, что свидетелей тяжкого преступления в живых не оставляют, тоже значимо. ШС послушал-послушал гречанку и убил её. Как убил? Ткнул в сердце остриём сабли? Может быть. Но, скорее всего, тем же остриём перерезал ей сонную артерию, дабы насладиться её предсмертными муками (он же явился как мститель), да и предать месту преступления большую эстетическую завершённость, сделав его ещё более кровавым.
Погибла гречанка, погибла любовь.
Интересно, что погибшая так и не названа по имени. Немного необычная любовь с элементами деперсонализации возлюбленной! Хотя, с другой стороны, если ШС рассказывает о реальном преступлении, то ему лучше и не откровенничать сверх меры, лучше умолчать о каких-то деталях.
И вот тут интересный момент. Ну раз уж ШС никак не мог их всех (армянина, гречанку, а, возможно, и "тайный плод любви несчастной") не убить, то почему бы ему, за компанию, не перерезать и собственное горло? Или, на худой конец, почему бы не предать себя в руки правосудия? Но так далеко игра роковых страстей не заходит.
С главы ее мертвой сняв черную шаль,
Отер я безмолвно кровавую сталь.
Вероятно, с точки зрения ШС, это было красиво и торжественно. Романтический герой приводит в порядок орудие убийства.
Мой раб, как настала вечерняя мгла,
В дунайские волны их бросил тела.
Разумеется, в сокрытии улик ШС не участвовал. Не барское это дело. «Верный раб» посторожил трупы до темноты, потом порубил их на удобные для перевозки куски, завернул в окровавленные ковры и утопил в реке. Вероятно, ему пришлось сделать несколько рейсов. Если бы раба поймали за таким занятием, ШС свалил бы убийства на него.
С тех пор не целую прелестных очей,
30 С тех пор я не знаю веселых ночей.
Возвращаясь к вопросу о «нравственных уроках». По прошествии целого ряда лет убийца вспоминает о совершённом им преступлении и сокрушается, что потерял такую красавицу. Ужас давнего злодеяния совершенно не леденит его душу. Он даже не понимает, что для того, чтобы вызвать сочувствие публики, тут следовало бы симулировать раскаяние. Беда просто в том, что он «проиграл» как «потребитель». Ему себя жаль.
Итак, при медленном чтении, получаем такое. Молодой, обеспеченный кавалерийский(?) офицер(?) стал тяготиться связью с красивой гречанкой и убил свою содержанку, воспользовавшись поводом, созданным евреем-сводником. А теперь ШС, этот циничный негодяй, корчит из себя безутешного страдальца.
Пожалуй, картина несколько отличается от той, что возникла при первом прочтении.
Но насколько эта, вторая, картина полна? Для чего действие помещено на Дунай? Почему национальный состав действующих лиц отличается такой пестротой? Давайте разбираться.
Примечание.
1. Кстати, то, что герой «бледнеет», возможно, имеет и несколько иное, ироническое объяснение.
Вот стихотворения Пушкина, написанное в 1821 году.
A son amant Eglé sans résistance
Avait cédé — mais lui pâle et perclus
Se démenait — enfin n’en pouvant plus
Tout essoufflé tira... sa révérence.
«M (onsieur), — Eglé d’un ton plein d’arrogance, —
Parlez, Monsieur: pourquoi donc mon aspect
Vous glace-t-il? m’en direz-vous la cause, —
Est-ce dégoût?» — «Mon Dieu: c’est autre chose». —
«Excès d’amour?» — «Non, excès de respect».
Перевод:
Своему любовнику Аглая без сопротивления
Уступила — но он, бледный и бессильный,
Суетился — и, наконец, в изнеможении,
Совсем запыхавшись, удовлетворился... поклоном.
Аглая высокомерным тоном: «Сударь,
Скажите, почему же мой вид
Вас леденит? Не объясните ли вы мне причину?
Что это, отвращение?» — «Боже мой, совсем другое». —
«Избыток любви?» — «Нет, избыток уважения» (фр.).)
ПСС20, т. 2, кн. 2, с. 46
Может быть, младая гречанка изменила ещё и потому, что юный любовник любил её не очень качественно?
III. Сверхсюжет.
В качестве эпиграфа - отрывок из письма Пушкина брату и стихотворный набросок Александра Сергеевича.
А.С. Пушкин - Л. С. Пушкину.
Кишенев. 24 сент. 1820
<…>
Кавказский край, знойная граница Азии — любопытен во всех [своих] отношениях. Ермолов наполнил его своим именем и благотворным гением. Дикие черкесы напуганы; древняя дерзость их исчезает. Дороги становятся час от часу безопаснее, многочисленные конвои — излишними. Должно надеяться, что эта завоеванная сторона, до сих пор не приносившая никакой существенной пользы России, скоро сблизит нас с персиянами безопасною торговлею, не будет нам преградою в будущих войнах — и, может быть, сбудется для нас химерической план Наполеона в рассуждении завоевания Индии. Видел я берега Кубани и сторожевые станицы — любовался нашими казаками. Вечно верьхом; вечно готовы драться; в вечной предосторожности! Ехал в виду неприязненных полей свободных, горских народов. Вокруг нас ехали 60. казаков, за нами тащилась заряженная пушка, с зажженным фитилем. Хотя черкесы нынче довольно смирны, но нельзя на них положиться; в надежде большого выкупа—они готовы напасть на известного русского генерала.
<…>
Пушкин. ПСС17, т. 17, с. 19.
Теснится средь толпы еврей сребролюбивый,
< >, Кавказа властелин,
Болтливый грек, и турок молчаливый,
И важный перс, и хитрый армянин
Пушкин. ПСС20, т. 2, кн. 2, с. 146
Вот какие мысли занимали Пушкина на юге в вот какими виделись ему колоритные обитатели Кавказа. Неужели же судьбы колоритных обитателей Молдавии в контексте судеб Империи представлялись ему менее важными и интересными?
Давайте посмотрим на «Чёрную шаль» и с этой стороны. Поводов к такому взгляду - достаточно.
Когда легковерен и молод я был…
В дунайские волны их бросил тела.
Место и время событий указаны достаточно определённо. Это устье Дуная в период с 1812 года. По итогам Русско-турецкой войны 1806-1812 гг. эта местность отошла от Османской империи к России. Судя по всему, на момент описываемых событий там уже установился мир, но не вполне установилось гражданское управление с правильным несением полицейской службы, что и делает возможными некоторые беззакония, маловероятные в краях благоустроенных.
Стихотворение создано и опубликовано в 1820 году, а в период с 1812 по 1814 годы Россия отражает нашествие Наполеона и преследует его войска в Европе. Русская армия возвращается из зарубежного похода в 1815 году. Вполне возможно, что ШС был «легковерен и молод» и сокрушал безоружных любовников «булатом» именно в те годы, когда его товарищи проливали кровь на полях грандиозных сражений. И это придаёт кровавому молдавскому эпизоду дополнительное очарование.
Перечислим национальности героев стихотворения.
1. Русские.
ШС - русский. Традиция предписывает изображать его молдаванином.
<<Кантата [Верстовского "Чёрная шаль"] впервые была исполнена на московской сцене певцом и актером П. А. Булаховым 10 января 1824 года3. Первое исполнение кантаты описал А. Я. Булгаков в письме к К. Я. Булгакову: «Занавес поднимается, представляется комната, убранная по-молдавански; Булахов, одетый по-молдавански, сидит на диване и смотрит на лежащую перед ним черную шаль, ритурнель печальную играют, он поет. <…> Музыка прелестна, тем же словом оканчивается, он опять садится и смотрит на шаль и поет. <…> Занавес опускается, весь театр кричал фора…»>> (Денисенко С. В. Пушкинские тексты на театральной сцене в XIX веке. СПб., 2010, c. 92)
А в 1831 году в Москве был поставлен балет, в ходе которого молдавский князь Муруз убивает за неверность невольницу из своего гарема (хороши же были молдавские православные князья по представлениям и сочинителей, и публики!)
Титульный лист либретто балета. «Черная шаль» (1831)
Но, помилуйте, какой же ШС молдаванин?
а) ШС – человек дурной, но относительно вменяемый. Разумеется, и молдаванин может быть дурным человеком. Но кто бы позволил молдаванину в Молдавии распоясаться до такой степени? Родные и близкие быстро привели бы его в чувство. Так же, как и русскому дворянину в Петербурге родные не позволили бы забавляться двойными убийствами.
б) Кроме того, молдаване представляются Пушкину несколько сонными и непригодными для исполнения столь стремительных и решительных поступков.
И вольный глас моей цевницы
10 Тревожит сонных молдаван.
Пушкин. ПСС20, т. 2, кн. 2, с. 24
Возможно, и сам Пушкин казался молдаванам несколько непоседливым и шумным, но это к делу не относится.
в) Романтическая настроенность ШС – симптом усвоения им западных (общечеловеческих) ценностей в несколько инфернальной их форме. Разумеется, в тот период «элиты» всех восточноевропейских народов так или иначе усваивали общечеловеческие ценности, но с какой стати молдаване должны были мыслить и чувствовать так, как мыслил и чувствовал предтеча Грушницкого и Печорина? Это неправдоподобно.
ШС оказался в отдалённом крае, недавно присоединённом к России. Он уверенно владеет холодным оружием, имеет верховую лошадь, склонен к верховой скачке. Скорее всего, ШС – русский (кавалерийский) офицер.
Весёлые друзья, пирующие с ШС. Вероятно, большинство из них – русские. У них на глазах ШС спешно удаляется, после чего таинственным образом навсегда исчезают его содержанка и некий армянин. Легко поставить эти события в причинную связь и задать ШС соответствующие вопросы. Но вопросы не прозвучали. Пирующие друзья создают фон разнузданности-вседозволенности.
2. Гречанка. Молодость, красота, «привязчивость», беззащитность (беспомощность) и некоторая склонность к измене.
3. Армянин. Предприимчив, удачлив, но чувство опасности у него отсутствует.
А почему, кстати, армянин? Тут вот какая гипотеза. Еврей понял, что романтический герой тяготится связью с гречанкой, но и прогнать её не решается. Разговоры пойдут нехорошие: "Выгнал девочку, и пошла она по рукам". Да, может быть, и самому неловко. Но, так или иначе, дело идёт к развязке, и источник дохода для сводника иссякает. Следовательно? Следовательно, надо завершить дельце с прибылью. Спровоцировать убийство гречанки и получить плату за молчание. Подставить русского - не в масть, шалестрадлцу будет не совсем ловко его убивать; еврея - опасно (да, может быть, и жалко); подставить молдаванина в крае, где молдаване преобладают - неоправданный риск; грека - опасно, вдруг они с соплеменницей столкуются и убегут, оставив еврея без вознаграждения. Вариантов-то и не так много. Кстати, несомненно еврей и с армянина какую-то денежку получил. Армяне - народ торговый, денежный. Возможно, и этот армянин оказался в этом месте "по делам" и его просто некому было "хватиться".
4. Еврей. Прекрасный психолог, человек алчный и беспощадный.
5. Молдаване. Стихотворение первоначально было опубликовано с подзаголовком «Молдавская песня». Молдаване составляют молчаливое большинство, тот самый народ, который безмолвствует и дивится происходящему.
6. «Верный раб» в черновиках стихотворения имеет имя. Его зовут Гасан. Трудно судить о национальной принадлежности Гасана, но легко предположить, что человек с арабским именем – мусульманин.
Получается такая штука. Русский офицер при подстрекательстве еврея и при пособничестве мусульманина убивает православную христианку и христианина-армянина и аккуратно заметает следы. И происходит это в крае, завоёванном у турок по итогам длинного ряда войн, идеологическим обоснованием которых была борьба за освобождение христианских народов, томящихся под турецким игом.
Вероятно, понимать это надо так, что способность Российской империи к поглощению новых земель со временем ослабевает, ибо следом за героическим русским солдатом на присоединённые земли приходят хищные шалестрадальцы.
А при таких условиях завоевание Индии становится совсем уж химерической задачей. А потому старухе не только не суждено заделаться владычицей морской, но как бы ещё и у разбитого корыта не оказаться.
____________________
Пушкин, кажется, довольно спокойно относился к поверхностным истолкованиям "Чёрной шали" с молдавскими князьями - гаремовладельцами и прочими пошлыми чудесами. Александр Сергевич порой и сам мистифицировал публику. Кишинёвский знакомец Пушкина, армянин Артемий Михайлович Худобашев, немолодых лет и очень несчастливой наружности, принял эпизод с армянином из "Черной шали" на свой счёт. Пушкин при встрече непременно затевал с ним шуточную потасовку и, повергнув своего противника на диван, непременно приговаривал: „Не отбивай у меня гречанок!" ( http://lib.pushkinskijdom.ru/L... , с. 65) Откуда такая авторская беззаботность? Возможно, объяснение следует искать в "Памятнике:
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Пушкин не всегда говорил с публикой напрямую. Иногда напрямую он говорил с поэтами. И тема, заданная в "Чёрной шали", была детально разработана в повести М.Ю. Лермонтова "Бэла".
Но и публику не проведёшь! Даже и не осознавая подтекста, она всегда чувствует особую энергию и таинственность, придаваемые подтекстом произведению.
Оценили 3 человека
4 кармы