Особенности рынка живых душ

Елизавета Алексеевна Арсеньева

https://www.myklad.pro/5/2/24/...

Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений в 10 томах. Т. 10 / Художник С.В.Богачев. — М.: «Воскресенье», 2002. 624 с., ил.

ОТПУСКНЫЕ ГРАМОТЫ «ВЕЧНО НА ВОЛЮ ОТ ВДОВЫ ГВАРДИИ ПОРУЧИЦЫ ЕЛИЗАВЕТЫ АЛЕКСЕЕВОЙ ДОЧЕРИ АРСЕНЬЕВОЙ КРЕПОСТНЫМ ДЕВКАМ АВДОТЬИ АФОНАСЬЕВОЙ И АВДОТЬИ КАРПОВОЙ». 1810.

1810 года июня 10 дня по указу его императорского величества Чембарский уездный суд слушал прошение, поданное отпущенных от вдовы гвардии порутчицы Елизаветы Алексеевой дочери Арсентьевой на волю крепостных девок Авдотьи Афонасьевой и Авдотьи Карповой, в коим они прописывают: сего 1810-го года июня в 8 день показанная госпожа их гвардии порутчица Елизавета Алексеева дочь Арсентьева отпустила их именованных вечно на волю, в чем и дала им за подписом своим и свидетелевыми руками отпускные, с тем чтоб оные где следует явить самим, однако нигде еще ими в присутственном месте не явлены и узаконенным порядком у крепостных дел не совершены, для чего представили присем те отпускные и просили данные им от госпожи Арсентьевой отпускные в сем суде принять и оную у крепостных дел законным порядком соверша, им обратно от представленных отпускных написано в первой: «Лета тысяща восемь сот десятого июня в восьмый день Пензенской губернии Чембарской округи вотчины села Никольского Яковлевского тож я, нижеподписавшаяся, отпустила из вышеписанной вотчины крепостную свою крестьянскую девку Авдотью Афонасьеву вечно на волю, которая ежели где пожелает жить в наймах и работах или выйтить в замужество, то брать ее без всякого опасения, понеже она небеглая, а подлинно крепостная моя, и до оной девки как мне, так и дочери моей и наследникам дела не иметь и не вступаца, в чем во уверение и сия отпускная ей дана за подписанием моим

426

и с приложением герба моего и печати гвардии порутчица Елизавета Алексеева дочь Арсентьева. Что сия отпускная подписана действительно рукою гвардии порутчицы Елизаветы Арсентьевой, в чем свидетельствуют и подписались штабс-капитан Александр Васильев сын Арсентьев и титулярный советник Гаврила Петров сын Давыдов».

[Отпускная на имя Авдотьи Карповой повторяет текст приведенной отпускной].

ГАПО, Ф.34, ОП.1, Д.148, Л. 103—104.

По имеющимся данным (возможно, неполным), от Арсеньевой получили волю 31 человек, перечисленные ниже.

<...>

Факты отпуска Е.А. Арсеньевой своих крестьян на волю могут быть

427

восприняты как проявление гуманизма. Но документальные материалы показывают, что в основе этого явления тарханской хроники лежал все-таки личный интерес помещицы, главным образом, экономический, за исключением, может быть, случая с супругами Соколовыми (дядькой Лермонтова и его женой-ключницей). Из девяти отпущенных на волю мужчин четверо из одной семьи Медведевых. Медведевы — это тарханские купцы, владевшие солидным капиталом, который они нажили, «торханя» по окрестным селениям, а порой заезжая и в соседние губернии. Так, в документе от 1795 г. зафиксировано, что Петр Медведев закупал масло в селе Кучукпоре Пензенского уезда. В 1810 г. другой Медведев, Анисим Иванович, дал взаймы московскому купцу Коврову 4 тыс. рублей. В 1812 г. он же ссудил 500 рублей некоему Половинкину. В 1846 г. Яков Степанов, по всей видимости, тоже Медведев, значащийся выше в списке, «во время проезда по Саратовской губернии потерял сафьяновый бумажник, в коем было денег кредитными билетами на серебро 700 руб., ассигнациями 80 руб. и отпускная, выданная ему от означенной госпожи Арсеньевой».

Имели большие деньги и другие тарханцы. В прошении в Чембарский суд братьев Григория и Спиридона Козьминых указано, что они на ярмарке в один прием купили пять возов шерсти, и у Григория в запасе еще осталось 1700 рублей. Василий Сорокин в 1828 г. оформил торговую сделку на 8600 рублей.

Характер «объявления» в суд в 1795 г. чембарского купца Коробкова не оставляет сомнений в том, что оскорбивший его тарханский крестьянин Леонтий Ульянов «ехавши в лебедянскую ярмонку обще» с ним, с Коробковым, есть не кто иной, как тоже купец, ибо ссора между ними и быстрое последующее примирение возможны только при фактически равном общественном положении, хотя по документам один — купец, а второй — крепостной крестьянин.

Разрешая долговременные отлучки из Тархан своим разбогатевшим холопам, Арсеньева, разумеется, брала с них узаконенную мзду — оброк, размер которого определяла она сама. Так что отпустить на волю Медведевых или кого-либо другого из собственных купчиков ей было не только невыгодно, а даже убыточно. Она лишала тем самым себя значительного денежного источника. Остается допустить только одно: за обретенную свободу крепостной купец должен был внести выкуп. Такого рода сделки между господами и холопами были обыкновенным явлением в дворянском быту прошлого века. Так, родственница Арсеньевой Е.А. Верещагина в 1838 г. писала дочери: «... не жалей денег. Я со временем еще что могу пришлю.

428

Напиши мне, ежели нужно я отпустила на волю за 500 асс. Солдатова сына то на эти деньги мне хочется вам еще купить здесь дюжину просто гладеньких вседневных дисертных приборов».

Экономический интерес помещицы не страдал и в том случае, когда вольную она давала человеку бедному. Его она продавала. Но продажа из семьи запрещалась законом, и в обход его помещики по-прежнему торговали живым товаром, отпуская крепостного на волю, если за него давали подходящий выкуп. Вспомним, что за Тараса Шевченко заплатили 3000 рублей. Арсеньева поступала так же в отношении девиц (неслучайно в списке их подавляющее большинство). Об этом известно из воспоминаний А.А. Воскресенской (1813—1916), записанных с ее слов М.И. Храмовой (1873—1946):

«Елизавета Алексеевна Арсеньева продавала крепостных девиц в замужество: ей нужны были деньги. <...> Была у меня подружка, когда была я девочкой, жила в деревне Крюкове, звали ее Ганюша. Мать Гани была купленная в Тарханах у Елизаветы Алексеевны Арсеньевой за сто рублей ассигнациями.

У дяди Епифана был сын хроменькой, тихонькой, никто не шел за убогого Ефремушку. Поехали с деньгами в Тарханы, купили девку здоровую, высокого роста. Сильная, работящая». (Храмова М.И. Записки. Рукопись. Государственный музей-усадьба В.Г. Белинского (ГМУБ), ф. 2, оп. 1, д. 14, л. 666 об. — 667).

Средняя цена за хорошую девушку или молодую женщину в то время составляла 50—100 рублей. Еще больше, чем с «дяди Епифана», Арсеньева получила, видимо, за Анну Иванову, которую взял в жены купец из г. Нижнего Ломова (1843), и за Аксинью Никифорову, отпускную которой 10 марта 1811 г. лично предъявил в Чембарский уездный суд для регистрации местный купец Макарцев. Марья Васильева (1834) стала женой «сидельца в кабаке» в селе Кевде-Мельситове. Авдотья Васильева (1839), Марья Иванова (1840) и Матрена Федорова (1843) вышли за чембарских мещан, Матрена Космина попала в жены тоже к отпущенному на волю крестьянину в Сердобском уезде. Видимо, была совершена фактическая продажа «крепостной девки Феклы Семеновой», «взятой к военному поселянину» за 57 рублей 14 копеек серебром.

Судьбу всех отпущенных девиц проследить трудно из-за отсутствия достаточного о них документального материала. Не исключено, что в их числе есть Медведевы, Козьмины, Сорокины, Игнатьевы или другие из зажиточных семей.

Печатается по изданию: «Лермонтовский заповедник “Тарханы”». Документы и материалы. 1701—1924. Пенза, 2001 

429