Полный список новомучеников, погибших в 1917 году

Как всем нам прекрасно известно, взяв власть, большевики немедленно развернули массовый террор против Церкви. Поэтому список жертв будет длинным. Нам с вами предстоит рассмотреть не один, а сразу два кровавых эпизода, в ходе которых погибли три служителя Церкви.

Смотрим.

Эпизод первый. Гибель протоиерея Иоанна Кочурова

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА ИОАННА КОЧУРОВА, ПРЕСВИТЕРА ЦАРСКОСЕЛЬСКОГО

Сщмч. Иоанн Кочуров

[Выложить тут полное житие не представляется возможным с силу его изрядных размеров. Ограничимся тем, что проливает свет на причины трагедии, подробным описанием трагического эпизода и описанием реакции общественности на гибель священника]

31 ок­тяб­ря 1917 го­да в Цар­ском Се­ле от­кры­лась но­вая яр­кая, ис­пол­нен­ная доль­ней пе­ча­ли и вме­сте с тем гор­ней ра­до­сти, стра­ни­ца и ис­то­рии рус­ской цер­ков­ной свя­то­сти – свя­то­сти но­во­му­че­ни­ков XX ве­ка. От­кры­тие этой стра­ни­цы ока­за­лось свя­зан­ным с име­нем рус­ско­го пра­во­слав­но­го пас­ты­ря, став­ше­го од­ним из пер­вых, по­ло­жив­ших ду­шу свою за чад сво­их в бо­го­бор­че­ском XX ве­ке, про­то­и­е­рея Иоан­на Ко­чу­ро­ва.

Отец Иоанн Ко­чу­ров ро­дил­ся 13 июля 1871 го­да в се­ле Би­гиль­ди­но-Сур­ки Дан­ков­ско­го уез­да Ря­зан­ской гу­бер­нии в бла­го­че­сти­вой и мно­го­дет­ной се­мье сель­ско­го свя­щен­ни­ка Алек­сандра Ко­чу­ро­ва и его су­пру­ги Ан­ны. Свя­щен­ник Алек­сандр Ко­чу­ров, с мо­мен­та сво­е­го ру­ко­по­ло­же­ния 2 мар­та 1857 го­да, по­чти всю жизнь про­слу­жив­ший в Бо­го­яв­лен­ской церк­ви се­ла Би­гиль­ди­но-Сур­ки Ря­зан­ской епар­хии и все эти го­ды успеш­но сов­ме­щав­ший свое при­ход­ское слу­же­ние с ис­пол­не­ни­ем обя­зан­но­стей за­ко­но­учи­те­ля Би­гиль­дин­ско­го на­род­но­го учи­ли­ща, яр­ко за­пе­чат­лел в со­зна­нии сво­их сы­но­вей, и в осо­бен­но­сти наи­бо­лее ду­хов­но чут­ко­го из них Иоан­на, об­раз ис­пол­нен­но­го глу­бо­ко­го сми­ре­ния и вме­сте с тем вы­со­ко­го вдох­но­ве­ния при­ход­ско­го пас­ты­ря.

<Кочуров окончил Данковское духовное училище, Рязанскую семинарию в 1891 году, Санкт-Петербургскую духовную академию в 1895 году.>

По окон­ча­нии 10 июня 1895 го­да Санкт-Пе­тер­бург­ской ду­хов­ной ака­де­мии со зва­ни­ем дей­стви­тель­но­го сту­ден­та отец Иоанн в со­от­вет­ствии с его дав­ним же­ла­ни­ем был на­прав­лен на мис­си­о­нер­ское слу­же­ние в Але­ут­скую и Аляс­кин­скую епар­хию.

При­езд от­ца Иоан­на, неза­дол­го до остав­ле­ния Рос­сии всту­пив­ше­го в брак с Алек­сан­дрой Чер­ны­ше­вой, в про­те­стант­скую Аме­ри­ку при­вел его в со­при­кос­но­ве­ние с жиз­нью, во мно­гих от­но­ше­ни­ях не схо­жей с при­выч­ной для него жиз­нью пра­во­слав­ной Рос­сии. Ока­зав­шись в пер­вое вре­мя сво­е­го пре­бы­ва­ния в США в Нью-Йор­ке, ра­зи­тель­но от­ли­чав­шем­ся по сво­е­му бы­то­во­му и ду­хов­но­му укла­ду от рус­ских го­ро­дов, и еще не успев осво­ить ан­глий­ский язык, отец Иоанн бла­го­да­ря брат­ской под­держ­ке пред­ста­ви­те­лей неболь­шой пра­во­слав­ной об­щи­ны Нью-Йор­ка смог без осо­бых пси­хо­ло­ги­че­ских и жи­тей­ских ослож­не­ний вклю­чить­ся в жизнь незна­ко­мой ему стра­ны. Сле­ду­ет под­черк­нуть, что цер­ков­ная жизнь об­шир­ной по сво­ей тер­ри­то­рии, но весь­ма ма­ло­чис­лен­ной по ко­ли­че­ству сво­е­го ду­хо­вен­ства Але­ут­ской и Аляс­кин­ской епар­хии в раз­лич­ных рай­о­нах стра­ны об­ла­да­ла весь­ма су­ще­ствен­ны­ми осо­бен­но­стя­ми. Ес­ли в Се­вер­ной Ка­ли­фор­нии, на Але­ут­ских ост­ро­вах и Аляс­ке, где рус­ские пра­во­слав­ные при­хо­ды су­ще­ство­ва­ли к то­му вре­ме­ни око­ло 100 лет, цер­ков­ная жизнь осу­ществ­ля­лась на ос­но­ве до­ста­точ­но мно­го­чис­лен­ных при­ход­ских об­щин, об­ла­дав­ших зна­чи­тель­ны­ми ма­те­ри­аль­ны­ми воз­мож­но­стя­ми и уже не в од­ном по­ко­ле­нии сво­их чле­нов свя­зан­ных с тра­ди­ци­он­ным укла­дом жиз­ни Аме­ри­ки, то в боль­шин­стве осталь­ных рай­о­нов стра­ны пра­во­слав­ная цер­ков­ная жизнь толь­ко за­рож­да­лась и в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни пред­по­ла­га­ла со сто­ро­ны пра­во­слав­но­го ду­хо­вен­ства необ­хо­ди­мость мис­си­о­нер­ско­го слу­же­ния, при­зван­но­го со­здать пол­но­цен­ные пра­во­слав­ные при­хо­ды в сре­де раз­но­пле­мен­но­го и мно­го­кон­фес­сио­наль­но­го мест­но­го на­се­ле­ния. Имен­но в один из та­ких рай­о­нов епар­хии и пред­сто­я­ло от­пра­вить­ся от­цу Иоан­ну, ру­ко­по­ло­жен­но­му в сан свя­щен­ни­ка 27 ав­гу­ста 1895 го­да прео­свя­щен­ным Ни­ко­ла­ем, епи­ско­пом Але­ут­ским и Аляс­кин­ским.

На­ча­ло при­ход­ско­го слу­же­ния от­ца Иоан­на ока­за­лось свя­за­но с от­кры­тым в 1892 го­ду прео­свя­щен­ным епи­ско­пом Ни­ко­ла­ем пра­во­слав­ным при­хо­дом го­ро­да Чи­ка­го. На­зна­чен­ный в 1895 го­ду Ука­зом Свя­тей­ше­го Си­но­да на­сто­я­те­лем чи­каг­ской церк­ви свя­то­го Вла­ди­ми­ра, отец Иоанн со­при­кос­нул­ся с при­ход­ской жиз­нью, ра­зи­тель­но от­ли­чав­шей­ся от упо­ря­до­чен­ной, уко­ре­нен­ной в ве­ко­вых тра­ди­ци­ях жиз­ни пра­во­слав­ных при­хо­дов в Рос­сии. Яв­ля­ясь оди­но­ким ост­ров­ком пра­во­слав­ной цер­ков­ной жиз­ни, от­де­лен­ным мно­ги­ми сот­ня­ми миль от раз­роз­нен­ных пра­во­слав­ных при­хо­дов Се­вер­ной Аме­ри­ки, чи­каг­ский храм свя­то­го Вла­ди­ми­ра и при­пи­сан­ная к нему цер­ковь Трех Свя­ти­те­лей го­ро­да Стри­то­ра за ме­нее чем трех­лет­ний пе­ри­од сво­е­го су­ще­ство­ва­ния еще не успе­ли сфор­ми­ро­вать­ся как пол­но­цен­ные пра­во­слав­ные при­хо­ды и тре­бо­ва­ли для сво­е­го ста­нов­ле­ния по­ис­ти­не по­движ­ни­че­ских пас­тыр­ских тру­дов со сто­ро­ны еще со­всем мо­ло­до­го свя­щен­ни­ка от­ца Иоан­на. Ока­зав­шись на ма­ло­чис­лен­ном и мно­го­на­цио­наль­ном по со­ста­ву сво­их при­хо­жан чи­каг­ско-стри­тор­ском при­хо­де, отец Иоанн окорм­лял пред­ста­ви­те­лей ма­ло­иму­щих сло­ев эми­гран­тов пра­во­слав­но­го ве­ро­ис­по­ве­да­ния и не имел воз­мож­но­сти при осу­ществ­ле­нии сво­ей де­я­тель­но­сти опи­рать­ся на проч­ную при­ход­скую об­щи­ну, ко­то­рая рас­по­ла­га­ла бы сколь­ко-ни­будь зна­чи­тель­ны­ми ма­те­ри­аль­ны­ми сред­ства­ми. В од­ной из сво­их ста­тей в де­каб­ре 1898 го­да отец Иоанн дал сле­ду­ю­щую вы­ра­зи­тель­ную ха­рак­те­ри­сти­ку со­ста­ва при­хо­жан чи­каг­ско-стри­тор­ско­го при­хо­да. «Пра­во­слав­ный при­ход Вла­ди­мир­ской Чи­каг­ской церк­ви, – пи­сал отец Иоанн, – со­сто­ит из немно­гих ко­рен­ных рус­ских вы­ход­цев, из га­лиц­ких и угор­ских сла­вян, ара­бов, бол­гар и ара­ви­тян. Боль­шин­ство при­хо­жан – ра­бо­чий на­род, снис­ки­ва­ю­щий се­бе про­пи­та­ние тя­же­лым тру­дом по ме­сту жи­тель­ства на окра­и­нах го­ро­да. К чи­каг­ско­му при­хо­ду при­пи­са­на цер­ковь Трех Свя­ти­те­лей и при­ход го­ро­да Стри­то­ра. Стри­тор и при нем ме­стеч­ко Кенгли на­хо­дят­ся в 94 ми­лях от Чи­ка­го и из­вест­ны сво­и­ми ка­мен­но­уголь­ны­ми ко­пя­ми. Пра­во­слав­ный при­ход там со­сто­ит из ра­бо­та­ю­щих на ко­пях сло­ва­ков, об­ра­щен­ных из уни­а­тов».

Столь свое­об­раз­ный со­став при­хо­жан чи­каг­ско-стри­тор­ско­го при­хо­да тре­бо­вал от от­ца Иоан­на уме­ло­го со­че­та­ния в его де­я­тель­но­сти пас­тыр­ско-ли­тур­ги­че­ско­го и мис­си­о­нер­ско-про­све­ти­тель­ско­го эле­мен­тов, поз­во­ляв­ших не толь­ко ду­хов­но и ор­га­ни­за­ци­он­но ста­би­ли­зи­ро­вать со­став сво­ей при­ход­ской об­щи­ны, но по­сто­ян­но рас­ши­рять свою паст­ву за счет но­во­об­ра­щен­ных или воз­вра­щав­ших­ся в пра­во­сла­вие раз­но­пле­мен­ных хри­сти­ан шта­та Ил­ли­нойс. Уже в пер­вые три го­да сво­е­го при­ход­ско­го слу­же­ния от­цом Иоан­ном бы­ли при­со­еди­не­ны к Пра­во­слав­ной Церк­ви 86 уни­а­тов и 5 ка­то­ли­ков, а чис­ло по­сто­ян­ных при­хо­жан в хра­мах чи­каг­ско-стри­тор­ско­го при­хо­да воз­рос­ло до 215 че­ло­век в Чи­ка­го и 88 че­ло­век в Стри­то­ре. При обо­их при­ход­ских хра­мах успеш­но функ­ци­о­ни­ро­ва­ли дет­ские цер­ков­ные шко­лы, в ко­то­рых обу­ча­лись бо­лее 20 уче­ни­ков и курс обу­че­ния в ко­то­рых пред­по­ла­гал еже­не­дель­ные суб­бот­ние за­ня­тия в пе­ри­од учеб­но­го го­да и еже­днев­ные за­ня­тия в ка­ни­ку­ляр­ные пе­ри­о­ды.

Про­дол­жая в сво­ей де­я­тель­но­сти луч­шие тра­ди­ции рус­ской пра­во­слав­ной епар­хии в Се­вер­ной Аме­ри­ке, отец Иоанн ор­га­ни­зо­вал в Чи­ка­го и Стри­то­ре Свя­то-Ни­коль­ское и Трех-Свя­ти­тель­ское брат­ства, ста­вив­шие сво­ей це­лью ак­ти­ви­за­цию со­ци­аль­ной и ма­те­ри­аль­ной вза­и­мо­по­мо­щи сре­ди при­хо­жан чи­каг­ско-стри­тор­ско­го при­хо­да и вхо­див­шие в со­став «Пра­во­слав­но­го Об­ще­ства Вза­и­мо­по­мо­щи».

Мно­го­чис­лен­ные тру­ды по со­зи­да­нию пол­но­кров­ной при­ход­ской жиз­ни во вве­рен­ных ему хра­мах не пре­пят­ство­ва­ли от­цу Иоан­ну нести важ­ные по­слу­ша­ния епар­хи­аль­но­го ха­рак­те­ра. Так, 1 ап­ре­ля 1897 го­да отец Иоанн был вклю­чен в со­став толь­ко что об­ра­зо­ван­но­го в Але­ут­ской и Аляс­кин­ской епар­хии Цен­зур­но­го Ко­ми­те­та «для со­чи­не­ний на рус­ском, ма­ло­рус­ском и ан­глий­ском язы­ках», а 22 мая 1899 го­да ре­зо­лю­ци­ей недав­но при­быв­ше­го в епар­хию свя­ти­те­ля Ти­хо­на, то­гда епи­ско­па Але­ут­ско­го и Аляс­кин­ско­го, отец Иоанн был на­зна­чен пред­се­да­те­лем прав­ле­ния «Об­ще­ства Вза­и­мо­по­мо­щи».

<...>

Осо­бое зна­че­ние в ре­ше­нии про­блем бо­го­слу­жеб­ной жиз­ни при­хо­да, вве­рен­но­го пас­тыр­ско­му по­пе­че­нию от­ца Иоан­на, име­ло вступ­ле­ние на Але­ут­скую и Аляс­кин­скую ка­фед­ру 30 но­яб­ря 1898 го­да свя­ти­те­ля Ти­хо­на, бу­ду­ще­го пат­ри­ар­ха Мос­ков­ско­го. Рев­ност­но ис­пол­няя свои ар­хи­пас­тыр­ские обя­зан­но­сти, свя­ти­тель Ти­хон уже в пер­вые ме­ся­цы сво­е­го пре­бы­ва­ния на ка­фед­ре по­ста­рал­ся по­се­тить прак­ти­че­ски все пра­во­слав­ные при­хо­ды, раз­бро­сан­ные на об­шир­ной тер­ри­то­рии Але­ут­ской и Аляс­кин­ской епар­хии и вник­нуть во все наи­бо­лее на­сущ­ные нуж­ды сво­е­го епар­хи­аль­но­го ду­хо­вен­ства. Впер­вые при­быв в Чи­ка­го 28 ап­ре­ля 1899 го­да, свя­ти­тель Ти­хон пре­по­дал свое ар­хи­пас­тыр­ское бла­го­сло­ве­ние от­цу Иоан­ну и его пастве, и уже на дру­гой день со­вер­шил осмотр тер­ри­то­рии, пред­по­ла­гав­шей­ся стать ме­стом для по­строй­ки но­во­го хра­ма, столь необ­хо­ди­мо­го чи­каг­ско­му при­хо­ду. 30 ап­ре­ля, по­бы­вав в Трехсвя­ти­тель­ской церк­ви Стри­то­ра, свя­ти­тель Ти­хон в со­слу­же­нии от­ца Иоан­на со­вер­шил все­нощ­ное бде­ние во Вла­ди­мир­ском хра­ме Чи­ка­го, а на сле­ду­ю­щий день по­сле со­вер­ше­ния Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии свя­ти­тель Ти­хон утвер­дил пред­став­лен­ный ему про­то­кол за­се­да­ния ко­ми­те­та по по­строй­ке но­во­го хра­ма в Чи­ка­го, де­я­тель­но­стью ко­то­ро­го ру­ко­во­дил отец Иоанн.

Огра­ни­чен­ные ма­те­ри­аль­ные воз­мож­но­сти окорм­ляв­ше­го пре­иму­ще­ствен­но бед­ня­ков чи­каг­ско-cтри­тор­ско­го при­хо­да не поз­во­ля­ли от­цу Иоан­ну сра­зу при­сту­пить к воз­ве­де­нию но­во­го хра­ма. В то же вре­мя с мо­мен­та его при­ез­да в Се­вер­ную Аме­ри­ку про­шло уже бо­лее пя­ти лет и же­ла­ние хо­тя бы нена­дол­го по­бы­вать в го­ря­чо лю­би­мой пра­во­слав­ной Рос­сии по­буж­да­ло от­ца Иоан­на об­ра­тить­ся к свя­ти­те­лю Ти­хо­ну с про­ше­ни­ем о предо­став­ле­нии ему от­пус­ка для пу­те­ше­ствия на Ро­ди­ну. Пом­нив­ший преж­де все­го о нуж­дах вве­рен­но­го ему при­хо­да, отец Иоанн ре­шил ис­поль­зо­вать предо­став­лен­ный ему на пе­ри­од с 15 ян­ва­ря по 15 мая 1900 го­да от­пуск для то­го, чтобы осу­ще­ствить в Рос­сии сбор средств, ко­то­рые поз­во­ли­ли бы при­ход­ской об­щине Чи­ка­го при­сту­пить к стро­и­тель­ству но­во­го хра­ма и со­здать пер­вое в Чи­ка­го пра­во­слав­ное клад­би­ще. Успеш­но сов­ме­стив пу­те­ше­ствие на Ро­ди­ну со сбо­ром средств для нужд при­хо­да, отец Иоанн вско­ре по­сле сво­е­го воз­вра­ще­ния из от­пус­ка при­сту­пил к воз­ве­де­нию но­во­го зда­ния хра­ма, на за­клад­ку ко­то­ро­го 31 мар­та 1902 го­да при­был свя­ти­тель Ти­хон.

С под­лин­ным пас­тыр­ским вдох­но­ве­ни­ем и, вме­сте с тем, с трез­вым прак­ти­че­ским рас­че­том ру­ко­во­дил отец Иоанн стро­и­тель­ством но­во­го хра­ма, воз­ве­де­ние ко­то­ро­го бы­ло за­вер­ше­но в 1903 го­ду и по­тре­бо­ва­ло очень зна­чи­тель­ных по тем вре­ме­нам за­трат в сум­ме 50 ты­сяч дол­ла­ров. Освя­ще­ние но­во­го хра­ма в честь Пре­свя­той Тро­и­цы, со­вер­шен­ное свя­ти­те­лем Ти­хо­ном, ста­ло на­сто­я­щим празд­ни­ком для всей рус­ской пра­во­слав­ной епар­хии в Се­вер­ной Аме­ри­ке. <...> За эти вдох­но­вен­ные тру­ды по пред­став­ле­нию свя­ти­те­ля Ти­хо­на отец Иоанн 6 мая 1903 го­да был на­граж­ден ор­де­ном свя­той Ан­ны III сте­пе­ни.

<...>

В свя­щен­ни­че­ском слу­же­нии от­ца Иоан­на в Се­вер­ной Аме­ри­ке на­сту­пал ка­че­ствен­но но­вый пе­ри­од, ко­гда, став бла­го­да­ря сво­ей вы­да­ю­щей­ся пас­тыр­ско-при­ход­ской и епар­хи­аль­но-адми­ни­стра­тив­ной де­я­тель­но­сти од­ним из наи­бо­лее ав­то­ри­тет­ных про­то­и­е­ре­ев епар­хии, отец Иоанн во все боль­шей сте­пе­ни при­вле­кал­ся вы­со­ко це­нив­шим его свя­ти­те­лем Ти­хо­ном к ре­ше­нию важ­ней­ших во­про­сов епар­хи­аль­но­го управ­ле­ния. В мае 1906 го­да отец Иоанн был на­зна­чен бла­го­чин­ным Нью-Йорк­ско­го окру­га во­сточ­ных шта­тов, а в фев­ра­ле 1907 го­да ему суж­де­но бы­ло стать од­ним из наи­бо­лее ак­тив­ных участ­ни­ков пер­во­го Со­бо­ра Се­ве­ро­аме­ри­кан­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви в Май­фил­де, озна­ме­но­вав­ше­го пре­об­ра­зо­ва­ние быст­ро уве­ли­чи­ва­ю­щей­ся Але­ут­ской и Се­ве­ро­аме­ри­кан­ской епар­хии в Рус­скую Пра­во­слав­ную Гре­ко-Ка­фо­ли­че­скую Цер­ковь в Аме­ри­ке, на ос­но­ве ко­то­рой со вре­ме­нем воз­ник­ла Пра­во­слав­ная Цер­ковь в Аме­ри­ке.

Од­на­ко сколь бы ни ка­за­лись бла­го­по­луч­ны­ми внеш­ние об­сто­я­тель­ства слу­же­ния от­ца Иоан­на в Се­вер­ной Аме­ри­ке в пе­ри­од 1903–1907 го­дов, ко­гда воз­двиг­ну­тый его тру­да­ми чи­каг­ско-стри­тор­ский при­ход пре­вра­тил­ся в один из са­мых обу­стро­ен­ных и пер­спек­тив­ных при­хо­дов епар­хии, глу­бо­кая тос­ка по го­ря­чо лю­би­мой Ро­дине, на ко­то­рой отец Иоанн за по­след­ние 12 лет сво­ей жиз­ни мог про­ве­сти лишь несколь­ко ме­ся­цев во вре­мя сво­е­го еди­новре­мен­но­го от­пус­ка, необ­хо­ди­мость дать сво­им трем стар­шим де­тям воз­мож­ность про­хо­дить обу­че­ние в рус­ских сред­них учеб­ных за­ве­де­ни­ях все ча­ще за­став­ля­ли от­ца Иоан­на за­ду­мы­вать­ся над воз­мож­но­стью про­дол­жать свое свя­щен­ни­че­ское слу­же­ние на род­ной рос­сий­ской зем­ле. Весь­ма зна­чи­тель­ным ос­но­ва­ни­ем для на­пи­са­ния от­цом Иоан­ном вес­ной 1907 го­да про­ше­ния о пе­ре­во­де его в Рос­сию яви­лись на­сто­я­тель­ные прось­бы об этом его по­жи­ло­го и тя­же­ло боль­но­го те­стя, яв­ляв­ше­го­ся свя­щен­но­слу­жи­те­лем Санкт-Пе­тер­бург­ской епар­хии и меч­тав­ше­го пе­ре­дать свой при­ход под на­деж­ное пас­тыр­ское во­ди­тель­ство та­ко­го до­стой­но­го свя­щен­ни­ка, ка­ким за­ре­ко­мен­до­вал се­бя про­то­и­е­рей Иоанн. По­лу­чив 20 мая 1907 го­да со­глас­но про­ше­нию уволь­не­ние от служ­бы в Але­ут­ской и Се­ве­ро­аме­ри­кан­ской епар­хии, отец Иоанн в июне 1907 го­да стал го­то­вить­ся к воз­вра­ще­нию в Рос­сию. Од­на­ко за неде­лю до отъ­ез­да се­мье от­ца Иоан­на при­шлось пе­ре­жить неожи­дан­ное по­тря­се­ние, ко­то­рым ста­ло из­ве­ще­ние о смер­ти так и не до­ждав­ше­го­ся их воз­вра­ще­ния на Ро­ди­ну го­ря­чо лю­би­мо­го ро­ди­те­ля ма­туш­ки Алек­сан­дры. В июле 1907 го­да, по­ки­дая до­ро­гой его серд­цу чи­каг­ско-стри­тор­ский при­ход, с ко­то­рым бы­ли свя­за­ны 12 лет его мис­си­о­нер­ско-пас­тыр­ско­го слу­же­ния, про­то­и­е­рей Иоанн от­пра­вил­ся в неиз­вест­ность, ожи­дав­шую его на Ро­дине, с ко­то­рой от­ныне и на­все­гда бы­ло свя­за­но его свя­щен­ни­че­ское слу­же­ние.

<...> На ос­но­ва­нии ука­за Санкт-Пе­тер­бург­ской Ду­хов­ной Кон­си­сто­рии отец Иоанн в ав­гу­сте 1907 го­да был при­пи­сан к кли­ру Пре­об­ра­жен­ско­го со­бо­ра го­ро­да Нар­вы и с 15 ав­гу­ста 1907 го­да стал ис­пол­нять обя­зан­но­сти за­ко­но­учи­те­ля нарв­ских муж­ской и жен­ской гим­на­зий при­ка­зом глав­но­управ­ля­ю­ще­го Санкт-Пе­тер­бург­ским учеб­ным окру­гом от 20 ок­тяб­ря 1907 го­да отец Иоанн был утвер­жден на дей­стви­тель­ную служ­бу в муж­скую гим­на­зию и по най­му в жен­скую гим­на­зию Нар­вы в долж­но­сти за­ко­но­учи­те­ля, и имен­но эта долж­ность ста­ла ос­нов­ной сфе­рой его цер­ков­но­го слу­же­ния на пред­сто­я­щие 9 лет жиз­ни.

Об­щий уклад жиз­ни неболь­шой уезд­ной Нар­вы, в ко­то­рой рус­ские пра­во­слав­ные жи­те­ли не со­став­ля­ли и по­ло­ви­ны на­се­ле­ния, от­ча­сти вос­про­из­во­дил для от­ца Иоан­на зна­ко­мую ему по Аме­ри­ке ат­мо­сфе­ру осу­ществ­ле­ния пас­тыр­ско­го слу­же­ния в ду­хов­но-со­ци­аль­ной сре­де, про­ни­зан­ной ино­слав­ны­ми вли­я­ни­я­ми. Од­на­ко осу­ществ­ле­ние им за­ко­но­учи­тель­ской де­я­тель­но­сти в двух сред­них учеб­ных за­ве­де­ни­ях, в ко­то­рых, без­услов­но, до­ми­ни­ро­ва­ли рус­ский куль­тур­ный эле­мент и пра­во­слав­ная ре­ли­ги­оз­ная на­прав­лен­ность, поз­во­ля­ло от­цу Иоан­ну ощу­щать се­бя в с дет­ства зна­ко­мой ат­мо­сфе­ре рус­ской пра­во­слав­ной жиз­ни.

Пе­да­го­ги­че­ская на­груз­ка от­ца Иоан­на, со­став­ляв­шая за го­ды его пре­по­да­ва­ния, как пра­ви­ло, в муж­ской гим­на­зии – 16 ча­сов в неде­лю и в жен­ской гим­на­зии – 10 ча­сов в неде­лю, тре­бо­ва­ла от него весь­ма зна­чи­тель­ных уси­лий, учи­ты­вая, что пре­по­да­ва­ние За­ко­на Бо­жия в раз­лич­ных клас­сах в си­лу ши­ро­ты про­грам­мы дан­но­го пред­ме­та пред­по­ла­га­ло уме­ние за­ко­но­учи­те­ля ори­ен­ти­ро­вать­ся в са­мых раз­ных во­про­сах бо­го­слов­ско­го и об­ще­об­ра­зо­ва­тель­но­го ха­рак­те­ра. Од­на­ко по­доб­но то­му, как пят­на­дцать лет на­сто­я­тель­ства на чи­каг­ско-стри­тор­ском при­хо­де пре­вра­ти­ли от­ца Иоан­на из на­чи­на­ю­ще­го неопыт­но­го свя­щен­ни­ка в од­но­го из ав­то­ри­тет­ней­ших при­ход­ских пас­ты­рей епар­хии, 9 лет за­ко­но­учи­тель­ской де­я­тель­но­сти, ли­шен­ной яр­ких внеш­них со­бы­тий, но на­пол­нен­ной со­сре­до­то­чен­ной ду­хов­но-про­све­ти­тель­ской ра­бо­той, обу­сло­ви­ли от­ца Иоан­на как доб­ро­со­вест­ней­ше­го прак­ти­ку­ю­ще­го цер­ков­но­го пе­да­го­га и эру­ди­ро­ван­но­го пра­во­слав­но­го про­по­вед­ни­ка. Уже через 5 лет по­сле на­ча­ла за­ко­но­учи­тель­ской де­я­тель­но­сти в сред­них учеб­ных за­ве­де­ни­ях Нар­вы отец Иоанн 6 мая 1912 го­да был на­граж­ден ор­де­ном свя­той Ан­ны II сте­пе­ни, а еще через 4 го­да за­слу­ги от­ца Иоан­на на ни­ве ду­хов­но­го про­све­ще­ния бы­ли от­ме­че­ны ор­де­ном свя­то­го Вла­ди­ми­ра IV сте­пе­ни, ко­то­рый при­бав­лял к мно­го­чис­лен­ным цер­ков­ным и граж­дан­ским на­гра­дам за­слу­жен­но­го про­то­и­е­рея пра­во на по­лу­че­ние дво­рян­ства.

<...> Лишь в но­яб­ре 1916 го­да, ко­гда ука­зом Санкт-Пе­тер­бург­ской Ду­хов­ной Кон­си­сто­рии отец Иоанн был на­зна­чен на осво­бо­див­шу­ю­ся вто­рую ва­кан­сию в Ека­те­ри­нин­ском со­бо­ре Цар­ско­го Се­ла в ка­че­стве при­ход­ско­го свя­щен­ни­ка, его мечте о воз­об­нов­ле­нии сво­е­го слу­же­ния при­ход­ско­го пас­ты­ря в од­ном из хра­мов на ро­дине суж­де­но бы­ло сбыть­ся.

В Цар­ском Се­ле, став­шем за­ме­ча­тель­ным во­пло­ще­ни­ем це­лой эпо­хи в ис­то­рии ду­хов­ной куль­ту­ры и счаст­ли­вым об­ра­зом со­че­тав­шем в сво­ей жиз­ни чер­ты ти­хо­го уезд­но­го го­род­ка и бли­ста­тель­ной пе­тер­бург­ской сто­ли­цы, Ека­те­ри­нин­ский со­бор за­ни­мал осо­бое ме­сто, яв­ля­ясь круп­ней­шим при­ход­ским хра­мом го­ро­да сре­ди пре­об­ла­дав­ших в нем церк­вей двор­цо­во­го и во­ен­но­го ве­домств. По­сту­пив в клир Ека­те­ри­нин­ско­го со­бо­ра и по­се­лив­шись с ма­туш­кой и 5 детьми (стар­ший сын Вла­ди­мир на­хо­дил­ся в это вре­мя на во­ен­ной служ­бе), отец Иоанн по­лу­чил, на­ко­нец, же­лан­ную воз­мож­ность во всей пол­но­те оку­нуть­ся в жизнь при­ход­ско­го пас­ты­ря на од­ном из за­ме­ча­тель­ней­ших при­хо­дов Санкт-Пе­тер­бург­ской епар­хии. Теп­ло и с боль­шим ува­же­ни­ем при­ня­тый паст­вой Ека­те­ри­нин­ско­го со­бо­ра, отец Иоанн с пер­вых ме­ся­цев сво­е­го при­ход­ско­го слу­же­ния за­ре­ко­мен­до­вал се­бя не толь­ко как рев­ност­ный и бла­го­го­вей­ный со­вер­ши­тель служ­бы Бо­жи­ей, но и как крас­но­ре­чи­вый и эру­ди­ро­ван­ный про­по­вед­ник, со­би­рав­ший под сво­ды Ека­те­ри­нин­ско­го со­бо­ра пра­во­слав­ных хри­сти­ан со всех кон­цов Цар­ско­го Се­ла. Ка­за­лось, что столь успеш­ное на­ча­ло при­ход­ско­го слу­же­ния в Ека­те­ри­нин­ском со­бо­ре долж­но бы­ло от­крыть для от­ца Иоан­на на­ча­ло но­во­го пе­ри­о­да его свя­щен­ни­че­ско­го слу­же­ния <...>

Од­на­ко со­бы­тия Фев­раль­ской ре­во­лю­ции, раз­ра­зив­шей­ся в Пет­ро­гра­де уже через 3 ме­ся­ца по­сле на­зна­че­ния от­ца Иоан­на в Ека­те­ри­нин­ский со­бор, ста­ли по­сте­пен­но втя­ги­вать Цар­ское Се­ло в ко­вар­ный во­до­во­рот ре­во­лю­ци­он­ных со­бы­тий.

Сол­дат­ские вол­не­ния, имев­шие ме­сто в во­ин­ских ча­стях, рас­квар­ти­ро­ван­ных в Цар­ском Се­ле уже в пер­вые дни Фев­раль­ской ре­во­лю­ции, мно­го­ме­сяч­ное за­то­че­ние им­пе­ра­тор­ской се­мьи в Алек­сан­дров­ском двор­це, ко­то­рое при­вле­ка­ло к го­ро­ду вни­ма­ние пред­ста­ви­те­лей наи­бо­лее непри­ми­ри­мо на­стро­ен­ных ре­во­лю­ци­он­ных кру­гов, тол­кав­ших стра­ну на путь меж­до­усоб­ной сму­ты, на­ко­нец, об­щее внут­ри­по­ли­ти­че­ское про­ти­во­бор­ство, на­чав­ше­е­ся в Рос­сии в пе­ри­од уча­стия стра­ны в кро­во­про­лит­ной войне с внеш­ним вра­гом, по­сте­пен­но из­ме­ня­ли обыч­но спо­кой­ную ат­мо­сфе­ру Цар­ско­го Се­ла, от­вле­кая вни­ма­ние его жи­те­лей от по­все­днев­но­го доб­ро­со­вест­но­го ис­пол­не­ния сво­е­го хри­сти­ан­ско­го и граж­дан­ско­го дол­га пе­ред Цер­ко­вью и Оте­че­ством. И все эти тре­вож­ные ме­ся­цы с ам­во­на Ека­те­ри­нин­ско­го со­бо­ра зву­ча­ло вдох­но­вен­ное сло­во от­ца Иоан­на, стре­мив­ше­го­ся вне­сти в ду­ши цар­ско­сель­ских пра­во­слав­ных хри­сти­ан чув­ство уми­ро­тво­рен­но­сти и при­зы­вав­ше­го их к ре­ли­ги­оз­но­му осмыс­ле­нию как сво­ей внут­рен­ней жиз­ни, так и про­ис­хо­див­ших в Рос­сии про­ти­во­ре­чи­вых пе­ре­мен.

Через несколь­ко дней по­сле за­хва­та в ок­тяб­ре 1917 го­да вла­сти в Пет­ро­гра­де боль­ше­ви­ка­ми эхо гроз­ных со­бы­тий, про­ис­шед­ших в сто­ли­це, ото­зва­лось в Цар­ском Се­ле. Стре­мясь вы­тес­нить из Цар­ско­го Се­ла на­хо­див­ши­е­ся там ка­за­чьи ча­сти ге­не­ра­ла П.Н. Крас­но­ва, ко­то­рые со­хра­ня­ли вер­ность Вре­мен­но­му пра­ви­тель­ству (Интересно, это упрёк или похвала? - М.З.), к го­ро­ду дви­ну­лись из Пет­ро­гра­да во­ору­жен­ные от­ря­ды крас­но­гвар­дей­цев, мат­ро­сов и сол­дат, под­дер­жав­ших боль­ше­вист­ский пе­ре­во­рот. Утром 30 ок­тяб­ря 1917 го­да, на­хо­дясь на под­сту­пах к Цар­ско­му Се­лу, боль­ше­вист­ские от­ря­ды ста­ли под­вер­гать го­род ар­тил­ле­рий­ско­му об­стре­лу. В Цар­ском Се­ле, жи­те­ли ко­то­ро­го, как, впро­чем, и все на­се­ле­ние Рос­сии, еще не по­до­зре­ва­ли о том, что стра­на ока­за­лась вверг­ну­той в граж­дан­скую вой­ну, на­ча­лась па­ни­ка, мно­гие го­ро­жане устре­ми­лись в пра­во­слав­ные хра­мы, в том чис­ле и в Ека­те­ри­нин­ский со­бор, на­де­ясь об­ре­сти за бо­го­слу­же­ни­ем мо­лит­вен­ное успо­ко­е­ние и услы­шать с ам­во­на пас­тыр­ское уве­ще­ва­ние в свя­зи с про­ис­хо­див­ши­ми со­бы­ти­я­ми. Весь клир Ека­те­ри­нин­ско­го со­бо­ра жи­во от­клик­нул­ся на ду­хов­ное во­про­ша­ние сво­ей паст­вы и по­сле осо­бо­го мо­леб­на о пре­кра­ще­нии меж­до­усоб­ной бра­ни, со­вер­шен­но­го под сво­да­ми до от­ка­за за­пол­нен­но­го хра­ма, на­сто­я­тель со­бо­ра про­то­и­е­рей Н.И. Смир­нов вме­сте с дру­ги­ми со­бор­ны­ми свя­щен­ни­ка­ми от­цом Иоан­ном и от­цом Сте­фа­ном Фок­ко при­ня­ли ре­ше­ние о со­вер­ше­нии в го­ро­де крест­но­го хо­да с чте­ни­ем на­ро­чи­тых мо­ле­ний о пре­кра­ще­нии меж­до­усоб­ной бра­то­убий­ствен­ной бра­ни. На стра­ни­цах га­зе­ты «Все­рос­сий­ский цер­ков­но-об­ще­ствен­ный вест­ник» через несколь­ко дней бы­ло при­ве­де­но сви­де­тель­ство кор­ре­спон­ден­та од­ной из пет­ро­град­ских га­зет, сле­ду­ю­щим об­ра­зом опи­сы­ва­ю­щее со­бы­тия, про­ис­хо­див­шие во вре­мя крест­но­го хо­да. «Крест­ный ход при­шлось со­вер­шать под ар­тил­ле­рий­ским об­стре­лом, и во­пре­ки всех ожи­да­ний он вы­шел до­воль­но мно­го­люд­ным. Ры­да­ния и вопли жен­щин и де­тей за­глу­ша­ли сло­ва мо­лит­вы о ми­ре. Два свя­щен­ни­ка на пу­ти крест­но­го хо­да про­из­нес­ли го­ря­чие про­по­ве­ди, при­зы­вая на­род к спо­кой­ствию вви­ду гря­ду­щих ис­пы­та­ний.

Мне уда­лось с до­ста­точ­ной по­ло­жи­тель­но­стью уста­но­вить, что про­по­ве­ди свя­щен­ни­ков бы­ли ли­ше­ны ка­ко­го-ли­бо по­ли­ти­че­ско­го от­тен­ка.

Крест­ный ход за­тя­нул­ся. Су­мер­ки сме­ни­лись ве­че­ром. В ру­ках мо­ля­щих­ся за­жглись вос­ко­вые све­чи. Пел весь на­род.

Как раз в эти ми­ну­ты из го­ро­да от­хо­ди­ли ка­за­ки. Свя­щен­ни­ков пре­ду­пре­жда­ли об этом:

– Не по­ра ли пре­кра­тить мо­ле­ния?!

– Мы ис­пол­ним свой долг до кон­ца, – за­яви­ли они. – И ушли от нас, и идут к нам бра­тья на­ши! Что они сде­ла­ют нам?»

Же­лая предот­вра­тить воз­мож­ность бо­ев на ули­цах Цар­ско­го Се­ла (вариант: видя нежелание казаков сражаться и опасаясь попасть в плен - М.З.), ко­ман­до­ва­ние ка­за­чьих ча­стей ве­че­ром 30 ок­тяб­ря ста­ло вы­во­дить их из го­ро­да, и утром 31 ок­тяб­ря, не встре­тив ка­ко­го-ли­бо со­про­тив­ле­ния, в Цар­ское Се­ло всту­пи­ли боль­ше­вист­ские от­ря­ды. Один из безы­мян­ных оче­вид­цев по­сле­до­вав­ших за­тем в Цар­ском Се­ле тра­ги­че­ских со­бы­тий в пись­ме вы­да­ю­ще­му­ся пе­тер­бург­ско­му про­то­и­е­рею Ф.Н. Ор­нат­ско­му, ко­то­ро­му са­мо­му вско­ре до­ве­лось при­нять му­че­ни­че­скую смерть от бо­го­бор­че­ской вла­сти, безыс­кус­ны­ми, но в этой безыс­кус­но­сти глу­бо­ко про­ник­но­вен­ны­ми сло­ва­ми по­вест­во­вал о стра­сто­терп­че­стве, вы­пав­шем на до­лю от­ца Иоан­на. «Вче­ра (31 ок­тяб­ря), – пи­сал он, – ко­гда боль­ше­ви­ки всту­пи­ли вку­пе с крас­но­гвар­дей­ца­ми в Цар­ское, на­чи­нал­ся об­ход квар­тир и аре­сты офи­це­ров, а от­ца Иоан­на (Алек­сан­дро­ви­ча Ко­чу­ро­ва) све­ли на окра­и­ну го­ро­да, к Фе­до­ров­ско­му со­бо­ру, и там уби­ли за то, что свя­щен­ни­ки, ор­га­ни­зуя крест­ный ход, мо­ли­лись буд­то бы толь­ко о по­бе­де ка­за­ков, что, ко­неч­но, на са­мом де­ле не бы­ло и быть не мог­ло. Осталь­ных свя­щен­ни­ков ве­че­ром вче­ра от­пу­сти­ли. Та­ким об­ра­зом од­ним му­че­ни­ком за Ве­ру Хри­сто­ву ста­ло боль­ше. По­чив­ший хо­тя и про­был в Цар­ском недол­го, но снис­кал се­бе все­об­щие сим­па­тии, и на его бе­се­ды сте­ка­лась мас­са на­ро­ду».

Уже упо­ми­нав­ший­ся вы­ше пет­ро­град­ский кор­ре­спон­дент вос­про­из­вел ужа­са­ю­щую кар­ти­ну му­че­ни­че­ской ги­бе­ли от­ца Иоан­на и по­сле­до­вав­ших за ней со­бы­тий с до­пол­ни­тель­ны­ми по­дроб­но­стя­ми. «Свя­щен­ни­ки бы­ли схва­че­ны и от­прав­ле­ны в по­ме­ще­ние Со­ве­та Ра­бо­чих и Сол­дат­ских Де­пу­та­тов. Свя­щен­ник отец Иоанн Ко­чу­ров вос­про­те­сто­вал и пы­тал­ся разъ­яс­нить де­ло. Он по­лу­чил несколь­ко уда­ров по ли­цу. С ги­ка­ньем и улю­лю­ка­ньем разъ­ярен­ная тол­па по­ве­ла его к цар­ско­сель­ско­му аэро­дро­му. Несколь­ко вин­то­вок бы­ло под­ня­то на без­оруж­но­го пас­ты­ря. Вы­стрел, дру­гой – взмах­нув ру­ка­ми, свя­щен­ник упал нич­ком на зем­лю, кровь за­ли­ла его ря­су. Смерть не бы­ла мгно­вен­ной – его тас­ка­ли за во­ло­сы, и кто-то пред­ла­гал ко­му-то «при­кон­чить как со­ба­ку». На утро те­ло свя­щен­ни­ка бы­ло пе­ре­не­се­но в быв­ший двор­цо­вый гос­пи­таль. По­се­тив­ший гос­пи­таль пред­се­да­тель Ду­мы вме­сте с од­ним из глас­ных, как со­об­ща­ет «Де­ло на­ро­да», ви­дел те­ло свя­щен­ни­ка, но се­реб­ря­но­го кре­ста на гру­ди уже не бы­ло».

По­след­нее упо­мя­ну­тое кор­ре­спон­ден­том тра­ги­че­ское об­сто­я­тель­ство, ко­то­рое со­про­вож­да­ло му­че­ни­че­скую смерть от­ца Иоан­на, при­об­ре­та­ет осо­бый ду­хов­ный смысл в свя­зи с ока­зав­ши­ми­ся в ка­ком-то смыс­ле про­ро­че­ски­ми сло­ва­ми, про­из­не­сен­ны­ми от­цом Иоан­ном 12 лет до сво­ей кон­чи­ны в да­ле­кой Аме­ри­ке при вру­че­нии ему зо­ло­то­го на­перс­но­го кре­ста во вре­мя че­ство­ва­ния 10-ле­тия его свя­щен­ни­че­ско­го слу­же­ния. «Це­лую этот свя­той крест, дар ва­шей брат­ской люб­ви ко мне, – про­ник­но­вен­но го­во­рил то­гда отец Иоанн. – Пусть он бу­дет под­держ­кой в труд­ные ми­ну­ты. Не бу­ду го­во­рить гром­ких фраз о том, что я не рас­ста­нусь с ним до мо­ги­лы. Эта фра­за гром­ка, но не ра­зум­на. Не в мо­ги­ле ему ме­сто. Пусть он оста­нет­ся здесь, на зем­ле, для мо­их де­тей и по­том­ков, как фа­миль­ная свя­ты­ня и как яс­ное до­ка­за­тель­ство то­го, что брат­ство и дру­же­ство – са­мые свя­тые яв­ле­ния на зем­ле».

Так бла­го­да­рил сво­их со­слу­жи­те­лей и свою паст­ву отец Иоанн, не по­до­зре­вав­ший о том, что имен­но мо­лит­ва о нис­по­сла­нии «брат­ства и дру­же­ства» рус­ским пра­во­слав­ным лю­дям в го­ди­ну оску­де­ния люб­ви и ми­ло­сер­дия в мно­го­стра­даль­ной Рос­сии вы­зо­вет к нему бес­по­щад­ную нена­висть бо­го­от­ступ­ни­ков, ко­то­рые, ли­шив его зем­ной жиз­ни и со­рвав с его без­ды­хан­но­го те­ла на­перс­ный крест, не смог­ли ли­шить его нетлен­ной сла­вы пра­во­слав­но­го му­че­ни­че­ства.

В на­ча­ле 1917 го­да боль­ше­вист­ская власть еще не су­ме­ла утвер­дить сво­е­го без­раз­дель­но­го гос­под­ства да­же в окрест­но­стях Пет­ро­гра­да, а го­судар­ствен­ный тер­рор еще не стал неотъ­ем­ле­мой ча­стью жиз­ни рос­си­ян. По­это­му на­ря­ду со все­об­щим ужа­сом и воз­му­ще­ни­ем в ши­ро­ких сло­ях на­се­ле­ния Цар­ско­го Се­ла и Пет­ро­гра­да пер­вое зло­дей­ское убий­ство рус­ско­го пра­во­слав­но­го свя­щен­ни­ка по­бу­ди­ло еще не разо­гнан­ные боль­ше­ви­ка­ми ор­га­ны преж­ней вла­сти об­ра­зо­вать след­ствен­ную ко­мис­сию, в ко­то­рую во­шли два пред­ста­ви­те­ля Пет­ро­град­ской го­род­ской Ду­мы и ко­то­рая вско­ре бы­ла упразд­не­на боль­ше­ви­ка­ми, так и не успев най­ти убийц от­ца Иоан­на.

Од­на­ко для рус­ской цер­ков­ной жиз­ни го­раз­до боль­шее зна­че­ние имел тот глу­бо­кий ду­хов­ный от­клик, ко­то­рый вы­зва­ла в серд­цах мно­гих рус­ских пра­во­слав­ных лю­дей и свя­щен­но­на­ча­лия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви пер­вая в XX ве­ке му­че­ни­че­ская кон­чи­на рус­ско­го пра­во­слав­но­го пас­ты­ря. Через несколь­ко дней по­сле от­пе­ва­ния и по­гре­бе­ния от­ца Иоан­на в усы­паль­ни­це Ека­те­ри­нин­ско­го со­бо­ра Цар­ско­го Се­ла, со­вер­шен­но­го по­тря­сен­ным цар­ско­сель­ским ду­хо­вен­ством в ат­мо­сфе­ре ду­хов­ной пе­ча­ли и тре­во­ги, ру­ко­вод­ство Пет­ро­град­ской епар­хии по бла­го­сло­ве­нию на­хо­див­ше­го­ся то­гда в Москве на По­мест­ном Со­бо­ре Вы­со­ко­прео­свя­щен­но­го Ве­ни­а­ми­на, мит­ро­по­ли­та Пет­ро­град­ско­го и Гдов­ско­го, бу­ду­ще­го свя­щен­но­му­че­ни­ка, опуб­ли­ко­ва­ло в га­зе­те «Все­рос­сий­ский цер­ков­но-об­ще­ствен­ный вест­ник» сле­ду­ю­щее со­об­ще­ние: «В сре­ду, 8 се­го но­яб­ря, в 9-й день по кон­чине про­то­и­е­рея Иоан­на Ко­чу­ро­ва, уби­ен­но­го в Цар­ском Се­ле 31 ок­тяб­ря, бу­дет со­вер­ше­на в Ка­зан­ском со­бо­ре в 3 ча­са дня ар­хи­ерей­ским бо­го­слу­же­ни­ем па­ни­хи­да по про­то­и­е­рею Иоанне и всем пра­во­слав­ным хри­сти­а­нам, в меж­до­усоб­ной бра­ни уби­ен­ным. При­ход­ское ду­хо­вен­ство, сво­бод­ное от слу­жеб­ных обя­зан­но­стей по при­хо­ду, при­гла­ша­ет­ся на па­ни­хи­ду. Ри­зы бе­лые».

Вско­ре по­сле этой ар­хи­ерей­ской па­ни­хи­ды, со­вер­шен­ной в Ка­зан­ском со­бо­ре, епар­хи­аль­ный со­вет Пет­ро­град­ской епар­хии при­нял об­ра­ще­ние «К ду­хо­вен­ству и при­ход­ским Со­ве­там Пет­ро­град­ской епар­хии», ко­то­рое не толь­ко яви­лось пер­вым офи­ци­аль­но про­воз­гла­шен­ным от име­ни Церк­ви при­зна­ни­ем му­че­ни­че­ско­го ха­рак­те­ра кон­чи­ны от­ца Иоан­на, но и ста­ло пер­вым цер­ков­ным до­ку­мен­том, ука­зав­шим кон­крет­ные пу­ти вспо­мо­ще­ство­ва­ния се­мьям всех свя­щен­но­слу­жи­те­лей, го­ни­мых и уби­вав­ших­ся бо­го­бор­ца­ми в Рос­сии. Этот вы­да­ю­щий­ся цер­ков­но-ис­то­ри­че­ский до­ку­мент вы­ра­зи­тель­но по­ка­зы­вал, с ка­ким глу­бо­ким сми­ре­ни­ем пе­ред на­дви­га­ю­щи­ми­ся на Цер­ковь го­не­ни­я­ми и с ка­ким под­лин­ным со­стра­да­ни­ем к обез­до­лен­ной се­мье от­ца Иоан­на ру­ко­вод­ство Пет­ро­град­ской епар­хии от­ре­а­ги­ро­ва­ло на смерть пер­во­го свя­щен­но­му­че­ни­ка епар­хии. «До­ро­гие бра­тья! – го­во­ри­лось в об­ра­ще­нии Пет­ро­град­ско­го епар­хи­аль­но­го со­ве­та. – 31 ок­тяб­ря с. г. в го­ро­де Цар­ском Се­ле му­че­ни­че­ски по­гиб один из доб­рых пас­ты­рей Пет­ро­град­ской епар­хии, про­то­и­е­рей мест­но­го со­бо­ра Иоанн Алек­сан­дро­вич Ко­чу­ров. Без вся­кой ви­ны и по­во­да он был схва­чен из сво­ей квар­ти­ры, вы­ве­ден за го­род и там, на чи­стом по­ле, рас­стре­лян обе­зу­мев­шей тол­пой.

С чув­ством глу­бо­кой скор­би узнал эту пе­чаль­ную но­вость Пет­ро­град­ский Цер­ков­но-Епар­хи­аль­ный Со­вет. И скорбь эта еще бо­лее уве­ли­чи­ва­ет­ся от со­зна­ния то­го, что по­сле по­кой­но­го про­то­и­е­рея оста­лась боль­шая се­мья – шесть че­ло­век, без кро­ва и про­пи­та­ния и без вся­ких средств к жиз­ни.

Бог су­дья ко­вар­ным зло­де­ям, на­силь­ни­че­ски пре­кра­тив­шим мо­ло­дую еще жизнь. Ес­ли они уй­дут без­на­ка­зан­ны­ми от су­да люд­ско­го, то не скро­ют­ся от су­да Бо­жи­его. На­ша же те­перь обя­зан­ность не толь­ко мо­лить­ся об упо­ко­е­нии ду­ши невин­но­го стра­даль­ца, но и сво­ею ис­крен­нею лю­бо­вью по­ста­рать­ся за­ле­чить глу­бо­кую и неис­це­ли­мую ра­ну, ко­то­рая на­не­се­на в са­мое серд­це бед­ных си­рот. Пря­мой долг епар­хии и епар­хи­аль­но­го ду­хо­вен­ства обес­пе­чить оси­ро­те­лую се­мью пас­ты­ря-му­че­ни­ка, дать воз­мож­ность без­бед­но про­су­ще­ство­вать ей и по­лу­чить де­тям долж­ное об­ра­зо­ва­ние.

И Цер­ков­но-Епар­хи­аль­ный Со­вет, дви­жи­мый са­мы­ми ис­крен­ни­ми и воз­вы­шен­ны­ми стрем­ле­ни­я­ми, об­ра­ща­ет­ся те­перь к ду­хо­вен­ству, при­ход­ским со­ве­там и ко всем пра­во­слав­ным лю­дям Пет­ро­град­ской епар­хии с го­ря­чим при­зы­вом и усерд­ней­ше про­сит, во имя Хри­сто­вой люб­ви, про­тя­нуть ру­ку брат­ской по­мо­щи и сво­ей по­силь­ной леп­той под­дер­жать бед­ную се­мью. Эта по­мощь нуж­на, и нуж­на без­от­ла­га­тель­но!

Его му­че­ни­че­ская смерть – это су­ро­вое на­по­ми­на­ние, гроз­ное предо­сте­ре­же­ние для всех нас. На­до, сле­до­ва­тель­но, за­ра­нее быть го­то­вы­ми ко все­му. И чтобы не оста­вать­ся в та­ком бес­по­мощ­ном по­ло­же­нии, как сей­час, на­до за­ра­нее иметь го­то­вый, опре­де­лен­ный фонд на по­мощь в та­ких и им по­доб­ных слу­ча­ях, дабы без­за­щит­ное ду­хо­вен­ство, го­ни­мое и тер­за­е­мое, в труд­ную ми­ну­ту сво­ей жиз­ни мог­ло иметь ма­те­ри­аль­ную под­держ­ку от прис­ных сво­их.

В каж­дый при­ход и в каж­дую цер­ковь епар­хии через от­цов бла­го­чин­ных бу­дут до­став­ле­ны осо­бые под­пис­ные ли­сты для за­пи­си в них доб­ро­воль­ных по­жерт­во­ва­ний и от­чис­ле­ний из цер­ков­ных сумм как на по­мощь се­мье по­кой­но­го от­ца про­то­и­е­рея И.А. Ко­чу­ро­ва, так рав­но и на об­ра­зо­ва­ние осо­бо­го спе­ци­аль­но­го фон­да для ока­за­ния из него по­мо­щи ду­хо­вен­ству во всех по­доб­ных слу­ча­ях.

Боль­шая за­да­ча тре­бу­ет и боль­ших средств. Но Цер­ков­но-Епар­хи­аль­ный Со­вет на­де­ет­ся, что при по­мо­щи Бо­жи­ей сред­ства эти най­дут­ся. И по­силь­ная леп­та епар­хии и ду­хо­вен­ства, леп­та доб­ро­воль­ная и воз­ла­га­е­мая на хри­сти­ан­скую по­мощь каж­до­го, даст воз­мож­ность оте­реть сле­зы несчаст­ных си­рот и по­ло­жить на­ча­ло то­му доб­ро­му де­лу брат­ской по­мо­щи, ко­то­рая так нуж­на ду­хо­вен­ству те­перь... «Гром гря­нул – по­ра пе­ре­кре­стить­ся!»

Ре­гу­ляр­но по­се­щав­ший свою епар­хию во вре­мя ра­бо­ты По­мест­но­го Со­бо­ра 1917 го­да в Москве свя­ти­тель Ве­ни­а­мин 24 но­яб­ря в пре­столь­ный празд­ник Цар­ско­сель­ско­го Ека­те­ри­нин­ско­го со­бо­ра со­вер­шил в нем Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. «Ли­тур­гия за­кон­чи­лась го­ря­чим сло­вом ар­хи­пас­ты­ря, об­ра­тив­ше­го­ся к на­ро­ду с го­ря­чим при­зы­вом к еди­не­нию, люб­ви и брат­ству, – пи­сал кор­ре­спон­дент га­зе­ты «Все­рос­сий­ский цер­ков­но-об­ще­ствен­ный вест­ник». – По­пут­но вла­ды­ка по­мя­нул об ужас­ном со­бы­тии – рас­стре­ле до­ро­го­го пас­ты­ря мест­но­го хра­ма от­ца Иоан­на Ко­чу­ро­ва, и за­ме­тил, что как ни пе­чаль­но это со­бы­тие, но в нем есть и уте­ше­ние от со­зна­ния, что пас­тырь от­дал жизнь за лю­бовь к Бо­гу и ближ­ним, что он явил со­бой при­мер хри­сти­ан­ско­го му­че­ни­че­ства. Сло­во ар­хи­пас­ты­ря про­из­ве­ло на всех силь­ное впе­чат­ле­ние, у мно­гих вид­ны бы­ли сле­зы. По окон­ча­нии ли­тур­гии в усы­паль­ни­це со­бо­ра со­сто­я­лась за­упо­кой­ная ли­тия у гро­ба о. Иоан­на. По­сле служ­бы вла­ды­ка по­се­тил се­мью по­чив­ше­го в цер­ков­ном до­ме». Та­ким об­ра­зом, вто­рич­но, на этот раз уста­ми епар­хи­аль­но­го ар­хи­ерея, по­ми­нав­ше­го уби­ен­но­го свя­щен­но­слу­жи­те­ля сво­ей епар­хии, Рус­ская Пра­во­слав­ная Цер­ковь опре­де­ля­ла ги­бель от­ца Иоан­на как му­че­ни­че­скую кон­чи­ну.

Глу­бо­кой скор­бью ото­зва­лась эта кон­чи­на и в серд­цах участ­ни­ков По­мест­но­го Со­бо­ра, про­хо­див­ше­го в Москве и по­ру­чив­ше­го про­то­и­е­рею П.А. Мир­то­ву «со­ста­вить про­ект по­сла­ния от ли­ца Со­бо­ра с из­ве­ще­ни­ем о по­дроб­но­стях кон­чи­ны безвре­мен­но по­чив­ше­го от­ца Иоан­на Ко­чу­ро­ва, пав­ше­го жерт­вой рев­ност­но­го ис­пол­не­ния обя­зан­но­стей сво­е­го зва­ния».

<...>

При­зы­ва­ем на Вас и Ва­шу се­мью бла­го­сло­ве­ние Бо­жие. Пат­ри­арх Ти­хон». Ров­но через 5 ме­ся­цев по­сле кон­чи­ны от­ца Иоан­на 31 мар­та 1918 го­да, ко­гда ко­ли­че­ство по­имен­но из­вест­ных Свя­тей­ше­му Си­но­ду уби­ен­ных свя­щен­но­слу­жи­те­лей уже до­стиг­ло 15 че­ло­век, в хра­ме Мос­ков­ской ду­хов­ной се­ми­на­рии свя­тей­шим пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном в со­слу­же­нии 4 ар­хи­ере­ев и 10 ар­хи­манд­ри­тов и про­то­и­е­ре­ев бы­ла со­вер­ше­на пер­вая в ис­то­рии Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви XX ве­ка «за­упо­кой­ная ли­тур­гия по но­вым свя­щен­но­му­че­ни­кам и му­че­ни­кам». Во вре­мя про­из­не­се­ния на за­упо­кой­ной ли­тур­гии и па­ни­хи­де мо­лит­вен­ных воз­но­ше­ний «Об упо­ко­е­нии ра­бов Бо­жи­их, за ве­ру и Цер­ковь Пра­во­слав­ную уби­ен­ных» вслед за пер­вым уби­ен­ным ар­хи­ере­ем мит­ро­по­ли­том Вла­ди­ми­ром по­ми­нал­ся пер­вый уби­ен­ный про­то­и­е­рей Иоанн – отец Иоанн Ко­чу­ров, от­крыв­ший сво­ей стра­сто­терп­че­ской кон­чи­ной ис­по­вед­ни­че­ское слу­же­ние сон­ма но­во­му­че­ни­ков Рос­сий­ских XX ве­ка.

********************************************************

Что наблюдаем? 

Из четырёх священников, служивших в одном храме, троих продержали ночь в заключении и отпустили, а четвёртого яростно били, оскорбляли, отвели на окраину города и расстреляли.

Кто расстрелял? Большевики? Хм. Тогда и казаки, попытавшиеся двинуться на Петроград, должны быть названы "кадетами" или "октябристами". 

На самом деле под Царским Селом сошлись две довольно аморфные массы. Наступающие с трудом сдерживались, чтобы не придушить Керенского (который, будучи человеком неглупым, ушёл от них по-английски) и не очень понимали, за что именно они должны драться в данной конкретной ситуации. Обороняющиеся, вероятно, понимали свои задачи более отчётливо, но и проливать русскую кровь (свою и чужую) у них настроя никакого не было. Потом, когда привелось увидеть в каком-нибудь сарайчике труп товарища с выколотыми глазами, отрезанными ушами и далее следы творческой работы садиста по списку, настрой появился, а пока его не было). Поэтому самые что ни на есть демократические представители с обоих сторон встретились, погутарили и решили разойтись миром. Тем самым атака на Петроград была отражена. 

А Кочуров оказался самой досадной и самой необязательной жертвой этого противостояния. Безусловно, было бы намного лучше, если бы противоборствующие силы осознали, что Керенский и Краснов - очень скверные люди, да и порешили бы их на месте, а отец Иоанн со товарищи их отпел бы и Краснова, и Керенского (Керенский был и масоном, и социалистом не вполне определённой ориентации, и православным христианином, на то имеются мемуарные свидетельства). Но вышло так, как вышло. 

Почему так вышло? По прочтении  жития можно предположить следующее. Кочуров просто не умел говорить с русским мужиком, не понимал его психологии. Двенадцать лет он духовно окормлял бывших униатов, арабов и прочих экзотических прихожан в Америке, потом десять лет преподавал закон божий в полурусской Нарве, а приходским священником он служит меньше года, да ещё и в довольно специфическом городе, где, вероятно, и прихожане не вполне "репрезентативные".

И вот, в тот момент, когда пришлось говорить с возбуждённой толпой, это отца Иоанна и подвело. Риторические приёмы, безотказные в общении с обращенными униатами, тут оказались погибельными. Когда Кочуров стал говорить рабочим (или солдатам) о том, что все люди братья, и солдаты, и казаки, и священники, толпа захлебнулась яростью. Люди были подавлены самой необходимостью защищать правительство, национализировавшее землю и предложившее мир всем воюющим державам от таких же работяг, как они сами (пусть и в сапогах, а не в лаптях). Не от буржуев, не от помещиков, не о немца, а от своих. А тут вдруг сытый и вальяжный поп хорошо поставленным голосом начинает что-то там про всеобщую греховность и про то, что "перестройку надо начинать с себя".

- Да с братьями-то мы и без пустомели разберёмся. Ты-то что за брат такой выискался? Ты на пустое брюхо от темна до темна вкалывал? А может, ты вшей в окопах кормил? Ах ты...

А русской литературе описан похожий случай неудачной публичной речи. Ну да, я о "Тарасе Бульбе":

<<-- Ясновельможные паны! -- кричал один, высокий и длинный, как палка, жид, высунувши из кучи своих товарищей жалкую свою рожу, исковерканную страхом. -- Ясновельможные паны! Слово только дайте нам сказать, одно слово! Мы такое объявим вам, чего еще никогда не слышали, такое важное, что не можно сказать, какое важное!

-- Ну, пусть скажут, -- сказал Бульба, который всегда любил выслушать обвиняемого.

-- Ясные паны! -- произнес жид. -- Таких панов еще никогда не видывано. Ей-богу, никогда! Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете!.. -- Голос его замирал и дрожал от страха. -- Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что арендаторствуют на Украйне! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут то же. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?

-- Ей-богу, правда! -- отвечали из толпы Шлема и Шмуль в изодранных яломках, оба белые, как глина.

-- Мы никогда еще, -- продолжал длинный жид, -- не снюхивались с неприятелями. А католиков мы и знать не хотим: пусть им черт приснится! Мы с запорожцами, как братья родные...

-- Как? чтобы запорожцы были с вами братья? -- произнес один из толпы. -- Не дождетесь, проклятые жиды! В Днепр их, панове! Всех потопить, поганцев!

Эти слова были сигналом. Жидов расхватали по рукам и начали швырять в волны. Жалобный крик раздался со всех сторон, но суровые запорожцы только смеялись, видя, как жидовские ноги в башмаках и чулках болтались на воздухе.>>

А товарищи отца Иоанна потому и уцелели, что хорошо понимали, что следует говорить, а чего говорить не следует.

Ну, это в версии, в которой священники действительно держались строго аполитичной линии. 

Но никаких оснований твёрдо верить в то, что эта версия безупречна, у нас с вами нет.

Нет, хотя бы потому, что явно просматривается желание описать кончину священника "пожалостливее"

Вот что написано в житийном рассказе:

<<Несколь­ко вин­то­вок бы­ло под­ня­то на без­оруж­но­го пас­ты­ря. Вы­стрел, дру­гой – взмах­нув ру­ка­ми, свя­щен­ник упал нич­ком на зем­лю, кровь за­ли­ла его ря­су. Смерть не бы­ла мгно­вен­ной – его тас­ка­ли за во­ло­сы, и кто-то пред­ла­гал ко­му-то «при­кон­чить как со­ба­ку». >>

В оригинале рассказ звучал ещё ужаснее:

<<"Несколько винтовок было поднято на безоружного пастыря. Выстрел, другой - взмахнув руками священник упал ничком на землю, кровь залила его рясу. Смерть не была мгновенной. Священник долго хрипел и грыз мерзлую землю. Его таскали за волосы, и кто-то кому-то предлагал "прикончить как собаку" [Статья в антибольшевистской газете М.Горького "Новая жизнь"].>> https://drevo-info.ru/articles...

Но, с другой стороны:

<<В письме одного из четырех арестованных священников, прот.Николая Смирнова, настоятеля царскосельского Екатерининского собора, опубликованном во "Всероссийском Церковно-Общественном Вестнике" N 139, 1917г., приведены следующие сведения: "Судебно-медицинский осмотр тела установил смерть мгновенную - было выпущено до 6 пуль, из них две были, по-видимому, разрывные...".>>  https://drevo-info.ru/articles...

А по версии  протопресвитера Михаила Польского: «8 ноября 1917 года царскосельский протоиерей Иоанн Кочуров был подвергнут продолжительным избиениям, затем был убит путём волочения по шпалам железнодорожных путей»[https://ru.wikipedia.org/wiki/...

Надо отдать должное авторам житийных рассказов, волочение по шпалам они исключили как явно неправдоподобное. Но если обстоятельства смерти отца Иоанна современниками излагаются столь разноречивы, то почему не допустить, что и в изложении мотивов вооружённой толпы допущены определённые неточности?

Джон Рид, хорошо осведомлённый и добросовестный наблюдатель, писал в своей знаменитой книге:

"Я вернулся во дворец Совета в Царское в автомобиле полкового штаба. Здесь всё оставалось, как было: толпы рабочих, солдат и матросов прибывали и уходили, всё кругом было запружено грузовиками, броневиками и пушками, всё ещё звучали в воздухе крики и смех — торжество необычной победы. Сквозь толпу проталкивалось с полдюжины красногвардейцев, среди которых шёл священник. Это был отец Иоанн, говорили они, тот самый, который благословлял казаков, когда они входили в город. Позже мне пришлось услышать, что этот священник был расстрелян".

"Вечером, когда войска Керенского отступили из Царского Села, несколько священников организовали крестный ход по улицам, причём обращались к гражданам с речами и уговаривали их поддерживать законную власть, то есть Временное правительство. Когда казаки очистили город и на улицах появились первые красногвардейцы, то, по рассказам очевидцев, священники стали возбуждать народ против Советов, произнося соответствующие речи на могиле Распутина, находящейся за императорским дворцом. Один из этих священников, отец Иоанн Кочуров, был арестован и расстрелян раздражёнными красногвардейцами."  http://istfak-brsu.narod.ru/10...

Если всё так и было, то отец Иоанн стал первой жертвой острого политического противостояния и считать его мучеником за веру совсем уж нет никаких оснований. Он погиб, защищая одно богоборческое правительство в борьбе против другого богоборческого правительства. Ничего невозможного в этом нет. Мы знаем, что православная церковь горячо поддержала Временное правительство, освободившее её от нестерпимого гнёта цезарепапизма.

А почему погиб только Кочуров? Я писал об этом выше. Не умел разговаривать с народом. А остальных наутро отпустили, хоть за ними и числился политический грешок. Русские люди отходчивы.

Но, так или иначе, начало новомученичества было таким. Толпа разъярённых питерских рабочих уничтожила священника, долгое время осуществлявшего православную миссию на Западе.

А подробно описанная реакция "общественных сил" на гибель священника служит гарантией того, что всякий подобный случай неизменно получил бы широкую огласку. А посему и количество погибших священников очень близко к количеству лиц, причисленных к сонму новомучеников.

Эпизод второй. Гибель двух монахов под Борисоглебском.

Сергий (Гальковский) (+ 1917), иеромонах, преподобномученик

Память 7 декабря, в Соборах новомучеников и исповедников Церкви Русской и Валаамских святых

В миру Иван Гальковский, родился в Витебской губернии.

11 марта 1908 года был зачислен в послушники Валаамского Спасо-Преображенского монастыря Выборгской губернии.

23 декабря 1910 года был пострижен в монашество в Валаамском Спасо-Преображенском монастыре, где проходил рыболовное послушание.

В 1911 году был перемещён в Носовский Преображенский монастырь в село Туголовка Борисоглебского уезда Тамбовской губернии (в настоящее время Тамбовская область, Жердевский район, село Демьян Бедный).

Был рукоположен в сан иеромонаха.

Был убит в 1917 году вместе с иеродиаконом Андроником (Барсуковым) во время бандитского нападения на монастырь [Описание смерти иеродиакона Андроника столь же лаконично - М.З.].

Определением Священного Синода от 27 декабря 2000 года иеромонах Сергий и иеродиакон Андроник были причислены к лику святых новомучеников Российских для общецерковного почитания.  https://drevo-info.ru/articles...

******************************

К приходу советской власти в монастыре проживали 11 человек. http://tambovia.ru/borisoglebs...

*******************************

Кто и почему убил двух монахов, неизвестно. Произошло ли это в 1917 году или годом позже, тоже неизвестно. Во всяком случае, на сайте Православного Свято-Тихоновского гуманитарного Университета трагический инцидент отнесён к 1918 году - http://martyrs.pstbi.ru/bin/nk...

Итого. За 68 дней беспощадного массового антицерковного террора погибли от одного до трёх служителей церкви. Причём обстоятельства (и дата) смерти двух монахов неизвестны, а смерть Иоанна Кочурова несколько затруднительно увязать с государственной политикой большевиков.