О своем первом опыте вспоминал фронтовой оператор Константин Богдан: «Огонь, грохот. Вот тут до меня дошло, что такое быть оператором на фронте. Все сидят в земле, летают только пули да снаряды, и лишь оператору надо высовываться, чтобы хоть что-нибудь снять».
И сама работа заставляла учиться буквально всему в самых настоящих боевых условиях.
Борис Шадронов отправил в Москву пленку и ждал на аэродроме "Гумрак" самолет У-2, чтобы вернуться на фронт, но тут произошла встреча, изменившая все его планы.
Неподалеку начальнику киногруппы Кузнецову учинял нагоняй незнакомый полковник авиации. Он считал, что операторы мало и плохо снимают действия летчиков. "Можешь?" -- грозно спросил полковник. "Есть!" -- ответил начальник киногруппы, и взгляд его обратился к Шадронову, который до того дня ни разу не снимал с воздуха. "Полетишь?" -- спросил полковник. "Полечу", -- ответил Шадронов. На него надели парашют, шлем, и он отправился, ступая дрожащими ногами, на место стрелка-радиста, ругая себя за дурость. Съемка удалась, и Шадронов стал воздушным оператором, участвовавшим в двадцати боевых вылетах. А полковника звали Василий Сталин.
Оператор Абрам Кричевский писал: «Мы все вскоре стали настоящими военными. Мы научились маскироваться.
Мы поняли, что война — не одни атаки. Война — это огромный, нечеловеческий труд, это бревна на болотах, грязь непролазная, размытые дождем дороги, ужасные ночлеги, бессонница».
Павел Лампрехт успел снять только два фронтовых сюжета
Когда немецкие войска уже вели бои в окрестностях Таллина, началась поспешная эвакуация людей. На военные корабли были погружены сотни, а может быть, и тысячи таллинцев, среди них и члены правительства республики.
О его последних минутах жизни рассказал матрос Павел Любимов: «А с рассветом в небе появились немецкие самолеты. Они выстроились в большой замкнутый круг и начали пикировать на караван судов. Бомбы со свистом летели одна за другой. Строчили пулеметы. Людям, находившимся на палубе, некуда было деваться. Несколько бомб попали в цель.
Я тоже покинул свой горящий корабль. Среди плывущих людей увидел кинооператора. Я узнал его по киноаппарату, который он держал в руке над водой. Он мог грести только одной свободной рукой. Видно было, что это ему трудно дается. Некоторые из плывущих рядом с оператором кричали: «Бросай ты эту железяку, утонешь ведь!» Но он никак не реагировал на крики таких же несчастных, как и он, плывущих в никуда.
Я подплыл к оператору и предложил отдать аппарат мне, чтобы он смог передохнуть. Но он ничего не ответил, только отрицательно покачал головой.
Я видел, что он стал часто уходить под воду и с большим усилием опять выплывал на поверхность, но аппарат он все время держал над водой.
Все это продолжалось несколько минут. А затем оператор медленно ушел под воду. Аппарат еще несколько секунд был виден, потом и он медленно погрузился в воду и больше уже не показывался на поверхности».
У любого оператора всех времен совершенно особенное отношение к камере. Это не просто орудие труда, камера становится настоящим другом, ее гибель становится сродни смерти боевого товарища. Во время страшных московских морозов 1941-42гг камеру нежно отогревали под полушубками теплом своего тела, но продолжали снимать.
Танк, в котором находился кинооператор Валентин Орлянкин, был подбит. У оператора была продавлена грудная клетка. Только после того, как к нему на носилки положили залитую кровью кинокамеру, он разрешил унести себя с поля боя.
Я помню, как горестно рассказывал Павел Касаткин о своем ранении, камера закрыла его от осколка: «Вы понимаете, она меня спасла, я жив, а она погибла».
«…Главная задача военного оператора — сделать кинорепортаж из земного ада. Необходимо снять острые моменты боя и превратить их в произведение искусства», – писал в письме оператор Владимир Сущинский.
Из воспоминаний Романа Кармена:
«В дни боев под Москвой наша студия кинохроники оказалась в Лиховом переулке. Здесь, в Лиховом переулке, был командный пункт съемок, производимых в боях под Москвой, а впоследствии студия в Лиховом стала штабом всей фронтовой кинохроники. Сюда приезжали операторы со всех фронтов — привозили снятый материал. Когда немцы были на подступах к Москве, мы жили здесь на казарменном положении. Отсюда выезжали на съемки, до переднего края было рукой подать. Встречи с приезжими операторами в подвале Лихова переулка были мимолетны, но памятны. Здесь узнавали: один погиб, другой не вернулся из окружения».
Режиссер Илья Копалин: «Это были суровые, но и радостные дни.
Ночами мы обсуждали с операторами задание на следующий день, а утром машины увозили операторов на фронт, чтобы вечером вернуться с отснятым материалом. Съёмки были очень тяжелые. Тридцатиградусные морозы. Замерзал и забивался снегом механизм киноаппарата, окоченевшие руки отказывались действовать. Были случаи, когда в машине, вернувшейся с фронта, лежало тело погибшего товарища и разбитая аппаратура. Но сознание того, что враг откатывается от Москвы, что рушится миф о непобедимости фашистских армий, придавало силы».
Прошедшие с первых дней через все испытания, дорвавшиеся до съемок начала Великой Победы, операторы работали, забывая о сне, невзирая на сильные морозы, на крайнюю усталость.
Теодор Бунимович и Павел Касаткин чуть не прозевали исторический парад 7 ноября 1941 года, потому что Сталин перенес начало с десяти утра на восемь. Они грелись на Киевском вокзале, когда поняли, что произошло, но не случайно у слов "оператор" и "оперативность" один корень -- они успели. Отснятые пленки смотрятся и волнуют до сих пор. Для Касаткина это были его первые военные кадры.
Но все-таки наладить синхронную звукоаппаратуру не успели. Поэтому саму речь Сталина на параде снять не удалось. Повторная съемка на Мавзолее исключалась, и тогда операторы М. Трояновский и И. Беляков предложили построить в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца фанерный макет трибуны Мавзолея, покрасить его под мрамор, а для того чтобы у Сталина во время речи шел пар изо рта, открыть все окна. Но зал был хорошо протоплен, пар изо рта не шел, и эти кадры так и вошли в в золотой фонд кинохроники, став одной из самых известных киномистификаций XX века.
И опять воспоминания Романа Кармена:
«Мне дороги некоторые кадры, которые тогда снял. На крыше гостиницы «Москва» на фоне Кремля силуэт бойца-зенитчика с биноклем или конный патруль — двое всадников с винтовками за спиной медленно проезжают вдоль кремлевской стены, сверху донизу покрытой изморозью. Или танки, идущие по Ленинградскому шоссе, воинские части, проходившие по улицам Москвы. Множество репортажных зарисовок».
«Особенно тяжелыми были бои в районе станции Крюково. Здесь мне дважды пришлось встретиться с генерал-лейтенантом Рокоссовским, к 16-й армии которого я был прикомандирован. В эти дни он был явно встревожен, говорил тихим голосом, обдумывая слова. Помню, он сказал: «Если двое суток не продержимся — будет плохо». Я не стал спрашивать, что значит «плохо». За спиной у армии была Москва».
Потом фильм «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой» получит мировое признание, он будет показан даже в Америке. Но эту историю я расскажу отдельно в продолжении.
Михаил Посельский с удовольствием рассказывал о встрече с Жуковым:
«На командный пункт Сталинградского фронта прибыл представитель ставки Верховного командования Георгий Константинович Жуков. Фронтовая киногруппа получила возможность снять маршала.
—Это еще что такое?—спросил Жуков, когда увидел у себя на командном пункте операторов.
—Мы—фронтовые операторы,—бодро рапортовал Женька Мухин,— прибыли сюда выполнить распоряжение нашего режиссера Варламова . Хотим для фильма о Сталинградской битве снять вас на командном пункте.
—Так вот,—сказал Жуков,—главный режиссер тут я, и делать съемки надлежит не здесь, а вон там…—Командующий указал рукой в сторону «балки смерти», где уже вторые сутки решалась судьба Сталинграда.—Сейчас им в помощь мы подбросили гвардейцев танкистов. Отправляйтесь туда и там снимайте героев битвы…
Сказанное Жуковым звучало жестко и убедительно. Нам пришлось покинуть КП, не сняв там ни единого кадра. Надо было идти туда, куда приказал Жуков. Не без гордости мы с оператором Женей Мухиным потом вспоминали, как по личному приказу маршала попали в самую гущу боя и сняли кадры, почти полностью вошедшие в фильм «Сталинград».
Первая часть "Они снимали за Родину" https://cont.ws/post/252538
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Оценили 25 человек
38 кармы