Валерий Вощевоз: "Меня пуля не берет"

Когда я познакомилась с Валерием Вощевозом, то еще не знала, что это настоящий герой, легенда Амурской области. В тот день в будничной суматохе, запыхавшись от дел, влетела в один из ветеранских союзов. В небольшой приемной маялся монументальный лысый мужик цвета хаки с афганским платком. Кресло было ему не по росту. Познакомились, разговорились. Только что из Афгана. Шутит, улыбается весело. Явно не особый любитель рассказывать о себе.

- Барышня, а что рассказывать…

Валерий Вощевоз, подполковник запаса, возглавляет амурское отделение нескольких ветеранских союзов. В недавнем прошлом главный федеральный инспектор в Амурской области полпреда президента РФ в ДФО. Окончил Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище, Военную академию им. М.В.Фрунзе.

Он - человек геройский, с крепким надежным стержнем внутри. Про его дела и поступки рассказывают его боевые награды: орден Красной звезды, Красного знамени, медали закрывают широченную грудь.

Чуть позже у нас в офисе за чашкой крепкого кофе он увлеченно рассказывал о тогдашних врагах-духах, ставших за эти годы уже друзьями. Мы забыли про повседневные проблемы, забросили дела, казавшиеся мелкими. Окружили его, расспрашивали. Все-таки выпытали и о его судьбе.

Когда-то Валерий начитался правильных хороших книжек. Их сыну подсовывала мама-историк. Вот и решил парнишка стать военным. Окончил Дальневосточное высшее общевойсковое командное училище. В Афган отправился осознано, будучи капитаном.

- Я попал не к началу войны. С 1977 года служил на Дальнем Востоке, в городе Лесозаводске, командиром взвода 135-й мотострелковой дивизии, второй батальон которой, кстати, в 1969 году отражал нападение китайцев на Даманском.

Его направили в 177-й мотострелковый полк 108-й дивизии. Задачей была охрана знаменитого перевала Саланг. Через него шли караваны с вооружением, солдатами, военными грузами и стройматериалами.

- Пока летел, поменялось пять должностей (смеется). Вначале ехал командиром разведроты. Я еще не прилетел, а мной уже затыкали штатные дырки. И в конечном итоге попал на должность заместителя начальника штаба второго батальона 177-го полка. Потом ушел на должность командира батальона. Там ценили боевые успехи, умение сократить потери личного состава. Без потерь на войне нельзя, но сократить их можно.

Понятно мы тут же спросили про его первые впечатления о стране «за речкой». Он улыбнулся, задумался.

- Они уже стерлись в памяти, тем более что я в последние годы неоднократно возвращался туда. Помню, было жарко, то есть на дворе март, а там +20. Помню, что удивили женщины в хиджабах и мужчины в тюрбанах, такого на улицах Союза нельзя было увидеть. Помню, когда из Кабула ехал на БТРе, подбежали пацаны афганские, совсем мальчишки, они уже к тому времени по-русски наловчились. один на меня смотрит и говорит: «Зачем ты приехал? Возвращайся обратно!» К тому времени нас афганцы уже не воспринимали освободителями. Это уже была гражданская война, в общем-то часто родственники воевали - кто ушел к душманам, а кто на нашей стороне. Шибко драться друг с другом они не хотели. Зачем, есть вон шурави, чужаки. Другое дело кровники. У меня были в батальоне Усман, Абурахман - те бились до конца и никого в живых не оставляли. У Усмана отца духи убили, вот он и пошел мстить.

Валерий Вощевоз сам ходил с разведротой, хотя это было и не по уставу. Предпочитал не довольствоваться докладами, а все знать лично. Все ходы и выходы, все тропы, местность, обстановку...

- Бумажками я не любил заниматься и сейчас не люблю (смеется). В итоге знал каждый камень, каждую горку, и мне нельзя было навешать лапши на уши. Вообще, надо сказать, что разведвзводы в нашей армии - это как раз изобретение той войны. Именно она показала, что необходимы такие боевые единицы. Взвод такой, как правило, состоял из 25 человек - хорошо подготовленных и обученных. Я, например, лично занимался физподготовкой ребят . На безопасных участках с утра совершали десятикилометровые марш-броски, на себя надевали бронежилет, брали автомат, по четыре магазина к автомату и по четыре гранаты. Короче, очень сильно ребят гонял. Духи, конечно, это видели и боялись. Легенду даже пустили, что меня пуля не берет.

Разведка в Афганистане стала выполнять подчас несвойственные ей задачи. Бывало, вела засадные действия, осуществляла прикрытие. Короче, если перефразировать, разведка с боем.

Для примера, как-то мы ночью шли в кишлак. Мы должны были, не доходя свернуть на тропу в горы и зайти сверху, где можно было вести наблюдение и устроить засаду. Утром в кишлак должна была пойти броня, духи бы рванули в горы, а там я с группой - «здрасьте!». Но самоуверенность в тот раз меня немножко подвела - темень была страшная. Вошли в кишлак. Идем потихонечку, камень не шевельнется. Поворачивать нельзя, начнешь совершать резкие лишние движения - и все, тебя обнаружили. Выход оказался холостым - духов в кишлаке не было, но меня утром поразило одно: когда мы пошли утром чесать, мы нашли пять или шесть собак - они нас не учуяли. Вот какая выучка у разведчиков моих была.

Гоняли они по горам нас неплохо. Ну и мы по ним "безан-безан" делали".

Комбат периодически все же нарушал приказы, точнее трактовал их по своему, ведь для него важнее всего были жизнь и здоровье его бойцов. За них он готов был отвечать головой, за них лишался заслуженных наград.

Уже потом многие спорили, нужна ли была та война. Зачем мы туда вообще полезли, если в общем-то проиграли в итоге внезапным выводом войск. Аналитики и выводов политологов , военных специалистов много, но нам хотелось услышать мнение комбата. Он же лучше все видел изнутри.

- Может, с точки зрения политики и проиграли… Но солдаты далеки от политики. Нам ставили боевые задачи - и мы их все выполняли. Не без потерь, не без поражений, но выполняли. Советские войска приказом были введены в Афганистан и приказом выведены, говорить о каком-то поражении трудно!

Начали расспрашивать о последней поездке «за речку». Оказалось, что Валерий регулярно туда ездит. Он тут же начал делиться впечатлениями об Афгане нынешнем. Для него это еще и путешествие по местам его молодости с послевкусием настоящей жизни.

- Мне сначала было неуютно ехать через горы, откуда в тебя стреляли. Я даже пытался высмотреть духов в засадах. В этих местах раньше было страшно проезжать на бронемашинах, а теперь мы едем в такси. Поразило отношение афганцев к нам, к русским, к шурави. Причем русскими здесь считают всех, кто входит в СНГ - грузин, армян и пр. В этой поездке я ходил в их национальной одежде - местное население это ценит.

Несмотря ни на что, нас там вспоминают хорошо, мы много сделали для промышленности и инфраструктуры Афганистана. А натовцы? Представьте себе, они за сигаретами приезжают на «Хаммере» в полной экипировке, все бронированные, двое выбегают в охранение, один летит в лавочку, кидает деньги, берет сигареты и убегает… Военная операция проведена (смеется). Или колесо меняют. Виден только животный страх. Наш солдат спокойно шел в лавку, торговался, а афганцы это любят - так ты проявляешь уважение. Всегда угостит афганца сигаретой, даст чего-нибудь поесть. Натовцы такого не делают.

С улыбкой цитировал их отношение к нашей армии, рассказывал как встречался с бывшими врагами.

- Встречался тут с бывшим полевым командиром Суфи Паяндой. Мы тогда не виделись, но были наслышаны друг о друге. Он мне сказал: "Ты хороший мужик, жаль, 30 лет назад не встретились". А я ему ответил: "Наоборот, хорошо, что не встретились. А то одного из нас сейчас бы здесь не было". Сидели, чай пили. Суфи разоткровенничался: "Конечно, мы не любили русских – потому что вы напали на нас, пришли со своими порядками. К тому же вы были безбожниками. Но шурави были храбрыми и мужественными воинами. Мы уважали их". Он как раз всегда подчеркивал, что «с русскими бесполезно воевать, если они уперлись, что им нужно эта высотка, то лучше им сдать – все равно ее возьмут». Скажу за свой батальон: ни разу мы не сдали ни одного поста, ни одной высотки.

Афганцы даже просят нас вернуться обратно…А ведь наши специалисты оказывали большую помощь: строили школы, мосты, мечети, тоннели, дороги, врачи лечили всех - афганский народ шел в госпиталь, зная что там помогут, не откажут... И еще одна фраза, которую я слышал много раз на всех уровнях власти говорит об отношении афганцев к нам – «Какие мы были дураки, что воевали против русских…»

Сейчас Валерию Вощевозу 61 год. Свой день начинает в шесть утра. Сначала пробежка многокилометровая. Регулярно прыгает в прорубь.

- Возраст уже не позволяет скорость развивать, поэтому бегаю ради поддержания тонуса трусцой вдоль набережной. В общей сложности -примерно час двадцать на утренние занятия спортом. Я даже мэра в прорубь затащил (смеется). Сам каждую субботу плаваю, там еще банька есть. Заряд бодрости на всю неделю.

Казалось, что знаешь его уже тысячу лет, просто давно не виделись. Этот человек в жизни никогда не отступил, не отошел с занятых жизненных позиций, не изменил самому себе. И на удивление я вдруг поймала себя на мысли, что не обижаюсь, когда он ругает мою любимую Москву, жизнь в мегаполисе. Конечно, его огромной душе здесь тесновато.

Я просто знаю, что когда есть где-то на Дальнем Востоке такой человек, то даже здесь в Москве ощущаешь надежную защиту и радость, что он все равно рядом.