Не в силе Бог, а в правде
В начале 80-х годов прошлого века мы всей семьёй поехали на машине к родне в Новочеркасск. Была вторая половина августа. В Москве, как и по всей стране, в то время бензин был в большом дефиците. Поэтому отстояв в огромной очереди на бензоколонке, я заправил машину, и заодно залил бензин в пару канистр, которые я прихватил с собой в дорогу в качестве НЗ. Добравшись до Воронежа, мы увидели гигантские очереди на заправках. Объезжая Воронеж мы наткнулись на заправку, на которой не было очереди. Я этому очень удивился.
Я стал расспрашивать стоящих на обочине водителей. Они мне ответили так: Лучше стоять и ждать бензин на заправке, чем заливать этакую гадость под названием бензин и испортить двигатель. Вылив почти весь бензин из канистр, я добрался до г. Шахты, где я смог залить полный бак. Таким образом, из Москвы до Новочеркасска мы доехали без особых приключений. Однако в Новочеркасске, машину пришлось поставить, так как достать бензин в городе было просто не реально. Погостив недельку, мы собрались возвращаться домой в Москву. Вылив остатки бензина из канистр в бак, мы в надежде опять заправиться по дороге, рано утром поехали домой. Однако наши надежды были тщетны. Ни на одной из встреченных нами заправок, бензина не было. На подъезде к г. Шахты стрелка уровня бензина в машине застыла на нуле, и загорелась красная лампочка. Надо было что-то делать.
На заправке, что стояла при въезде в г. Шахты, нам посоветовали съездить на заправку в городе, уверяя, что там точно есть бензин. Повернув направо мы поехали в указанном направлении и через несколько километров увидели скопище автомобилей. Это и была та заправка, которую мы искали. На мой вопрос: Когда привезут бензин? Мне ответили, что бензин будет либо завтра, либо на недели. Надо было как-то выбираться из столь приветливого города. Бензина в бензобаке было так мало, что в самый неподходящий момент машина могла заглохнуть и тогда нам в ожидании бензина придётся прожить на обочине дороги, может быть не одни сутки.
Я стал просить шоферов грузовиков продать бензин по двойной, тройной цене. Но никто этим не соблазнился. Тогда я бросился к милиционерам, сидящим в своём газике с просьбой нам помочь найти бензин. Они сказали мне, что они сами без бензина и никуда с заправке выехать не могут.
Однако моё положение было столь трагично, что они вошли в моё положение и подумав несколько минут сказали мне, что в городе есть человек, у которого точно есть бензин и назвали его адрес. Поблагодарив их мы, поехали по указанному ими адресу, ежеминутно ожидая, что машина заглохнет. Оказалось, что человек, живущий по данному нам милицией адресу, живёт недалеко от выезда из города. Захватив канистру, мы с дочерью, которая увязалась за мной, направились по указанному адресу. Было очень жарко. Пройдя совсем не много, мы увидели по правой стороне улицы высокий глухой железный забор зелёного цвета с приоткрытой железной дверью. Подойдя к нему, я заглянул за приотворённую дверь.
Я увидел большой двор покрытый виноградом. Посреди двора рослый кавказец, очень похожий на грузина, поливал из шланга водой бетонный пол. Увидев меня, он спросил, что мне нужно. Я спросил его, могу ли я видеть хозяина. Он попросил меня не входить на двор и подождать на улице. А сам исчез. Через некоторое время дверь растворилась и я увидел хозяина.
Это был мужчина высокого роста, жилистый, широкоплечий, с кудрявыми черными волосами, грозным взглядом и в черной смоляной бороде с сединой. В ухе у него была серьга. На нём были в порты до щиколоток, длинная белая старинная рубаха до колен с расстёгнутым воротом. Он был бос, а на шее у него висел крест. У меня было такое впечатление, словно я встретил казака времён Степана Разина. Он грозно взглянул на меня и спросил что надо.
Я слегка растерялся и сбивчиво изложил свою просьбу. Выслушав меня, он спросил, чей я, и правда ли, что я из самой Москвы. Я ответил, что я Верхнедонский казак Сергей Гончаров, а в качестве доказательства того, что я из самой Москвы и что я его не обманываю, протянул ему свой паспорт. Дочь услышав, что дед сомневается, что мы из Москвы, со свойственной детям непосредственностью стала что-то лепетать, подтверждая мною сказанное. Судя по всему, он нам поверил и паспорт смотреть не стал, а взяв канистру, неспешно удалился. Минут через десять он принёс канистру и поставил её передо мной.
Я достал деньги и спросил его, сколько я должен ему за бензин. Он посмотрел на меня и сказал: - Казак казаку брат. Бог не без милости, а казак не без счастья. - Вот и конец всем вашим бедам - затем добавил он и перекрестился по старообрядчески повернувшись лицом на Восток. Я знал, что двуперстным крещением осеняют себя старообрядцы. Моё любопытство взяло верх и, хотя, это был верх неприличия, но я не выдержал и спросил его, почему он сказал не Христос, как говорят старообрядцы, а Бог.
Он посмотрел на меня и сказал, что он поминал казачьего Бога Тенгирима. Потом добавил. У казаков когда-то была своя казачья вера, и молились они на ту сторону, откуда восходит солнце. Погуторив таким образом, мы расстались. На прощанье он нас перекрестил. Благодаря ему, мы добрались до станицы Каменской, где бензин был, и залив полный бак и ещё две канистры благополучно вернулись домой в Москву. Эта встреча запала мне в память, и когда спустя несколько лет ехал на машине в Ростов я решил отблагодарить того казака, но после долгих блуканий среди улиц, дом его я так и не нашёл.
С тех пор прошло более двадцати лет. И вот как - то читая рассказ донского казака из семьи старообрядцев беспоповцев станицы Ярыженской Андрея Фирюлина "Вера Предков" я заинтересовался упомянутой в рассказе им фамилий Мурад Аджи. Посмотрел в Интернете и вот что я там у этого Мурада Аджи нашёл: "... Автору этих строк довелось однажды беседовать с человеком, относившим себя к немногочисленной секте «дырников». («Дырниками» их прозвали потому, что в избах с восточной стороны у них обязательно прорубались форточки, чтобы можно было молиться в ненастную погоду дома, но глядя на небо.) Важно подчеркнуть: «дырники», точнее тенгриане, встречаются только в среде степняков, в казачьих станицах по реке Урал, в Приалтайских степях… Было это в одной из казачьих станиц на Урале. В старину таких людей, поселившихся на реке Яик (Урал), называли яицкими казаками (а мы знаем, что они по большей части беглецы с Дона).
Мой знакомый оказался весьма замкнутым, неразговорчивым человеком, тем более не расположенным к беседам с чужаками. Яицкое казачество всегда отличалось редкостным консерватизмом. Почти целиком оно состояло из старообрядцев, бежавших сюда из России в 1666 г. после раскола Православной церкви и долгое время они были вынуждены таиться, опасаясь преследований. Но вместе с православными старообрядцами были и другие.
Они тоже крестились двумя перстами, но не на иконы, а на восток, в открытое небо, тоже обращали молитвы к Богу-Отцу, но называли его совсем другим именем. «Дырниками» их прозвали потому, что в избе им полагалось с восточной стороны делать форточки («дырки»), чтобы в ненастную погоду можно было молиться дома, но обязательно глядя на небо. В хорошую же погоду они молились во дворе, в укромном месте.
Тенгрианство и христианство всегда прекрасно уживались друг с другом в Степи. Когда же на Руси началось церковное деление — раскол, — то всё смешалось, перепуталось, многое забылось; старое уже не почиталось как прежде, к тому же за прежнюю веру наказывали. Вот сохранившееся свидетельство дьякона Фёдора Иванова, записанное на суде во второй половине XVII в.: «Многие поселяне, и попы, и дьяконы, живучи по сёлам своим, поклоняются Богу-солнцу, где с ними не случится образа иконы Христовой и креста Его». В 80-х гг. XVII в. старообрядца-«дырника» Василия Желтовского судили за то, что он не ходил в храм, говоря: «Бог наш на небеси, а на земле Бога нет», — и крестился, глядя на небо... Мой уральский знакомый, когда показывал мне своего коня во дворе, показал и место, где он общается с Богом... «Тенгри» — слово, ему знакомое. «Тенгирим», — тихо поправил он меня.
Молитвы к Тенгри, судя по всему, почти не отличаются от тех, которые в ходу у других старообрядцев. — Всё у нас одинаковое. А в храм их ни я, ни мои деды никогда не ходили. Не велено нам, — сказал казак и, помолчав, добавил: — У нас свой Бог. Больше он не говорил об этом. Неразговорчивый всё-таки народ эти старообрядцы. Три века не признавали их в России, вот они и не спешат рассказывать о себе. Таятся по-прежнему, привычно опасаясь репрессий... "[1]. Прочитав вышенаписанное, я тут же вспомнил того казака который помог мне с бензином. Он так же называл казачьего Бога Тенгиримом и крестился небу, став лицом на Восток.
Значит этот помогший мне казак тоже был "дырником". Сей обычай молиться на Восток глядя на небо, на Дону долго сохранялся. Каждый, кто когда либо читал "Тихий Дон" Шолохова, наверно помнит, как Наталья молилась небу перед грозой, чтобы Бог наказал Григория. На сайте "Православный берег читаем: " ...в Верхне-Курмоярской станице, например, общая гульба бывала на Троицын день и на масленицу. Окончивши питье за здравие, все вставали и всем народом молились на восток и прощались друг с другом, целуясь...." Всем казакам известно, как надо "целоваться" казаку с казаком. Они это делают не губами, а прижимаются щека к щеке, как все воины степи. Казаки красят свои ставни в куренях в голубой цвет - цвет неба. Это цвет тенгри. Общеизвестно, что казаки до появления гармошки плясали под бубен. А бубен - древнейший мистический тенгрианский инструмент.
Казаки всегда абсолютизировали не правду, а силу, как и в тенгрианстве. У тенгрианцев не было главной книги, навроде Библии. Они считали, что вера не передаётся в словах, а только в делах, то есть тенгрианство была "безглагольной" верой. По-видимому, старообрядцы конца 19 и начала 20 века сохраняли ещё память о религии, лежащей в основе христианства, великой религии Степи и объединившей все народы Величайшей в истории человечества Империи Чингиз - Хана.
Об этом ведомо было и патриарху Никону. Ведь не зря же он запретил строительство именно "шатровых", как он выразился, храмов - точной архитектурной копией храмов строившихся на Руси с древних времён, пришедших из Великой Степи. Нонешние же старообрядцы, прошедшие горнило бесовской коммунистической власти, уже утеряли многое из той религии, которая объединяла все народы Империи. Судя по вышесказанному, речь идёт о древней религии под названием тенгрианство. Именно в тенгрианстве приняты поцелуя в том виде, как "целуются " казаки. Именно у них позаимствовали христиане крест. По заключению . немецкого ученого Г. Дерфера, который по совокупности древнейших космологических идей и представлений пронаблюдал эволюцию самого понятия «Тенгри» от раннего, шаманского, представления этого образа до одной из высших стадий в его религиозно-мифологическом развитии речь идет об одной из первых монотеистических религий человечества. Возможно самой первой. По мнению исследователей, задолго до новой эры тюрки, жившие тогда на Алтае и в Южной Сибири, поклонялись Человеку-небу, Человеку-солнцу — Тенгри-хану. Тенгри — не только небесный дух-хозяин, но и само небо; оно же является местом его постоянного обитания. Сейчас у тюркологии есть неопровержимые доказательства, что верование в Тенгри возникло именно на Тибете. На Дону казаки вместе с тенгрианством исповедовали и византийское христианство. В качестве подтверждения вышесказанного привожу фотографию креста донского казака старообрядца 17 века. Размер его 3-4 см. Сохранился он у их потомков в Малыкайском наслеге Нюрбинского улуса. На одной стороне староверческого креста несторианские символы, на оборотной стороне креста тенгрианские символы.
Итак, как видно из надписей на кресте у первых казаков на Дону была своя казачья вера. Это был симбиоз [2] вер, состоящий из тенгрианства вкупе с сильной примесью центрально азиатского христианства, наслоением древлеправославного христианства и вкраплениями несторианства и арианства. Таким образом, как следует из выше приведенного примера Христианство не тождественно казачьей вере, а всего лишь её составная часть, пусть и важная.
Сергей Гончаров
http://ruplace.ru/kazachestvo/3141-drevnyaya-kazachya-vera.html
Оценили 14 человек
19 кармы