Слово о табуретке

(из цикла «Свойства вещей»)

Мир, окружающий человека, в сущности, не так уж сложен. Он состоит всего из нескольких базовых предметов, о которых в кантианском смысле следует говорить «вещь в себе». И одним из них, безусловно, является простейшее мебельное чудо – табуретка.

Памятуя о школьной юности, можно смело считать этот предмет путевкой в трудовую жизнь, своеобразной метафорой первого успеха в трудовых начинаниях, в том, что смастерили наши юные, не вполне умелые руки.

Скажем прямо: табуретка - знак надежности и осмысленности мира. По крайней мере, мира вещей.

С табуретки часто начинался дом, но ею же и заканчивалось пребывание на бренной земле – гроб с телом усопшего перед погребением раньше ставили на табуретки. Потом родственники везли их обратно с кладбища перевернутыми вверх ножками - чтобы в семье, не дай Бог, следом не образовался второй покойник.

По сей день табуретка запросто может заменить журнальный столик, и на ней вполне уместятся бутылка водки (или виски), закуска и даже пепельница. Если ее таким образом использует нехорошая компания, то не исключено, что через некоторое время табуретка окажется в руках одного из разъяренных собутыльников, который не ровен час изловчится, да и треснет ею по башке противника, бывшего лишь пару часов назад лучшим другом и "уважаемым человеком". Если же собрались приличные люди, то максимум, что ей грозит, это быть опрокинутой и лежать на боку до утра, упершись в голову одного из храпящих товарищей.

На табуретке можно писать стихи и романы, даже бессмертные.

Но лучше всего на табуретке сидеть. Причем поза, в которой человек восседает на табуретке, - самая правильная из всех. Так человек по-настоящему отдыхает и в то же время не расслабляется окончательно. Вот стул или тем паче кресло провоцируют развращающие вольности. У стула есть спинка, откидываясь на которую, человек задумывается и теряет целеустремленность, а значит, единство мысли. В кресле же иной гражданин может подвергнуться окончательному разложению: хорошо, если просто уснет от праздности, а то еще чего доброго к мечтам пустым обратится или того хуже - начнет вожжаться с противоположным полом - хоть святых выноси. Табуретка же исключает излишества: на ней можно только посидеть и отдохнуть от трудов праведных, чтобы вскоре опять к этим трудам обратиться.

Табуретка – вечный предмет. Как египетские пирамиды. Она может двести лет прослужить в доме, потом надоест хозяевам, и ее отправят куда-нибудь в чулан, на чердак или даже (страшно сказать!) на балкон. Но и в изгнании она не пропадет.

Во-первых, во дни торжеств, а значит, наплыва гостей, о ней обязательно вспомнят, как о прозябающем в захолустье полководце, которого прогнали когда-то со двора его величества, а теперь в тяжелую годину вражеского нашествия вспомнили и призвали победить супостата. Победа неминуема, но праздник кончится. Дворники, как говорится, снимут намокшие флаги, а табуретку опять отправят на заслуженный отдых – подальше от новомодной мебельной тусовки.

А во-вторых, даже когда пройдет много времени, одна мебель сменит другую, на смену ей придет третья и так далее, выбрасывать табуретку никому не придет в голову. Вы, вообще, видели когда-нибудь на помойке или на свалке брошенную табуретку. Уверен, ни разу. Облезлые старые стулья, растерзанные кресла и замызганные диваны – сколько угодно. Табуретку же там днем с огнем не сыщешь. А все потому, что если поломался стул, расшаталось кресло или оклоповел диван, их чинить или дезинсектицировать возьмется только какой-нибудь фанат антиквариата, а то и просто сумасшедший. Табуретку же починить можно без особого напряга – главное, вспомнить тот навык, который привил тебе школьный педагог Иван Алексеевич на уроках труда.

Ну а если табуретка все же пришла в негодность, претерпев фатальные изменения в виде прогнивших ножек или, там, окончательно разбитых пазов крепления - и в этом случае достоинство ее никак не роняется. Смерть табуретки так же прекрасна и осмысленна, как вся ее жизнь. Вообразите, например, такое: забыли бедную табуретку в саду под яблоней, с которой именно с ее помощью собирали райские плоды, и так и оставили до самой весны под открытым небом. Мочили ее дожди, сыпал на нее снег, и влажные вешние ветра подтачивали здоровье нашей старушки. А когда в апреле хозяева, выбрав теплый денек, вернулись на дачу, то обнаружили ее сиротливо стоящей там же, где и оставили в октябре. Взял ее в руки глава семейства, повертел туда-сюда за ножки, пристально оглядывая в разных местах, и разочарованно начал цокать языком...

Вечером табуретку ждал торжественный исход. Крепкие руки хозяина без труда разобрали шаткую конструкцию, которая к тому же, пролежав весь день на вязанке дров возле печи, хорошенько просохла. Весело запылали ножки, перекладинки и прочая древесина. Табуретка никогда не унывала при жизни, но и теперь, в минуту своей кончины, она напоследок радовала хозяина последним, что у нее есть, - своим ярким и горячим огнем. Хозяин и его добрый приятель-сосед, тоже в эти выходные заглянувший на дачу, будут молча смотреть в открытую топку печи, потом хозяин скажет: «Хорошая была табуретка. Она бы еще тысячу лет прослужила, если бы не Галина, растяпа». А сосед скажет: «Всему свой срок, Николаша. Знать, судьба у нее такая». Они нальют еще по стопочке и выпьют за начало сезона.

Однако если на табуретке не сказались оплошности хозяев, она и вправду может прослужить не одну сотню лет, особенно если ее периодически подновлять да подкрашивать. Она запросто переживет своего хозяина, долго оставаясь памятью о нем - быть может, единственной памятью - а там, глядишь, еще и потомков его переживет, да не одно поколение…

Если бы древние народы, невесть откуда взявшие колесо и Бог знает как приручившие огонь, имели под рукой табуретку, им в размышлениях о картине мира не понадобились бы ни киты, ни слоны. "На чем покоится твердь?"- спросили бы они своих страшных шаманов. "Как на чем? - грозно ответили бы те. - Не видите, что ли? На трех табуретках!" И никто с этим утверждением спорить бы не решился. Да и чего спорить - ведь так оно и есть.