Очереди за свободой

Очереди за свободой

Откуда люди узнают в день выборов об их ходе? Очевидный ответ – из телевизора. Это обычно. А если местных каналов нет, хотя такое трудно представить в нынешнее время? Тогда из интернета. Но я проснулась так рано, что даже в сетях информация еще не появилась.

Еле дождалась семи утра и позвонила сотруднику, который должен был вести стрим с референдума, чтобы проверить, все ли нормально: в порядке ли техника, есть ли связь. В общем, стандартный рабочий контрольный звонок.

Он полным восторженного ликования голосом мне ответил, что в этот час, еще до открытия избирательных участков, к ним стоят очереди из сотен людей! Журналисты побывали уже в нескольких школах, где организовано голосование. Очереди везде!

Я верила и не верила! Неужели?! Включила стрим на «Информбюро», куда в режиме онлайн транслировали видео мои коллеги, и увидела картину, которую потом мог оценить весь мир. Если бы захотел! Чего только не придумали, чтобы принизить этот единый всенародный порыв! Уверяли, что демократическому праву на прямое волеизъявление народа недостаточно быть прописанным в конституции страны. Доказывали, что эти сотни людей, стоящих в колоннах к урнам для голосования, – инсценированные съемки. Или очереди искусственно созданы малым количеством участков. Увы, в мастерстве чудовищной лжи современные СМИ давно превзошли Геббельса.

Я схватила паспорт и поспешила в ближайшую школу на свой избирательный участок. Он только открылся, было начало 9-го. Я стала в конец колонны (3-4 человека в ряду!), ее хвост выходил далеко за ограждение здания, и, позвонив мужу, чтобы все члены семьи подтягивались, начала наслаждаться процессом.

Вы когда-нибудь получали удовольствие от ожидания в очереди? Я – да! Именно в той, когда стояла с земляками за свободой! Все люди были в приподнятом настроении. Ни «вирусной» нервозности, ни замечаний в духе «вы тут не стояли», ни печальных охов-вздохов – ничего такого не наблюдалось. Исключительно упрямое желание отдать свой голос в копилку общего решения отгородиться от Украины, где возможны «АТО», осады городов (Славянск держался и тоже в этот день проводил референдум!), показательные сожжения людей, приказы милиции на разгон шествий в День Победы и смертная кара за их невыполнение, как случилось в Мариуполе.

Явка в самом южном городе Донецкой области была особо показательна. События 9 мая настолько ужаснули мариупольчан, что желание побыстрее отмежеваться от такой Украины создало давки на избирательных участках. Всего два дня отделяли от провокации, а точнее, карательной операции, когда в святой для любого нормального русского человека день прокиевские неонацисты колесили на бронетехнике по улицам города, открывали огонь по прохожим (9 погибших, 46 раненых), а за отказ помешать праздничному шествию закрыли и подожгли здание городского УВД, где сгорели и задохнулись более 50 милицейских работников.

Разве желание отгородиться от такого кошмара в рамках беснующегося государства не естественно?

Явка пришедших на референдум избирателей достигла 74,87 % (ранее, по данным ЦИК Украины, на территории Донецкой области были зарегистрированы 3,26 млн избирателей, в этот день голосовали 2,51 млн), из них 89,07 % поддержали государственный суверенитет Донецкой Народной Республики!

На референдум не приехали международные наблюдатели. Их отсутствие – частая причина непризнания третьими странами волеизъявления людей. Что только не придумали власть предержащие, чтобы одно из самых демократических прав граждан обуздать. А вот камер и микрофонов СМИ установили немало! В те дни аккредитовалось более 470 журналистов, подавляющая часть из них иностранные.

Ну почему в любом договоре есть пункт об обстоятельствах непреодолимой силы, которые позволяют его не выполнять, а в законе нет? Разве война – это не форс-мажор, при котором нужно смотреть не на букву нормативного документа, особенно если ее кто-то предусмотрительно опустил, а в глаза людям, спасающимся от кровопролития? Камера иностранного журналиста запечатлела их взгляды и взволнованные слова:

– Мы сами идем, сотни тысяч идут добровольно за нашу свободу, – уверяет пожилая мариупольчанка, стоящая в многотысячной очереди.

Ее слова тут же продолжают те, кто ожидает рядом:

– За Республику, за Донецкую Республику, против этой хунты!

Корреспондент спрашивает на ломаном русском языке:

– Хоть один за Украину есть?

– Нет! Нет! Нет! Нет! – раздается вокруг.

Один из мужчин расшифровывает:

– Это не Россия, а Украина агрессор! Они (украинская армия – прим. авт.) расстреляли нашу милицию из танков. И в безоружных людей стреляли, которые вышли на мирную демонстрацию.

– В детей стреляли! Дети шли, а они стреляли в них! Беременная женщина с ребенком шла, а они стреляли, – с возмущением говорит женщина.

Нет сомнений, голосующие ставили галочку напротив слова «да» в бюллетене, руководствуясь аргументами «против», а не «за». Это была действительно вынужденная мера. Донбасс отгораживался от безумия, которое цинично провоцировалось, искусственно насаждалось зарубежными кукловодами, дергающими за ниточки ими же приведенных к власти киевских марионеток.

Желание сорвать референдум в некоторых местах закончилось кровопролитием. В Красноармейске украинские силовики захватили один избирательный участок, прекратив голосование. Перед самым отъездом украинского нацбатальона «Днепр» военные открыли огонь по людям, два человека погибли – один сразу, другой после ранения в больнице.

Так что за демократию Донбасс платил и продолжает платить жизнями. Волеизъявление его жителей мир не засчитал, да и не мог этого сделать, потому что оно не было санкционировано.

Открытым оставался вопрос: признает ли результаты референдума Россия?

Мои брат с мужем не на шутку поспорили.

Один говорил, что она не может не признать, Донбасс это заслужил.

Второй уверял, что как бы ни хотела Российская Федерация поддержать таким образом Республики, это невозможно исходя из геополитических соображений. Я тоже склонялась к данной версии.

Впервые в жизни в споре хотелось проиграть.

Увы, результаты референдума Россия не признала. На федеральных телеканалах наша Республика называлась не иначе как самопровозглашенной или, того хуже, Донецкой областью.

Нужно было собраться с духом и дальше защищать свой выбор, потому что никто за Донбасс этого сделать не мог.