ЧП к назначению

ЧП к назначению

Заседание правительства 6 июня, когда рассматривали мою кандидатуру на должность министра информации ДНР, проходило в одном из помещений бывшего Дома политпросвещения, примыкающего сбоку к Дому правительства. Другие пункты повестки дня требовали детального обсуждения (о них позже), а «мой» вопрос рассмотрели быстро.

Председательствующий Александр Бородай меня представил и дал слово. Я неожиданно волнующимся голосом рассказала, чем занималась в жизни, после чего вопросов, помню, не последовало. Кто-то резюмировал: «Что тут обсуждать, спасибо, что согласились», и моя кандидатура единогласным «за» была принята. На следующий день это решение утвердил на своем заседании Верховный Совет.

Пока же я рассматривала своих новых коллег-министров, сидящих за огромным столом, и понимала, что все эти люди, к числу которых я теперь тоже отношусь, – безумцы. Идет война, даже в воздухе ощущается опасность, Республика не признана, ее власть распространяется не далее чем за километр от этого здания, а мы собрались создавать мирные ведомства, не имея ничего, кроме пустых, а вернее, заваленных хламом, кабинетов Дома правительства.

Мои размышления прервали знакомые фамилии, произнесенные кем-то из президиума вслед за собеседником по телефону. Звонивший ему доложил, что группа вооруженных людей ворвались в редакции газет «Донбасс» и «Вечерний Донецк», изъяли документы и задержали главных редакторов изданий Александра Брижа и Леонида Лапу. Я прислушалась, тема была уже моей.

Эх, суток не хватило, чтобы предотвратить ЧП!

Некие чрезмерно горячие головы, читая донецкие газеты, видели их нелояльность и по закону революционного времени поспешили разобраться с главными редакторами. Доказывать кому-то, что я против таких методов, было уже поздно. Задержанных руководителей изданий быстро отпустили. Бриж, занимавший к тому же должность председателя областного союза журналистов, быстро уехал из Донбасса (о нем упомяну позже), а вот Леонид Лапа остался.

Газета, которой он руководил, принадлежала империи Рината Ахметова, но к тому времени от былой славы «Вечернего Донецка» советского периода уже ничего не осталось. И года не прошло, как праздновали ее сорокалетие, я была приглашена на юбилей и помнила добрый праздник, собравший почти всю журналистскую братию Донецкой области.

И вот теперь я по совершенно нерадостному поводу позвонила тезке Кучмы, Леониду Даниловичу Лапе, и договорилась о встрече. Чтобы оценить размеры погрома, поехала в редакцию сама. К большой радости, следов бесчинств не обнаружила и попробовала как могла успокоить главного редактора, которого знала к тому времени лет двадцать и к профессиональным качествам относилась уважительно. Нашла я его, поникшего и осунувшегося, разбирающим бумаги в своем кабинете.

– Расскажите, как все произошло, Леонид Данилович, – естественно предложила я.

– Ворвались с автоматами, изъяли содержимое сейфа и увезли меня в здание облгосадминистрации, – страдальческим голосом рассказал Лапа.

– Они предъявляли уполномочивающие документы? Какие претензии высказывали?

– Все называли друг друга по позывным. А не понравилось им, что мы про ДНР ничего не публикуем. Как же так, вот посмотрите! – Лапа полистал архив газеты и показал публикацию на первой полосе о митинге, проходившем на площади Ленина.

– А это что? – показываю размещенное выше хвалебное интервью с одним из высокопоставленных в бытность Януковича чиновников Украины. – Такое соседство вполне могло родить вопросы у людей, поставивших сейчас на кон жизнь в намерении защитить Донбасс. Нельзя усидеть на двух стульях, нельзя быть хорошим и нашим и вашим. Определяйтесь, Леонид Данилович! Печатные СМИ очень нужны Республике. Ополченцев, которые к вам пришли, никто не уполномочивал, это их личная инициатива. Я даю слово, что больше такое не повторится, продолжайте выпуск газеты.

– Нет, я уже всех распустил, многие разъехались. Посмотрим, что дальше будет. Вдруг опять придут люди с оружием.

– Леонид Данилович, вы в армии служили?

– Конечно.

– Так почему вы боитесь людей с автоматами? Я, женщина, не опасаюсь, наоборот, воспринимаю их как защиту.

В ответ – молчание. Я не сдаюсь:

– Вы знаете, какое страшное событие произошло на этой неделе?

Лапа вопросительно направил на меня взгляд.

– В результате авианалета в Луганске НУРСами обстреляна площадь у здания облгосадминистрации. Вы видели ужасные кадры? –

я сделала паузу. – Тогда почему главное событие для украинской прессы не эта бесчеловечная трагедия, а якобы насилие над главными редакторами в Донецке? Сравнимы дула автоматов, которые вы, взрослые мужики, служившие когда-то в армии, увидели, и смертельный результат поражения неуправляемыми ракетами, следить за хроникой последствий которого невозможно без слез?

Лапа молча вздохнул. Стало очевидно, что мы друг друга не поймем.

Я пообещала попробовать найти изъятые уставные документы и его личную телефонную книжку, тоже, к несчастью, оказавшуюся в сейфе. Там еще лежало 11 тысяч гривен, но мы оба понимали, что след их простыл.

Не хотелось огорчать редактора, что украинские уставные документы ему уже не понадобятся, а блокнот я честно поискала. Мне показали комнату, в которую все изъятое якобы свалили. Найти в обнаруженной огромной куче бумаг, снесенных в том числе и из соседних кабинетов, записную книжку, которую я в глаза никогда не видела, было нереально. Простите, Леонид Данилович.

Здание, в котором располагались редакции «Вечернего Донецка» и еще десятка других газет, называлось «Издательство “Донетчина”» и олицетворяло прессу региона. Логотипы еженедельников, журналов в виде баннеров гордо красовались на его фасаде и были видны издалека всем проезжающим по Киевскому проспекту. В последние годы тиражи периодических изданий резко пошли вниз. Печатный пул местной прессы изрядно похудел, но по-донбасски стойко принимал удары рынка, раскрывшего свои объятия электронным СМИ.

Когда я выходила из издательства, оно уже было почти пустым. Скоро артобстрелы Киевского района со стороны ВСУ сделают работу самых смелых его обитателей невозможной, близкие разрывы мин и снарядов повыбивают стекла.

Раненым исполином стоит сейчас этот Дом прессы, как заслуженный пенсионер, ожидая спокойной почетной старости, а положенные регалии и остальное к ним причитающееся заблудились на длинных запутанных дорогах войны.