Главное на планете событие ночи с 8 на 9 февраля ни в коем случае не следует воспринимать и оценивать путем знакомства с любым количеством цитат или пересказов любого объема на любых ресурсах. Только первоисточник, только стенограмма. А еще лучше видео, потому что многие интонации значимы не менее, а местами и больше, чем слова.
Я все это проделал и сейчас начну понемногу причесывать мысли и впечатления.
***
В качестве, что ли, эпиграфа: когда собеседник после некоторой, еще далеко не полной, части исторического просвещения говорит Путину о его энциклопедических знаниях, по существу - в принципе, а не в контексте услышанного - он абсолютно прав. Но саму по себе ту часть разговора, которую Карлсон успел так прокомментировать, с ним у нас мог провести любой, кто не пинал балду на уроках истории плюс прочитал самую капельку сверх программы.
Это к вопросу о том, какой именно уровень владения предметом достаточен для того, чтобы у Карлсона ("а ведь этот еще из лучших") прорвалось чувство восторга про энциклопедические знания. Что, разумеется, никак не исключает, а лишь подчеркивает то очевидное, что об этом предмете (и, разумеется, далеко не о нем одном) Путин при необходимости мог бы говорить еще не час и не два, и на совсем другую, чем для широкой аудитории, глубину.
*
Сам же исторический экскурс, как и вообще основная по объему часть разговора, был адресован вполне определенному кругу: вменяемой части американского народа. Которой появилась - и была на двести процентов использована - оказия рассказать поверх всех цензурных усилий, что именно и почему конкретно происходит.
Есть у меня одно из любимых мысленных упражнений - вникать в тот или иной текст не от себя, а чьими-то другими глазами, чтобы реконструировать восприятие не свое, а его. И вот весь блок "что есть сейчас, почему оно таково и что к этому привело, а также кто и почему привел именно сюда" стоит постараться услышать из позиции одного из многих десятков миллионов за океаном, который все это знание (в таком концентрированном виде уж точно) получит впервые, при этом с большой невосторженностью относится к тому, куда Америку уже притащило и куда ее тащит дальше.
О проевших Америку до кости ее внутренних язвах Путин упоминает мимоходом, почти вскользь - аудитория все это прекрасно знает и так. Но все остальное, что надлежит, якорит на эти язвы он мастерски: школа-с. И весь набор грубых стратегических ошибок тамошних элит, и вытекающий из них результат, обратный ожидаемому, и бессмысленность попыток противостоять естественному ходу истории, и риски глобальной катастрофы, если их не попустит (или, в весьма неглубоком подтексте, если их не снести).
И все это вместе имеет весомые шансы оказаться дополнительным катализатором для и без того бурлящего отношения целевой аудитории к их правящей кодле. Если уж вмешиваться в выборы, то вмешиваться вот так, настоящим образом, не размениваясь ни на какие мелочи.
И в этом контексте еще вот какой штришок не должен остаться без внимания: демонстрация ровного, и местами и просто уважительного при всех разногласиях, отношения к тем республиканским президентам начиная аж с Буша-старшего, с которыми Путин взаимодействовал на своем веку. Жест. Выверенный.
Второй ключевой смысловой блок интервью - это разные грани ответа на звучавший под разными углами один и тот же в сущности вопрос, что дальше будет на и с сопредельной территорией. Ответ, хоть конкретно так это вслух и не звучало, свелся примерно к следующему: придется считаться с реальностью, если не хотите потом считаться с реальностью прямого противостояния. К которому мы не рвемся, но его и не боимся - и к которому мы готовы качественно лучше. Ответ, адресованный непосредственно узкому кругу рыл, принимающих решения на той стороне.
От переговоров мы, как обычно, подчеркнуто не отказываемся, завсегда к ним готовы. Можно выразиться и иначе: готовы к тому, чтобы достигнуть всех своих целей путем переговоров, велкам. Вслух эти цели обозначены аккуратным пунктиром вроде самого очевидного насчет денацификации, при этом от ответа, на что мы согласны и подавно чего хотим территориально, Путин пару раз технично воздержался: речь вслух о таких "частностях", разумеется, должна будет заходить не раньше, чем противник в принципе дозреет до готовности фиксировать свое поражение и на этой базе - предметно говорить о том, сколько конкретно оно будет весить в граммах.
А пока до переговоров противник не дозревает, дебандеризация будет продолжаться своим чередом, и если в какой-то момент внезапно окажется, что путь к дебандеризации лежит через деукраинизацию, значит, так тому и быть. Чему, в частности, порукой прозрачнейшие намеки, что на западных рубежах, а конкретно на венгерском направлении, хутор до сих пор владеет совершенно не своим.
Государственный деятель, достойный этого названия, тем и отличается от недостойного, что на его цель работает все дерево возможных сценариев. И что противник между этими сценариями может выбирать как ему нравится, но неизбежность на финише будет одной и той же. Контекст всей нашей готовности к переговорам, <вот только вы на своей стороне перестаньте хотя бы жаться, как девка на незнакомой танцплощадке> - ровно этот.
Очень много вещей еще напрашиваются на разбор, но почти бессонная ночь уже начинает сказываться, поэтому еще две мысли россыпью, и на этом по теме пока все, прямо сейчас - уж точно.
Слова про полное исчерпание нашего лимита односторонней доброй воли - они далеко не только про шпиона Гершковича. Они в целом про платформу, на которой, не слезая с нее ни на микрон, мы будем вести разговор обо всем дальнейшем, когда время для него придет. Время раздачи чаевых авансом прошло, доверия той стороне было и еще долго будет ноль, поэтому впредь каждый скормленный им витамин будет им обходиться в множество встречных услуг - и, вопреки литературной первооснове, весьма не факт, что мелких.
И еще у меня отчетливо считалось чувство брезгливого презрения, которым сопровождался буквально каждый разворот диалога в сторону Польши. Если в стране-курве задуматься об этом доступным ассортиментом извилин в принципе в состоянии хоть кто-то, то предаться этому малопривычному занятию самое время.
Все у меня на этом, люди добрые. Начинаем следить за резонансом, реакциями и, по мере ее появления, социологией.
Оценили 7 человек
9 кармы