Дубу почти две тысячи лет, но выглядит он еще молодцом. Ствол могуч, кряжист, сильные корни вздулись, будто когтями вцепившись в землю. Ровно посередке ствол приоткрылся, позволяя войти в темноту своего нутра. Лишь ветви, похоже, не выдерживают тяжести многих веков: возможно, они давно обрушились бы, не поддержи люди их слабеющего достоинства. Распорки и стальные цепи, как ванты на корабле, удерживают гордого патриарха давно угасшего рода. Нетрудно понять, что дает ему силы держаться; он ведь не просто дуб, он дуб мифический, легендарный. Дуб Робин Гуда.
Под этими ветвями располагался штаб Робин Гуда и его веселых лесных сотоварищей. Здесь они обсуждали планы нападения на епископов, людей короля и ноттингемского шерифа. Здесь они пировали, разделав туши кабанов и оленей, добытых меткой стрелой в королевских угодьях, здесь они пили реквизированное вино, здесь они пели, допрашивали пленных, дурачась, сражались друг с другом — короче, жили. Так повествуют нам об этом народные песни, вполне официальные мифы, более или менее удачные образцы литературы и, наконец, кино.
Осмотримся. Вокруг пусто, ни души; тихий ветер шелестит средь поникших великанов, шевелит ветви кустов, листья ежевики, папоротника. Мы прорывались сюда сквозь кошмарный индустриальный пейзаж, и нас толкало вперед заклятие нашего века. Про нынешнее поколение говорят, что хотя оно и не стремится заменить реальность мифами, но всегда негодует и протестует, едва кто-то начнет срывать мифические покровы. Мы примчались сюда, чтобы защитить Робин Гуда.
Нам стало известно, что нашелся человек, который решил покончить с ним навсегда. Очередного мифоборца зовут Чарльз Уайлкс; он профессор истории на пенсии, бывший ректор частной школы в городке Пенкридж. Не то, чтобы профессор первым открыл нам глаза на Робин Гуда, определенное представление о нем, пусть, может, несколько сумбурное, у нас было, и, по чести сказать, оно нас вполне устраивало.
Мы знали, что жил он во второй половине двенадцатого века в царствование Генриха II. Скорей всего он был саксонским воином, сражавшимся против захвативших страну норманнских королей. Робин Гуд отбирал землю у богачей и раздавал деньги крестьянам. Нас умиляли и потешали его стычки с шерифом Ноттингема, с епископами и стражей короля; мы помним, как он охотился в королевских поместьях и как часто загонял он в угол представителей власти. Для нас он был символом бесконечно смелой игры, мальчиком-мужчнпой, сохранившим в себе вкус к детству и любовь к игре, тлеющую в душе каждого взрослого. Конечно, он был для нас еще и политическим символом вечной борьбы против угнетения, а кроме того, символом, так сказать, психологическим: жизни против смерти, радости против грусти, психологической свободы против жестких рамок многочисленных запретов. Нам страшно нравилось, что Робин Гуд и его друзья звали себя «веселым лесным братством», и нам так хотелось, чтобы они и в самом деле были веселыми.
Увы и ах! Похоже, что все-все обстояло по-иному. Робин Гуд и его друзья — Маленький Джон, брат Так, Вильям Скарлет и все остальные, оказывается, были просто-напросто мерзкими бандитами, головорезами, начисто лишенными героического ореола. Но и этого мало! Оказывается, они водились всюду, но только не в Шервуде. Так полагает профессор Чарльз Уайлкс. Нам надо было выяснить, на каком основании.
Профессор живет на окраине Пенкриджа в доме из красного кирпича — стандартном для Англии. Профессор не скрыл от нас некоторого недоумения. Оно не проходит у него с того дня, как газеты оповестили читателей о том, что он, Чарльз Уайлкс, намерен написать книгу о Робин Гуде, в основе которой лежат документы, собранные им в графстве Стаффордшир, и чти книга эта, наконец, должна полностью изменить устоявшееся представление о фигуре Робин Гуда.
Сообщение было встречено с откровенной враждебностью в графстве Ноттингемшир, власти которого вспоминают о Робин Гуде лишь в тех случаях, когда кто-то грозит украсть у них Робин Гуда. Они решительно заявили, что не намерены никому уступать даже части их собственной графской истории и собственной графской легенды. Знаем мы этих исследователей, говорили в Ноттингеме, каждые два-три года они выступают с очередной теорией, что, дескать, Робин Гуда не было, а если и был, то совсем другой и жил не в Ноттингемшире, а где-нибудь в Дербишре или Йоркшире. Уайлкс наверняка из таких...
...Мы просим профессора обрисовать нам фигуру Робпн Гуда, каким он его увидел после изучения документов.
— Главное — что Робин Гуд был не один. Робин Гудов было много, — говорит нам Уайлкс— Трудно даже сказать, сколько. После 1066 года, то есть после завоевания Англии норманнами под водительством Вильгельма, множество саксонских феодалов — баронов, баронетов, графов, короче, тех, кто лишился земель, ушли в леса. Некоторые ушли одни, другие — с семьями, третьи — с челядью и крестьянами.
Да, да, я знаю, в Ноттингеме перед замком стоит памятник Робин Гуду, который, так сказать, символизирует борьбу с деспотической властью в этом городе. Но ведь подобное положение, в том числе экспроприация земель, имело место не в одном Ноттингеме, это происходило и в других графствах. Всех, кто в то время боролся, укрывшись в лесах, с королевской властью, звали Робин Гудами, что, как вы знаете, означает «лесная птаха», или, если угодно, «лесной вор». Поначалу они вели своего рода партизанскую войну против норманнов, имевших обыкновение передвигаться по старой римской дороге. Робин Гуды устраивали на деревьях засады и нападали на их отряды, на курьеров короля и епископов, поддерживавших, как тоже известно, завоевателей Англии. Но политические принципы Робин Гудов очень скоро стали не в чести.
Тут надо заметить, — продолжил профессор Уайлкс, — что знатные саксонцы, хотя и стали жертвами завоевателей-норманнов, в большинстве своем были отменными канальями — завистливыми и коварными по отношению друг к другу, способными лишь на грабеж крестьян. Норманнские короли в отличие от саксонских баронов стремились объединить страну и, как следствие, лишить баронов власти. В этой объединительной политике их лучшими помощниками стали шерифы, утвердившиеся в замке Ноттингем, равно как и в замках других графств. Их задача состояла в постоянном наблюдении за выполнением королевских законов. Поймите меня правильно, я не хочу сказать, что законы эти были справедливы — они были жестокими, да и что не было жестоким в те времена?! Например, человеку, застигнутому за охотой в королевском лесу, — а Шервудский лес был как раз таким, — отрубали руку. Убившему оленя выкалывали глаза. Что и говорить, это жестоко, но разве до норманнов было легче? Нравы эпохи остались прежними, но теперь к ним прибавилась хотя бы политическая идея. У саксонских баронов политических принципов не было вообще, потому-то они не случайно из «партизан» превратились в обычных лесных разбойников, готовых напасть на первого встречного, оказавшегося в досягаемости полета стрелы.
Легенда далее утверждает, что награбленное они раздавали беднякам. На самом деле это не так. Каких бедняков они могли облагодетельствовать? Бедняки ведь не жили в лесах, в лесах вообще никто не жил, кроме самих разбойников! Поверить же, что Робин Гуды добирались из леса до города или деревни, чтобы передать добычу беднякам, весьма трудно. Если это и случалось, то вовсе не было актом благотворительности: разбойники просто платили дань за молчание тем, с кем время от времени сталкивались. За головы Робин Гудов всегда назначали приличный выкуп.
Первым норманнским королем, нанесшим удар по самостоятельности баронов, был Генрих I. Когда в 1135 году он умер, на трон взошел его племянник Стефан. Если Генрих славился своей твердой рукой, то Стефан отличался мягкостью, нерешительностью, склонностью к компромиссам. Он заключил с баронами договор и вернул им земли. Робин Гуды вышли из лесов и вернулись к своей прежней жизни. Более того, они создали нечто вроде баронской мафии, которой удалось ослабить власть короля и восстановить в первоначальном виде власть баронов. Теперь зададим вопрос: против кого была направлена эта власть? Да против тех же бедняков или чуть более зажиточных иоменов. Именно на них обрушились баронские налоги, баронские наказания тюрьмой, пытками и увечьем за неуплату или потраву. Другими словами, бывшие Робин Гуды вели себя так же по отношению к крестьянам, как до этого норманны по отношению к ним. Что же случилось дальше? А то, что в лес теперь подались крестьяне, представители мелкой знати, иомены. Их тоже, естественно, называли Робин Гудами, но цели их уже отличались от целей предшественников.
Прошло какое-то время, и вновь ситуация изменилась. В 1154 году на трон поднялся сторонник идеи централизованной власти — Генрих II. Его первой целью стала ликвидация власти баронов, разорявших страну своими бесчинствами. Последовали экспроприация земель, налоги, то есть те же меры, которые бароны применяли по отношению к крестьянам. Результат: снова в лес потянулись Робин Гуды — аристократы, снова они начали с борьбы против короля, а кончили бандитизмом. Среди новых Робин Гудов можно назвать такие имена, как Рендл Бландвиль, граф Честерский, Роберт де Локсли, Альфред де Хантерден.
Доказательств того, что кто-то из этих людей скрывался именно в Шервудском лесу и выбрал местом своей штаб-квартиры большой дуб, не существует. Рендл Бландвиль «работал» в Стаффордшире, Роберт де Локсли действовал в Хедвудском лесу, а Альфред де Хантерден — в лесу Кеннок Чейз, что в семидесяти с лишним километрах от Шервудского. Истории этих людей, эпизоды достоверные и выдуманные, и соединились позднее в баллады, прославившие имя легендарного Робин Гуда.
В легенде, например, говорится, что Робин Гуд был заключен в замок Ноттингем, откуда его освободили друзья — брат Так и Маленький Джон. На самом же деле Рендл Бландвиль был арестован людьми шерифа и посажен в Ньюкасле, а не в Ноттингеме. Его освободили не монах с крестьянином, а группа менестрелей, вошедших во двор замка под удобным предлогом праздника. Менестрели, как известно, были не только музыкантами, но и весьма симпатичными бродягами, искателями приключений. Далее в легенде говорится, что Робин Гуд женился на девице Мейд Марион в церквушке Эдвинстоу. На самом же деле на девице Мейд Марион, дочери барона Феррера, женился Роберт де Локсли. Легенда утверждает, что Робин Гуд был графом Хантингтонскнм, на самом же деле существовал Робин Гуд, владевший Хантерденом, деревней в графстве Стаффордшир. Он и не мог быть графом Хантннгтонскпм, поскольку этот титул Генрих I, разгромив шотландцев, презентовал королям Шотландии.
Стоит прояснить еще один момент, связанный с Робин Гудом, — его дружбу с Ричардом Львиное Сердце. Тут дело обстояло следующим образом. Удалившиеся в леса аристократы довольно скоро поняли, что соперничать с Генрихом II им не по силам, поэтому они и стали искать поддержки у Ричарда Львиное Сердце, известного своими талантами воина и полной бесталанностью как администратора.
Бароны знали, что если им удастся вернуть на трон Ричарда, для них это означало бы возвращение к прежней власти. В самом деле, едва Ричард надел корону, как бароны с триумфом вернулись в свои замки, а в леса снова потянулись крестьяне и иомены. Ситуация вновь поменялась, когда Ричард отправился в Крестовый поход. Иоанн, его брат, начал войну против баронов, вынудив их отсиживаться в ожидании возвращения Ричарда Львиное Сердце все в тех же лесах. Когда же Ричард умер и Иоанн стал законным монархом, для баронов пробил последний час. Под Шервудским дубом, прозванным «парламентским», Иоанн объявил о своем решении ликвидировать благородных разбойников. Кончились времена Робин Гудов — началась эра легенды о Робин Гуде.
Речь профессора Уайлкса стерла Робин Гуда в порошок. Нам стало даже неудобно оттого, что мы не нашли хоть парочку аргументов, чтобы хоть как-то защитить нашего Робин Гуда. Но вот мы выходим от профессора, и... на душе становится легче: разве впервые история грозит своими фактами раздавить миф, и разве погибла хоть одна легенда даже под тяжестью самых точных доказательств? Мы садимся в машину и едем в Шервуд и еще дальше на северо-восток, туда, куда нас манит легендарная география.
Останавливаемся в деревне Мирфилд около таверны под сказочным названием «Три монахини». Само здание недавнее, но фундамент сохранился еще от древней таверны. Внутри народу мало. Блеклое солнце пробивается сквозь прекрасные старинные витражи. На них — главные герои легенды о Робин Гуде: сам Робин, Маленький Джон, брат Так и настоятельница Элпзабета Стейнтон, согласно легенде тетушка Робин Гуда и виновница его гибели.
Теории профессора Уайлкса не произвели впечатления на посетителей таверны. Услышав их в нашем изложении, старый таксист и хозяин таверны рассмеялись:
— Ну и что ж, что их было много! Вон и про Шекспира всякое говорили: и что его не было вовсе на свете, и что он, мол, ни строчки сам не написал. Важен результат. Так вот с Робин Гудом тут такой результат: все эти ученые могут хоть в лепешку разбиться, а легенда останется как была.
Особенно горячо говорил таксист, человек весьма симпатичный и, чувствовалось, не без образования.
— Этот миф, — сказал он, — не просто миф, он уже много раз получал подтверждение.
Мы просим объяснить, что он имеет в виду.
— Хорошо, — отвечает он. — В районе, где жил Робин Гуд, всегда жил коллективный дух сопротивления насилию. О луддистах вы, наверное, слышали. В то время наступление машин выбросило на мостовые тысячи рабочих, почти так же как приход норманнов выбросил со своей земли тысячи саксов. Так вот, рабочие поступили так же, как поступили саксы. Они, конечно, не убежали в Шервудский лес, он уже в начале прошлого века не мог никого укрыть, они скрывались в лесу, имя которому город. Они выходили из своих убежищ ночью, пробирались на фабрики и уничтожали машины, которые их сделали безработными. Так вот одно из их первых собраний состоялось именно здесь, в Мирфилде. Разве вы не видите в этом ничего от духа Робин Гуда?!.
В нише, упрятанная в раму, висит картина, изображающая трех монахинь. Монахиня в центре — Элизабет Стейнтон, настоятельница монастыря Кирклес, в котором укрылся раненый Робин Гуд. Легенда гласит, что настоятельница, решив добиться благосклонности короля, вместо того чтобы лечить Робин Гуда, открыла ему рану и оставила так умирать. Старый таксист добавляет, что тут, неподалеку, находится могила героя, но она, к сожалению, на территории частных владений, точнее, на территории виллы сэра Джона Армитейджа.
— Бессмысленно просить разрешения: сэр Джон нипочем не пустит. Во-первых, потому, что ему с детства опротивели отцовы и дедовы бесконечные рассказы о Робин Гуде, во-вторых, потому, что совсем недавно какие-то ворюги забрались к нему на виллу и вынесли добра не меньше чем на пять тысяч фунтов. Жаль, конечно, — говорит старик. — Но вообще-то, попробовать можно. Я вас сам подвезу, и бесплатно. Въехать-то в парк не проблема, он такой большой, что никто не заметит. Вы, главное, спрячьтесь, чтобы вас не увидели в машине...
В парке нас встречают агенты полиции и ученые овчарки, обнюхивающие землю в поисках исчезнувших воров. Таксист им весело машет, и агенты, расступившись, пропускают машину.
— Вон, видите то строение, — говорит наш друг и показывает на старое приземистое здание в три невысоких этажа. — Это и есть старый монастырь, где прятался раненый Робин Гуд. Там его, истекающего кровью, и оставила настоятельница. Из одного из этих окон Робин Гуд выпустил свою последнюю стрелу. «Куда она упадет, — сказал он своему другу Маленькому Джону, — там меня и похороните...» Стрела упала вон там, в конце поля, рядом с деревьями. Но мы, — говорит таксист, — туда не поедем, а то нас заметят хозяева и поймут, зачем мы сюда пожаловали. Да и смотреть там особенно нечего: ограда, могила и надгробная плита.
Я пытаюсь на глаз определить расстояние между монастырем и деревьями — получается метров пятьсот-шестьсот. Может стрела пролететь столько? Маловероятно... Но ведь Робин Гуд был редкостным стрелком, он был способен и не на такое!
Такси между тем трогается. На мокром лугу все так же копошатся агенты и их ученые собаки.
— Люди ноттингемского шерифа, — смеется таксист.
Нам осталось нанести последний визит, на этот раз реке Маун. Помните: на мосту через эту реку встретились Робин Гуд и Маленький Джон и для первого знакомства устроили поединок на дубинках? Реку оказалось найти проще простого. Только она оказалась не рекой, а крохотным, мирно журчащим у подножья продрогших деревьев ручейком. Моста мы, однако, не нашли. Нам говорили, что он существует, но вот где? Ни в туристском агентстве, ни в полиции этого не знают...
Мы снова в Ноттингеме, снова на станции и ждем свой поезд на Лондон. В киоске я купил «Денли экспресс». Некий Том Фой, специалист по стрельбе из лука, сообщает, что, когда он слышит о Робин Гуде, его разбирает смех: Робин Гуд был неопытным мальчишкой, лука в руках держать не умел.
Я выкидываю газету и в последнюю минуту перед отходом поезда покупаю в киоске книжку с картинками. С зеленой обложки на меня глядит человек в островерхой шапке с луком в руке. Будет что почитать в дороге: «Настоящая история Робин Гуда»...
Журнал «Вокруг света» / Ноябрь 1971
Оценили 13 человек
20 кармы