Журнал «Вокруг света» / Январь 1964
Посмотрите на карту Земли. Две огромные белые шапки нарисованы там, где меридианы сходятся в тугие пучки. Сейчас эти области картографы закрашивают белым потому, что так принято изображать зону вечных льдов. Но еще совсем недавно две белые шапки были и «белыми пятнами» — непознанными областями нашей планеты. Еще живы современники Скотта, Амундсена, Пири, Седова. Стремительное покорение Арктики и Антарктики началось едва ли не на наших глазах. И оно далеко еще не закончено...
История освоения полярных областей не только захватывающе увлекательна, но и очень поучительна. Она рассказывает о человеческом героизме и слабости, о товарищеской солидарности и преступном эгоизме, о беззаветной преданности науке и корыстном стремлении к славе, о великой силе даже самого маленького коллектива и о трагическом бессилии одиночек. Для советских людей эпопея покорения Арктики и Антарктики особенно близка потому, что русские и советские исследователи вписали в нее немало славных страниц.
В этом номере мы публикуем очерк главного штурмана полярной авиации В. И. Аккуратова о первой попытке проникнуть к Северному полюсу по воздуху, закончившейся трагически. Экспедицией руководил шведский ученый Андре. Советские летчики, в том числе и В. И. Аккуратов, в 1930 году участвовали в поисках — к сожалению, безуспешных — воздушного шара Андре. Побывал Аккуратов и на острове Белом, где был последний лагерь аэронавтов.
Недавно появились новые данные об экспедиции Андре — они также предлагаются вниманию читателя.
В Северном Ледовитом океане, между Шпицбергеном и Землей Франца Иосифа, есть остров, принадлежащий Норвегии. Суровостью и печалью веет от этой безжизненной земли, погребенной под холодным двухсотметровым панцирем тысячелетних льдов. Лишь кое-где вдоль побережья тянется темная лента оттаявшей почвы.
Имя этого островка Белый.
Заснеженный, матово-белый, обычно он с трудом различим даже для опытного глаза полярного навигатора — так тонко и незаметно его купол сливается с низкой штормовой облачностью, почти круглый год нависающей над ним. А в редкие солнечные дни, когда льды в океане загораются нестерпимым блеском, холмы Белого на фоне радостной игры света маячат особенно мертвенно, совсем не радуя глаза моряков или летчиков, давно не видавших твердой земли.
Нам кажется проникнутым такой отрешенностью разве лишь лунный пейзаж когда мы рассматриваем его в телескоп безо всякой надежды встретить там жизнь.
В августе 1930 года эта мрачная необитаемая земля оказалась в центре внимания всего мира. Более месяца название «Белый» не сходило со страниц мировой печати. Здесь была раскрыта одна из самых загадочных тайн Арктики.
Норвежское промысловое судно «Братвог» занималось в окрестных водах охотой на моржа. Судно, собственно, направлялось в Арктику для научных исследований и имело на борту трех ученых, однако правительство так скупо отпустило средства для экспедиции, что их едва хватило только на фрахт этой грязной парусно-моторной шхуны. И чтобы окупить часть расходов, пришлось тратить драгоценное время на промысел.
Лето 1930 года выдалось особенно жарким, льды отодвинулись в Арктике далеко на север, и шхуне удалось свободно проникнуть в воды, до которых редко добираются зверобои.
Ученые были довольны: наконец-то удастся осмотреть этот малоизученный район! И открытия не заставили себя ждать. Координаты острова Белого, например, оказались не такими, как считалось ранее.
Однако то, что команда «Братвога» обнаружила на острове, затмило все остальные достижения экспедиции, вместе взятые.
...Это была ржавая вытаявшая из снега консервная банка. Команда шхуны принялась тщательно исследовать место случайной находки — и вот кирка одного из участников экспедиции наткнулась на что-то твердое под снегом. Оказалось, что это нос лодки с ясно различимой надписью «Полярная экспедиция Андре. 1896».
Но ведь шведский исследователь Соломон Август Андре исчез с двумя спутниками тридцать три года назад во время полета к полюсу на воздушном шаре! Люди с лихорадочной поспешностью принялись за раскопки. Недалеко от лодки обнаружили сани, провизию, ружье, одежду, примус, фотоаппарат и — два скелета...
* * *
Ясный ум, твердый характер, сильная воля и большое чувство юмора — таков был Андре. Полетами на аэростатах он начал заниматься с двадцати двух лет, неоднократно совершал смелые перелеты над Скандинавией.
Применяя паруса и тормозящие канаты — гайдропы, Андре добился того, что его экспериментальный шар мог поворачивать в сторону от направления ветра на 30°.
Совершая полеты на «Свеа» — так назывался его воздушный шар, — Андре занимался метеорологическими наблюдениями, изучал скорость распространения звуковых волн, делал аэрофотоснимки. В начале 90-х годов он совершает серию беспрецедентных по смелости полетов через Балтийское море.
Однажды знаменитый полярный путешественник Норденшельд обратился к Андре как к знатоку воздухоплавания с вопросом: можно ли использовать привязной аэростат для полярных исследований, в частности для составления географических карт и для геофизических наблюдений? В этой беседе Андре, польщенный вниманием Норденшельда, высказал ему свою заветную мечту — совершить полет на воздушном шаре к Северному полюсу.
Норденшельд одобрил эту идею. И вот через год на собрании шведской Академии наук Андре подробно докладывает о своем плане.
«Мои слова могут показаться слишком смелыми, может быть безумными, — говорил Андре собравшимся академикам, — но я прошу отложить приговор до того, как я изложу свои доводы». Доводы были таковы: все попытки человека проникнуть в центральную часть Полярного океана на судах, собаках и пешком до сих пор остаются тщетными (Американец Пири первым добрался до Северного полюса по льдам лишь в 1909 году.), и пора подумать о новых способах достижения Северного полюса.
«Самый верный из тех способов передвижения, какими обладает человечество, — утверждал Андре, — воздушный управляемый шар. Такой шар можно сделать. Нужны лишь средства».
Да, это был необычайно смелый план, но до убедительности простой, и он встретил горячую поддержку со стороны ученых. Скептикам приходилось замолкать, когда Андре с присущей ему страстностью начинал объяснять, каковы преимущества воздушного шара. «Ветры постоянны, — указывал он, — от Шпицбергена вы всегда можете рассчитывать на южный ветер в течение двух недель. Он перенесет воздушный шар через крышу мира до самой Аляски». «Но, — следовало возражение, — как может воздушный шар так долго держаться в воздухе?» Андре отвечал: «Летом условия должны быть идеальными. Полярный день сводит колебание температуры до нескольких градусов. Поэтому газ не будет заметно менять объем. В результате утечка газа будет минимальной. Снабдив баллон парусом, можно увеличить скорость настолько, чтобы пересечь полярную зону за пятнадцать-двадцать дней, пока шар будет держаться в воздухе».
Средства на экспедицию были собраны главным образом за счет частных пожертвований. Окрыленный надеждой, Андре деятельно принялся за подготовку. Местом старта избрали остров Датский (у Западного Шпицбергена), где был выстроен эллинг для хранения и наполнения шара газом. Летом 1896 года участники перелета прибыли на остров. Все было подготовлено к старту. Шесть недель напряженно ожидали, когда же погода позволит стартовать. Но нужный ветер и хорошая погода так и не пришли. 17 августа Андре сдался. Баллон был спущен, и экспедиция вернулась в Стокгольм.
* * *
Андре стал мишенью для критики и насмешек. Одни газеты называли его шарлатаном, другие охотником за рекламой.
Аэронавт мужественно переносит все обвинения. Он десятки раз пересматривает экспедиционное снаряжение, проверяет управление аэростатом, изучает метеорологические условия Арктики по материалам Нансена, вернувшегося к тому времени из своей легендарной экспедиции на «Фраме».
«Мы не имеем права на неудачу, — снова и снова повторяет воздухоплаватель с почти фанатической настойчивостью. — Любой ценой, но экспедиция должна состояться».
Шар Андре («Орел»), выполненный по его чертежам, был для того времени высоким достижением инженерной мысли. Верхняя половина оболочки была трехслойной, нижняя — двухслойной. И снаружи и изнутри оболочку пропитали лаком. Вес шара, правда, достиг, таким образом, полутора тонн, но Андре пошел на это, рассчитывая, что шар будет полностью непроницаем.
Хитроумная система «автоматического балласта» делала ненужным ни выпускание газа, ни выбрасывание мешков с песком. «Автоматика» состояла из трех тяжелых кокосовых канатов — гайдропов, более тысячи футов длиной каждый. Навощенные канаты должны были легко скользить по льду. Высота полета регулировалась их выборкой. Эти же самые канаты вместе с парусами позволяли в какой-то мере менять направление полета.
Более трехсот пеньковых шнуров образовали сетку, удерживающую баллон. Внизу они сплетались в дюжину канатов, которые были пропущены сквозь несущее кольцо, сделанное из американского вяза, и прикреплены к гондоле. Сама гондола, сплетенная из прутьев, состояла из верхней огороженной платформы двух метров в диаметре и каюты под нею, где имелся матрац и спальный мешок из оленьих шкур. Каюту можно было превратить в фотолабораторию, так как Андре собирался проявлять пленки в пути. Вдоль стен каюты и платформы были сделаны небольшие отделения для всякого оборудования, пищи, одежды, приборов, посуды и т. д. Оружие и боеприпасы помещались в полу. Экспедиция взяла продовольствие на шесть месяцев. В рацион были включены специальные лимонные лепешки от цинги и пять фунтов смеси шоколада с пеммиканом.
Путешественники захватили с собой в плетеных корзинах тридцать шесть голубей, тренированных в условиях Арктики. Предполагалось, что голуби смогут доставить почту на Шпицберген с любого участка пути. Андре изобрел специально для экспедиции разборные сани и складную лодку.
На случай вынужденной посадки, если бы экспедиции пришлось возвращаться пешком по дрейфующим льдам, в ряде пунктов были организованы продуктовые базы: на острове Датском, на Семи островах и на Земле Франца Иосифа.
Казалось, все было предусмотрено. Андре доверился чужому авторитету лишь в одном вопросе: гайдропы, по предложению инженеров, были присоединены к шару на винтовой резьбе, на тот случай, если бы концы канатов застряли во льду и их потребовалось бы срочно отсоединить. Это устройство и сыграло потом роковую роль.
Обнаружился и другой недостаток: при пробном наполнении шар давал утечку газа. Андре пытался приостановить утечку, залив швы лаком, но это не дало эффекта. Друг и предполагаемый спутник Андре доктор Экхолм советовал отложить полет и переделать шар.
«У меня не хватает храбрости снова отложить полет», — ответил Андре. Тогда Экхолм отказался участвовать в экспедиции. Второй спутник, Нильс Стриндберг, решил остаться верным Андре «до конца». Двадцатичетырехлетний Стриндберг был преподавателем университета. Страстный фотограф, он изобрел для полета специальную рефлексную камеру. (Его снимки, пролежавшие тридцать три года под снегом и найденные экспедицией «Вратвога», были проявлены специалистами и увидели свет во многих газетах и журналах мира, рассказав людям о подвиге трех аэронавтов.) Третьим взяли инженера Френкеля. В свои двадцать семь лет он уже неплохо знал Арктику, был хорошим гимнастом и альпинистом, считал воздухоплавание «редким наслаждением», хотя уже дважды попадал в катастрофу.
...Утром 11 июля 1897 года бухточка, у которой расположилась экспедиция, подернулась легкой рябью под порывами юго-юго-западного ветра. На берегу все готово. Андре тщательно анализирует ветер по высотам. Ему что-то не нравится. Но Френкель говорит: «Надо лететь». «Я считаю, что мы должны попробовать», — твердо произносит и Стриндберг. Андре дает команду к старту. Все трое в гондоле. Последний удар ножа по привязным канатам, и «Орел» плавно поднимается в воздух под восторженные крики провожающих.
Вдруг все видят, как шар ныряет вниз, гондола касается воды. Но огромный мяч взлетает снова. На берегу замечают оторвавшиеся гайдропы. Без них шар неуправляем. Это непоправимое несчастье — подвели винты, которые отсоединились, когда канаты растягивали перед стартом по земле. Однако Андре не приостанавливает полета, и вскоре шар исчезает в облаках на северо-востоке.
Вынужденная посадка посреди огромного холодного океана.
* * *
О дальнейшем ходе событий мир узнал из дневников, найденных на месте гибели аэронавтов. (Андре и перед самой смертью не изменила его обычная выдержка. Все записи он вел с исключительной обстоятельностью. Почувствовав приближение смерти, он завернул дневник в солому, затем крепко-накрепко обернул клеенкой и спрятал его у себя на груди под защитной тканью.)
Потеряв гайдропы, шар превратился в свободный аэростат, почти всецело предоставленный воле ветра. Экипаж принимает все меры, чтобы из оставшихся в гондоле обрезков сделать канат, который хоть в какой-то мере мог бы заменить гайдропы.
Беспримерный полет над дрейфующими льдами продолжается почти трое суток. Вначале шар несет на северо-восток, потом на восток и. наконец, прямо на запад. С новым гайдропом он не подчиняется управлению, но аэронавты не прекращают полета в надежде на южные ветры, которые направят их на север, к цели.
Шар несется над бескрайными просторами Ледовитого океана — никаких признаков земли! Всюду лед, испещренный черными разводьями открытой воды. Люди в гондоле занимаются наблюдениями, собирают данные о температуре, ветре, погоде и отправляют их с голубиной почтой.
(Из писем, отправленных Андре с голубями, по адресу дошло только одно.)
На второй день, 12 июля, аэростат попадает в сильное обледенение. Отяжелевший от наросшего льда, он так низко летит над океаном, что гондола дважды ударяется о торосы. Чтобы спасти положение, аэронавты сбрасывают часть снаряжения, но аэростат не поднимается, и гондола все чаще и чаще цепляется за лед.
К вечеру ветер стихает, и шар останавливается: парит на месте, касаясь гондолой поверхности льда.
У Андре оставался еще балласт, но путешественники принимают решение переждать ночь на месте, а утром, когда солнечные лучи нагреют шар и тем самым увеличат его подъемную силу лететь дальше.
В эту светлую и тихую ночь (вернее, в ночные часы полярного дня) Андре записывает в дневнике:
«Так изумительно здесь парить над Ледовитым океаном! Скоро ли у нас будут последователи? Сочтут ли нас сумасшедшими или же последуют нашему примеру? Я не стану отрицать, что нами всеми тремя владеет горделивое чувство. Мы считаем, что спокойно можем принять смерть, сделав то, что мы сделали! Честолюбие ли это?»
Обреченность, которая чувствуется в этих строках, заглушается более важной мыслью, волнующей аэронавта: имеет ли будущее тот способ, который предложил Андре для завоевания Арктики. Исследователь, погибший в годы, когда авиация еще только зарождалась, конечно, не мог предугадать, какую власть над пространством получит человечество через два-три десятка лет. Но чутье его не обмануло. Только крылатые машины позволили людям по-настоящему покорить ледяную пустыню.
Утром 13 июля, когда солнце нагрело шар, «Орел» вновь взмыл вверх, направляясь на северо-восток. Полет поднимает настроение экипажа. На радостях готовится «пышный» обед.
В полдень определяются координаты. К вечеру путешественники попадают в туман. Опять сильное обледенение, почти катастрофическое. Шар резко снижается, гондола волочится по льду, ударяясь о торосы. Выбрасывается еще часть груза, в том числе двести килограммов продовольствия. Шар взмывает вверх, но скоро опять опускается к океану. Никаких признаков земли!
Наступает 14 июля. Аэростат медленно, ударяясь каждую минуту о торосистый лед, ползет на северо-восток. Люди совершенно измучены, и, самое страшное, они понимают, что смелая попытка достигнуть Северного полюса обречена на неудачу. Андре принимает решение остановить шар. В 7 часов 22 минуты аэронавты благополучно высаживаются на лед.
День за днем, метр за метром через ледяную пустыню.
* * *
Всю следующую неделю воздухоплаватели, расположившись лагерем на месте посадки, разбирали снаряжение, готовили сани и лодку, пытались определить направление дрейфа льда. Им предстояло принять важное решение: в каком направлении двигаться? Самым надежным был путь на юг и чуть-чуть на запад, к Северо-Восточной Земле Шпицбергенского архипелага и Семи островам. Вместо этого, однако, по причине, которая, вероятно, никогда не станет известной, они направились на восток — к бесплодной, почти не изученной Земле Франца Иосифа. Возможно, поскольку ветер унес их немного восточнее, чем это ожидалось, Андре предполагал, что лед также будет относить их на восток.
Изнуряющий поход с тяжело груженными нартами требовал невероятного физического и нравственного напряжения. На двенадцатые сутки Андре убеждается, что льды в этом направлении непреодолимы. Дрейф несет их обратно. Измученные, но не падающие духом путешественники поворачивают и держат путь к базе на Семи островах. Более полутора месяцев продолжается поход. Бесчисленные полыньи, гряды торосов и разводья преграждают путь. Иногда целыми сутками приходится брести по снежной каше. В Арктике лето — и на льдинах стоят огромные озера воды. Кое-где прорвавшись сквозь лед, она с шумом стекает в океан, образуя бешено крутящиеся воронки. Льды совсем не безжизненны, как казалось аэронавтам с высоты. Хорошая охота постоянно пополняет запасы путешественников свежим мясом. Правда, белые медведи — хищные и коварные звери, они неоднократно нападают на лагерь и заставляют путников быть настороже.
Приближалась полярная ночь. Напрасно Андре всматривался в мглистый горизонт — никаких признаков земли: один бесконечный холодный лед. Уже два месяца в пути. Силы путешественников подорваны и измотаны. Все больны. Андре принимает решение запастись мясом, пока не наступила долгая ночь, и зазимовать на дрейфующей льдине. Это смелое, но правильное решение. Выбрав льдину покрепче, путешественники строят жилище — снежную хижину. 16 сентября на горизонте показывается земля. Это остров Белый. Льдина дрейфует прямо на него. Андре знает, что остров совершенно пустынен, и путники не бросают своей кочующей «земли». Однако 1 октября льдину ломает. Трещина проходит прямо под хижиной — лишь чудом все остаются невредимы, большую часть снаряжения удается выловить из воды, и, наконец, мокрые, уставшие путешественники оказываются на острове.
* * *
Почему они погибли на этой земле? К сожалению, дневник Андре был отчасти попорчен, и последние его записи прочесть не удалось.
Путешественники имели вполне достаточный запас продовольствия, одежды и других припасов, чтобы переждать полярную ночь. После того, что они вынесли, после одиннадцати недель ходьбы по дрейфующим льдам ожидавшую их зимовку вряд ли можно назвать непосильным испытанием.
Но уже в первую неделю своего пребывания на острове все трое очень ослабли. Настолько, что часто у них не хватало сил приготовить себе еду. А между тем у них был отличный примус, не испортившийся даже за тридцать три года бездействия.
Первым ушел из жизни Нильс Стриндберг, о его смерти рассказано в дневнике Андре. Вскоре после того, как они все трое вытащили сани и лодку на берег острова, у Стриндберга начался, как сочли его товарищи, сердечный приступ.
Андре и Френкель прожили еще две недели. Раскиданное повсюду снаряжение ясно показывает, что оба полярника были слишком слабы для работы. Не в характере Андре было оставлять ценные инструменты и амуницию прямо в лодке, где они были найдены командой «Братвога». В лагере было много камней. Сложить из них хотя бы стенку от ветра для здоровых людей было бы делом несложным.
Кнут Френкель умер в спальном мешке. Соломон Август Андре найден прислонившимся к скале, как бы подпирающим ее.
Так трагически закончилась первая попытка достигнуть Северного полюса воздушным путем. Экспедиция одиночек, экспедиция, организованная учеными на свой страх и риск, без какой-либо поддержки со стороны правительства, экспедиция, которую торопила жадная на сенсации буржуазная пресса, естественно, стала для исследователей долгим путешествием в никуда. Но полет Андре и его спутников положил начало воздушному освоению Арктики.
Валентин Аккуратов, заслуженный штурман СССР
Журнал «Вокруг света» / Январь 1964
Оценили 13 человек
21 кармы