Цикл #11_Антиутопий (читать полностью)
Мирослав и охотники ушли. Шваб, старший Шайзегрубер и Шварценшварц в мгновение ока стали невидимками, мурашки включили режим маскировки.
Ещё какое-то время было слышно их шаги, а потом тишина.
Старый Шпенглер уныло посмотрел на Хельгу, хозяйку сгоревшей корчмы, потом на молодого Цигенбогена. Те вдвоём тёрлись возле Ахмада, всё время что-то выспрашивая его о великом Союзе. Русский воин с радостью рассказывал всякие небылицы.
Шпенглер прислушивался, ему тоже это было интересно. Но переживания за Олафа затмевали весь интерес.
Ахмад периодически поддерживал связь с Мирославом.
Шпенглер прислушивался, доклад капитана как всегда был краток.
Нет, старик не готов был ждать. Он маялся, изнывал из-за того, что снова всё вокруг было безудержно. Шпенглер почувствовал, что должен идти. Когда Ахмад в очередной раз отвлёкся, Шпенглер просто пошёл прочь, к метро. Его не заметили. А если и заметят потом, то уже не найдут.
Птаха, охранявшая лагерь, следившая за периметром, на старика внимания не обратила. Она его заметила, конечно, но ничего не сделала.
Спуск на станцию был неподалёку. Старый охотник сотни раз проходил тут во время охоты, он очень хорошо знал город, его улочки и переулки. Шпенглер прошёл коротким путём, и уже через несколько минут спускался в метро.
Он достал фонарь. В метро темно, электричество давным-давно отключилось.
Старый Шпенглер полагался на свою охотничью интуицию. Ему казалось, что он должен идти именно туда, в тёмные коридоры. Он внимательно отслеживал путь птах, он запомнил, какой дорогой летела та птаха, что спускалась через этот выход в метро.
Он с трудом пробрался через завал мусора и камней. Это явно насыпали подземельцы, чтобы замаскировать вход в свои подземелья.
Но старик нашёл вход — дыру и ступени, заваленные мусором.
Далее был долгий переход сквозь абсолютно тёмный длинный и широкий коридор. Кое-где коридор был полузасыпан из-за обвалов. Местами обвалился потолок, кое-где провалился пол и стены — время не щадит бетон. Во многих местах коридор был залит водой, превратившейся в болото.
Крысы с любопытством смотрели на Шпенглера, даже не пытаясь убежать от человека. Провожали его суетливыми глазками, крутили носами и хвостами, но агрессии не проявляли.
Они были большими, как кошки, и если бы захотели, стаей смогли бы завалить взрослого мужика.
Но Шпенглер их не интересовал. Крысы жрут мясо, но они плохие охотники, они скорее падальщики.
Тем более, что тут они не хозяева, тут рядом в подземельях живут люди, и эти крысы людей знают. Они питаются не людьми, а тем, что люди хранят или выбрасывают.
Шпенглер не боялся крыс, потому что знал золотое правило любого охотника: нельзя показывать страх, животные сами боятся, и чем сильнее твой страх и их страх, тем скорее они нападут.
А кто самое опасное существо на земле? Человек. Он не должен ни бояться, ни пугать. Человек — хозяин. Хозяин не должен бояться. А если страх возникает, то его надо крепко держать, чтоб не страх, а внимание руководило действиями.
Шпенглер шёл по коридорам и залам, выхватывая фонарём из тьмы тайны подземелий.
Нет, он уже ничего не боялся. Даже раньше, когда он не знал о подземельцах, он не очень-то верил всем этим легендам о городских чудесах и ужасах. А теперь и вовсе страх был лишь за Олафа, за Адольфа, за свою деревню, за свою внучку… За себя он не боялся. Уже не боялся.
Шум. Шаги вдалеке.
Шпенглер выключил фонарь. Остановился. Прислушался.
За углом перекрёстка метрах в тридцати маячил фонарь. Шёл человек. Один.
Шпенглер тихо пошёл вперёд. Нащупал нишу в стене возле обвала, спрятался.
Человек остановился на перекрёстке и стал шарить фонарём в три стороны, решая, куда двинуться.
Шпенглеру удалось разглядеть, что это был мужчина. В белом халате.
Похоже, это подземелец. Возможно даже именно тот врач, что пытал Олафа. Лицо его определить было сложно, так как оно оставалось вне луча фонаря. Но всё-таки это был врач.
Простая логика. Старый Шпенглер рассуждал так: врачи вместе с птахой вели мальчишку наверх, потом птаха отключилась, Олаф смог сбежать, и врачи стали искать его…
Почему он один?
Шпенглер решил проследить за этим врачом. Наверняка тот ищет мальчика. Старик даже вспомнил, как зовут того подземельца: Макс. Странную дурацкую фамилию вспомнить не смог.
«Интересно немцы пляшут!» — вспомнил он шутку Мирослава.
Шпенглер в тусклых отблесках фонаря врача мог разглядеть коридор. Этого рассеянного света вполне хватало, чтоб не споткнуться и различить дорогу.
Шпенглер шёл за Максом недолго, вскоре подземелец остановился.
Это был большой зал, заваленный мусором от погибшей цивилизации. Фонарь врача высвечивал странные полуразрушенные витрины каких-то старинных магазинчиков и харчевен. Они были давно разграблены мародёрами, осталась лишь мебель, поломанный декор…
— Олаф! — тихо позвал врач.
Шпенглер окончательно убедился, что это именно тот самый врач Макс, которого он видел по связи с птахой. Непонятно было, где коллега этого врача — женщина.
Ясно было одно: мальчик убежал от этих врачей, сейчас он прячется где-то в этих коридорах. А сами врачи его ищут либо потому что он их билет наверх к русским, либо потому, что он нужен их подземному фюреру. В любом случае они соперники Шпенглера.
Если где-то рядом ещё кто-то кроме врачей ищет мальчишку, это может быть опасно. Подземельцы вообще опасны, это Шпенглер понял. Потому был максимально осторожен и внимателен.
Этот врач вообще мог пойти не в ту сторону, куда убежал мальчик.
Следов или хотя бы запаха Олафа на перекрёстке и тут в зале не было. Это однозначно. Значит следует вернуться туда, откуда шёл этот Макс. Уже там надо найти следы мальчика и идти по ним. Только охотник как Шпенглер, с таким стажем, сможет найти беглеца.
Но Шпенглер решил, что ещё немного понаблюдает за подземельцем.
— Олаф, я тебе помогу! Не бойся, я вывезу тебя наверх, я знаю дорогу! Олаф, где ты? — Макс говорил почти шёпотом, но эхо разносило его шёпот по залу.
«М-да! Так ты даже себя не найдёшь! — думал Шпенглер. — Чего ты вообще решил искать мальчика? Так хочешь выслужиться? Перед своими или нашими. Или по-настоящему беспокоишься за него? Иначе ты бы один не пошёл! Вы ведь наверняка поссорились со своей коллегой. Но вопрос: кто из вас на нашей стороне, а кто против?..»
Макс молча прислушивался к тишине. Конечно же, никаких звуков слышно не было, кроме подземного гула.
Шпенглер следил за этим врачом и никак не мог решиться подойти. Он думал подождать совсем немного, но Макс прислушивался к звукам подземелья очень долго. Старый Шпенглер устал ждать. Он уже подумал, что вообще напрасно пошёл за этим подземельем.
«Ладно! Подожду, пока он уйдёт! — сказал себе Шпенглер, но понял, что слышал Макс. — Старею! Ты услышал их раньше меня!»
С той стороны, откуда они пришли послышался шум. Много людей. Голоса, шаги, бряцание оружия.
Врач Макс забеспокоился. Он стал озираться, наверное, стал искать, где спрятаться.
Шпенглер сидел в удобной нише, между старым торговым ларьком, обвалившейся стеной и кучей какого-то мусора. Фонарь Макса не мог его достать, зато сам старый охотник мог легко наблюдать за происходящим в большом зале.
Макс приглушил фонарь и пошёл прятаться прямо к Шпенглеру. Тоже оценил нишу, как подходящую.
«Ты меня обнаружишь!» — мысленно сказал Шпенглер.
Макс, прикрывая фонарь рукой, пробрался в нишу между кучами хлама и мусора.
— Тихо, Макс! Не вздумай кричать! — прошептал старик, когда врач приблизился.
У кого оружие, тот и диктует правила. Шпенглер не сводил с врача ствол своего ружья.
Макс испугался, чуть не выронил фонарь. Он так опешил, что не мог сказать ни слова.
— Я тебя видел через глаза птахи, — сказал Шпенглер. — Ты не бойся! Я знаю, что ты врач и фашист!
—Кто ты? — хрипло спросил Макс.
— Я охотник Шпенглер, прадед Олафа. Ты ведь его ищешь? Сбежал от вас, так? Садись тут, выключи уже свой фонарь! Тихо!
— Да, я не фашист! Я просто врач! Я хотел мальчика к вам… — Макс выключил фонарь, сжался. — Но ты ведь не русский! Почему ты тут? А, ну, да! За мальчиком пришёл!...
— Раз ты прячешься от своих, значит, ты нормальный. Всё! Молчи! Они близко!
Это были солдаты подземелья. Искали они Олафа, Макса или пришли с какой-то иной миссией?..
Судя по тому, что двигались солдаты по коридорам шумно, светили множеством своих фонарей, это мало было похоже на поисковую миссию.
Шпенглер дёрнул Макса, чтобы тот перестал дрожать.
— Успокойся! — прошипел он тому на ухо.
Солдаты прошли мимо. Вскоре их шаги затихли вдалеке.
— Теперь можешь говорить! — сказал Шпенглер, опуская ружьё. — Кто эти воины были?
— Патруль, — ответил Макс.— Они регулярно совершают обходы.
— Ясно! Для чего ты ищешь мальчика?
— Я хочу наверх! — в голосе врача слышалось отчаяние. — Я устал жить под землёй... с фашистами! Русские не враги, я читал несколько запрещённых старых книг, я понял, что это мы — враги человечества, а Гитлер — это убийца и маньяк, он марионетка глобальных олигархов, а вся эта история о юдеях из-за которых всё плохо — лишь операция прикрытия. Главные юдеи-олигархи своих соплеменников используют как мясо, как марионеток, как застрельщиков и обыгрывают какое-то юдеиотское древнее пророчество…
— Я всё равно ничего не понимаю, о чём ты говоришь! Что за юдеи, что за Гитлер! Мне наплевать на эти ваши старые истории! Ваша Европа давным-давно исчезла! Это на моих глазах произошло! Я помню, как это начиналось! Я видел, как это закончилось! И, знаешь, я очень рад, что времена расцвета вашей Европы никогда не вернутся! Короче… Тебе мальчик нужен как пропуск наверх? Ты понимаешь, что это риск?
— Да, понимаю! Потому моя коллега не решилась на это! Не удивлюсь, если она настучит на меня в гестапо! Я так устал от этого!..
— Ладно! Хватит ныть! — Шпенглеру уже надоели его причитфания. — Давай к делу! Ты пошёл не в ту сторону, потерял след мальчика!
— Да, я это понял!
— Надо вернуться немного назад, — Шпенглер встал, прислушался и осмотрелся. — Идём к тому месту, откуда ты пришёл, где-то там будет след мальчика.
Врач и старик определились, куда идти.
Шпенглер решил, что полностью доверять этому подземельцу не стоит, потому ружьё всегда держал наизготовку.
Они пришли к очередной развилке. Именно тут старик и обнаружил следы Олафа. Среди множества следов, оставленных ногами взрослых людей, крыс, кошек, собак, он сумел найти следы ребёнка. Отпечатки обуви Шпенглер узнал сразу, так как подобные отпечатки были у всех охотников. Отец Олафа делал обувь для всей деревни и подошву брал на старинном заброшенном складе.
Следов Олафа достаточно чётко отпечатались на пыльном полу. Шпенглер даже удивился, что Макс даже не догадался идти по следам. Старик решил не унижать врача, а просто спросил:
— Видишь следы?
— Да, много следов, — ответил Макс.
— А следы ребёнка?
Макс не смог определить ничего.
Да, глаза охотника всегда лучше настроены на слежку, а внимательность охотника это залог выживания общины.
— Ладно! — махнул рукой старик. — Идём! Но держись от меня подальше и иди как можно тише.
Макс шёл позади на дистанции метров пять от Шпенглера.
Старик обратил внимание, что параллельно следам мальчика были свежие следы взрослого. Кто-то следил за ним или просто прошёл по тому же маршруту.
Пройдя пару длинных тоннелей, несколько залов и комнат, они пришли в какой-то длинный технический зал, освещённый тусклыми лампочками. Тут было много механизмов, вдалеке работала какая-то машина, она шумела достаточно громко.
Шпенглер сделал Максу знак: тихо, будь осторожнее. Тот кивнул.
Они двигались, стараясь держаться в тени.
Вдалеке раздался какой-то шум, возня и возгласы. Детские и женские.
Звуки пробивались сквозь шум мощного мотора.
Шпенглер понял, что цель достигнута, но придётся сражаться…
НЕРАЗБУДДИЗМ
Оценили 4 человека
9 кармы