Карлос Маригелла: Бразилия станет новым Вьетнамом (интервью)

#ИстМат#КарлусМаригелла  

ноябрь 1969 г.

«Бразилия будет новым Вьетнамом», — заявил нашему специальному посланнику Конраду Детрезу бразильский революционный лидер Карлос Маригелла в интервью, которое он дал перед смертью.

ФРОНТ – Ежемесячный журнал международной политической информации.

№3 — Франция, ноябрь 1969 г.

В конце сентября в одном месте в большом бразильском городе наш спецпредставитель встретился с Карлосом Маригеллой, лидером нового революционного авангарда в Бразилии. В нем записано первое интервью, данное европейской газете. И оно будет последним. Сегодня, как пишут в газетах, Карлос Маригелла погиб, убит бразильской полицией. Интервью, которое мы публикуем, поэтому еще более важно. И мы намеренно сохраняем его таким, каким оно было изначально написано, несмотря на трагическую судьбу, из-за которой часть первоначальной информации утеряна. Мы писали, что Маригелла «недосягаем». Это было правдой, и всё же он попал в плен — вероятно, потому, что пытки расслабили некоторых его товарищей. Противник условно был сильнейшим. И это важная информация, не более того.

Че Гевара умирает убитым 8 октября 1967 года. Не прошло и десяти дней, как в Гаване Карлос Маригелла пишет короткую работу на пятнадцати страницах, в которой он определяет основные принципы, которые, по его мнению, обусловливают подготовку, развитие и успех партизанской войны в Бразилии. Он посвящает её «героическому партизану», чей «пример останется и принесёт плоды во всей Латинской Америке». Стартовый удар был нанесён; лидер, только что порвавший с ЦК Коммунистической партии Бразилии, предпочёл продолжить борьбу, начатую бывшей правой рукой Фиделя Кастро в самом сердце континента. Он заменит вас, но не будет подражать вам; необходимо вывести из тупика тех, кого привела в такое положение знаменитая «теория очага», систематизированная Режи Дебрэ, которая немного, везде, претворяется в жизнь. Продвижение «Фокизма» будет осуществляться не в помещении или в офисах, а на улицах и на открытом воздухе.

Карлос Маригелла имеет в виду несколько чётких понятий: городской партизан, сельский партизан, мобильность, передвижная война. В конце 1967 года он тайно проник в Бразилию, чтобы основать под именем «Ação Libertadora Nacional» группу, желающую развязать вместе с ним вооруженную борьбу. С сентября по октябрь 1968 г. в Рио, Сан-Паулу и Белу-Оризонти участились нападения на банки, казармы и учреждения, в которых размещалась агентура американского империализма. Началась городская партизанская война. Произошли зрелищные перевороты: убийство капитана Чандлера, агента ЦРУ, захват радиостанций и распространение революционных сообщений, освобождение группы боевиков из центральной тюрьмы в Рио, похищение средь бела дня в центре города посла США. «И последуют ещё более важные действия», — сказал мне сам Маригелла. Я нашёл его в пригороде одного из крупных городов страны. Я ждал месяц, пока мне дадут интервью. Впервые с момента приезда в Бразилию он соглашается ответить на вопросы журналиста. Но эта встреча может состояться только при наличии достаточных условий безопасности; примерно в конце сентября. Его ищет вся полиция в сотрудничестве с агентами ЦРУ и ФБР, прибывшими на следующий день после похищения посла. Найти его будет непросто. Гевару пришлось загнать в опасный угол боливарианской земли. Однажды Маригелла оказывается в Рио, два дня спустя – в Сан-Паулу, на пятый день – в Порту-Алегри, на следующей неделе – в Белу-Оризонти, затем – в Бразилиа или Ресифи, городах с населением более миллиона человек. Представьте себе человека, который в понедельник был в Лондоне, в среду – в Париже, в пятницу – в Мадриде, на следующей неделе – в Берлине, а через несколько дней – в Белграде или Афинах, так как это размеры Бразилии. Кроме того, она бесконечно менее организована, чем Европа; человек, который, кроме того, находится в стране уже несколько месяцев; городской партизан хорошо подготовлен; теперь надо подготовить сельского партизана. Так и Маригелла, недосягаемый, вездесущий, сильный и бойкий мулат из Баии. Ему 57 лет, тридцать из них он в коммунистической партии и около десяти – в тюрьме.

Пока несут кофе, я достаю из кармана список вопросов, некоторые из которых навеяны только что закончившимся очень напряжённым сентябрем.

Конрад Детрез: Что нового привносит ваша организация в бразильское революционное движение?

Карлос Маригелла: Действие! Для нас всё исходит из действия: авангард, лидеры… мы формируем группы вооружённых боевиков. Они авангард. Руководство оставляет за собой самых проницательных (следовательно, самых политических) и самых смелых. Организация приходит позже. Большинство других групп, даже созданных выходцами из КП, хотят, прежде всего, основать партию — новую КП, с демократическим централизмом и всё такое — и в оппозиции к КПБ. В их программу входит вооружённая борьба, т. е. революция, но они намереваются осуществить ее позже.

Конрад Детрез: Разве политическое руководство и военное руководство не одно и то же?

Карлос Маригелла: Абсолютно нет.

Конрад Детрез: А что между тем и другим?

Карлос Маригелла: Ничего. Промежуточных шагов нет. Низовые группы, пока они находятся в рамках нашей стратегии, могут выдвигать любые инициативы, которые они хотят, до тех пор, пока дело не дойдёт до действий. Практика ведёт к марксизму, иначе она не принесёт никакой пользы.

Конрад Детрез: Может быть несколько военно-политических направлений, поскольку “Национально-освободительное действие”, которым вы руководите, не единственное, которое защищает эти тезисы. Как же тогда обстоит дело с проблемой одной команды?

Карлос Маригелла: Во-первых, наша стратегия — стратегия революционной войны для Бразилии (он настаивает на этих последних словах) — не является чем-то закрытым, что должно быть выработано раз и навсегда. Наши ориентиры чётко определены: городской партизан, сельский партизан, мобильность, маневренная война, военно-рабоче-крестьянские союзы, тактическая и дополняющая роль борьбы в городе, связанная с борьбой в деревне, которая является стратегической основой революции. Вдобавок ко всему этому, организации, которые сегодня борются с оружием в руках, находятся в согласии, причем далеко не все они видят развитие борьбы совершенно одинаково. Но они сражаются; на практике становится всё яснее, что будет формироваться возрастающая стратегическая единица, а затем и единое командование. Несомненно то, что за столом до этого никогда не дойдет. Единая команда, рождённая в результате простых дискуссий, была бы искусственной и вскоре разложилась бы.

Конрад Детрез: В этой стратегии вы различаете три фазы: подготовка партизанской войны, её развязывание и трансформация партизанской войны в полноценную войну. На какой из них мы сейчас в Бразилии?

Карлос Маригелла: Мы вступили во вторую фазу. Первая заключалась в том, чтобы сформировать группы вооружённых бойцов, превратить перманентный политический кризис в военную ситуацию, заставить правительственных генералов признать, что революционная война действительно началась. Набирает обороты городская партизанская война; сельская партизанская война будет развязана в этом году. Объявляем о рассеянии противника, организующего антипартизанские маневры в различных районах страны. Эти области, и только эти области, он хорошо знает. Мы не пойдём туда.

Конрад Детрез: Зачем начинать с партизанской войны в городах?

Карлос Маригелла: В ситуации диктатуры, которую переживает страна, работа пропаганды и распространения априори возможна только в городах. Массовые движения, особенно организованные студентами, интеллигенцией и некоторыми группами профсоюзного актива, создали в главных городах страны политический климат, благоприятный для начала более жёсткой борьбы (вооруженных действий). Недемократические меры правительства (закрытие съезда, подавление выборов, аннулирование парламентских мандатов более 100 депутатов и сенаторов, цензура радио- и телепрессы) и бесчисленные акты репрессий против студентов, многих профессоров и журналистов, создали атмосферу бунта. Поддержка населения была достигнута революционерами. Подпольная пресса прогрессирует. Пиратские трансляции принимаются благосклонно. Таким образом, город удовлетворяет объективным и субъективным условиям, необходимым для успешного развёртывания партизанского движения. В сельской местности ситуация явно менее благоприятная. Поэтому сельский партизан должен быть позади городского партизана, чья роль в высшей степени тактическая. С другой стороны, бойцы, которые будут сражаться в полевых условиях, будут проверены раньше, во время городского боя. Самые смелые из них будут отправлены в поля.

Конрад Детрез: Как вы планируете продолжать городскую партизанскую войну?

Карлос Маригелла: Мы можем делать многое: похищать, взрывать, расстреливать начальников полиции, особенно тех, кто пытает или убивает наших товарищей; затем продолжать экспроприировать оружие и деньги. Мы хотим, чтобы вооружённые силы обзавелись самым современным и эффективным оружием, мы его у них украдём. Я уже могу вас заверить, что мы похитим и других важных личностей и в более широких целях, чем освобождение 15 политзаключенных, как это было в случае с похищением американского посла.

Конрад Детрез: Кто будет сельскими партизанами?

Карлос Маригелла: Группы, в которые войдут мужчины, родившиеся в сельской местности и уехавшие работать в город. Их там политизировали и обучали; теперь они возвращаются домой. Позитивным фактором в этом отношении является отток населения из сельских районов, который имеет большое значение в Латинской Америке. На самом деле вовлечение крестьян в революцию необходимо, если мы хотим глубоко преобразовать бразильское общество. Борьба, которая просто противопоставляет буржуазию городскому пролетариату, может закончиться примирением, городской пролетариат не в первый раз позволяет интегрироваться в эту систему.

Конрад Детрез: Вы маоист?

Карлос Маригелла: Я бразилец. Я тот, кем меня сделала революционная практика, проведённая в бразильском контексте. Мы шли своим путём, и если мы пришли к взглядам Мао, Хо Ши Мина, Фиделя Кастро, Гевары и т. д., то не по своей воле.

Конрад Детрез: У вас, естественно, есть какие-то особые симпатии?

Карлос Маригелла: Я был в Китае между 1953 и 1954 годами. Меня туда отправила партия. В то время я начал оспаривать её линию и был самым сильным кандидатом на внутренних выборах в штате Сан-Паулу. Поэтому партия оттолкнула меня на время. В Китае я много изучал революцию. Но если мы собираемся говорить о вдохновении, то наше вдохновение исходит прежде всего от Кубы и Вьетнама. Кубинский опыт для меня был решающим, особенно в отношении организации начальной группы комбатантов.

Конрад Детрез: Ваша идеология?

Карлос Маригелла: Марксист-ленинец. Но не «правоверный», как говорится. Мы не следуем и никогда не будем следовать, даже после прихода к власти, какой-либо ортодоксальности. Правоверность – это церковное дело.

Конрад Детрез: Вы надеетесь осуществить самостоятельно всё революционное предприятие?

Карлос Маригелла: Дело не в этом. Я знаю только одно: революционный марш запущен, никто не сможет его остановить. Революция — это дело не меньшинства, а народа и его авангарда. Я принадлежу к этому делу, потому что вместе с другими товарищами дал ему старт. Но, конечно, борьба будет долгой, и придёт день, когда меня должны будут заменить люди моложе меня. На самом деле, большинство боевиков, которые следуют нашему руководству, как минимум на двадцать пять лет моложе нас. Когда придёт время, один из них возьмёт мой флаг, или мою винтовку, если хотите.

Конрад Детрез: Исключает ли городская партизанская война массовые движения, такие как забастовки или студенческие демонстрации?

Карлос Маригелла: Ни в коем случае. Но в нынешней ситуации тотальной диктатуры, абсолютного фашизма, демонстрация, захват фабрики без поддержки вооружённых групп были бы самоубийством. Во время последних демонстраций в Рио и Сан-Паулу было убито несколько студентов. Полиция их расстреляла. Чтобы защитить себя, у них не было ничего, кроме нескольких палок, или вообще ничего. В следующий раз всё будет иначе; если рабочие соберутся занять их фабрики, то будут вооружены заранее. По сути, именно так я вижу соединение городского партизанского движения и массового движения. С другой стороны, рабочие вполне могут саботировать машины, тайно изготавливать оружие, уничтожать материалы. Для женатых мужчин, отцов семейств, это единственная возможная сегодня форма партизанской войны.

Конрад Детрез: А как насчёт массовой работы, то есть осведомленности, политизации, организации?

Карлос Маригелла: Это необходимо, но не исключительно до вооруженной борьбы, как это считают традиционные левые. В условиях революционной войны массовая работа и вооружённая борьба одновременны и взаимозависимы; одно действует на другое и наоборот.

Конрад Детрез: В одном из ваших документов можно прочитать: «Вооружённый союз пролетариата, крестьян и городской мелкой буржуазии — ключ к победе». Теперь, согласно местному журналу, из 150 арестованных или опознанных революционеров 38 % — студенты, 20 % — военные или бывшие военные, 17 % — либеральные профессионалы, 16 % — государственные служащие, торговцы и рабочие. Является ли приведённая выше экспозиция репрезентативной? Если да, то как перевесить равновесие в пользу пролетариата?

Карлос Маригелла: Эти цифры относятся только к городским партизанам и особенно к наиболее преданным группам боевиков. Ни те, кто выполняет массовую работу, ни те, кто составляют сети материально-технического обеспечения, почти не были затронуты. Остаётся верным, что больше всего нас поддерживают в городе средний класс, а в деревне – крестьяне. Среди арестованных или опознанных не было крестьян просто потому, что сельская партизанская война еще не началась. А тайные базы, которые мы готовим в сельской местности, всеми игнорируются. Необходимо признать, что рабочий класс ещё мало участвует в борьбе, это связано с историческими обстоятельствами Бразилии. У нас профсоюзное движение, начавшееся примерно в 1930 году, возглавлялось президентом Варгасом, главой государства, и, следовательно, было патерналистским. Не было рабочих завоеваний, не было и борьбы. Со стороны Варгаса была либеральность. Профсоюзы всегда зависели от Министерства труда; следовательно, не имели автономности. Кроме того, профсоюзного единства никогда не было, правительство тщательно раздробило движение, основа которого, кстати, слепо следовала направлению, которое, в свою очередь, слепо следовало правительству. Наконец, если рабочие были очень агрессивны на своих фабриках, на смену им всегда прибывали тысячи эмигрантов из сельской местности. Все это не помешало развитию очень жёстких забастовок, подобных той, что была в Осаско, в пригороде Сан-Паулу. Во всяком случае, по мере развития борьбы пролетариат однажды окажется на перекрёстке путей и ему придется выбирать. Он выберет борьбу, потому что буржуазия… (текст обрывается)

Конрад Детрез: Будут ли сельские партизаны возникать одновременно в разных частях Бразилии?

Карлос Маригелла: Ага. Мы нападём на крупных бразильских и американских землевладельцев. Мы похитим или убьём тех, кто эксплуатирует и преследует крестьян. Мы возьмем скот и продовольствие из крупных хозяйств и отдадим крестьянам. Мы дезорганизуем сельское хозяйство и не будем защищать ни один район, ни одну территорию, ничего из этого. Защищаться — значит потерпеть поражение. Необходимо, чтобы всегда и везде, как городскому партизану, инициатива была у нас. Наступление — это победа. Ещё один важный момент – мобильность. Необходимо избежать осады и репрессий; поэтому сохраняйте инициативу. Наверняка вы заметили, что мы часто объявляем, какими будут наши следующие действия. Это специально, это является частью нашей стратегии. Это вынуждает противника рассредоточить свои войска и изменить свои планы нападения или обороны, следовательно, потерять инициативу боя. Он знает, что мы будем делать, но он не знает ни где, ни когда, ни как мы это будем делать. Так что у нас всегда есть преимущество; это одна из самых адских сторон революционной войны. Еще один важный принцип — хитрость, а люди хитры.

Конрад Детрез: Вы против идей Режи Дебрэ?

Карлос Маригелла: Некоторые идеи были мне полезны; что касается теории «повстанческого очага», я не согласен.

Конрад Детрез: Будут ли бразильские крестьяне присоединяться к борьбе легче, чем боливийцы, которые являются индейцами и по историческим причинам не доверяют белым и метисам? Другими словами, будет ли бразильский крестьянин более проницательным?

Карлос Маригелла: В Бразилии этот вопрос с проницательностью — ложная проблема. Настоящая проблема — это партизанская инфраструктура. Есть несколько районов Бразилии, где чёрные, белые, крестьяне-мулаты, метисы индейцев и чёрных или индейцев и белых участвовали при поддержке студентов или интеллектуалов в политических движениях, которые иногда были очень воинственными, таких как Крестьянские лиги Франсиско Хулиао. Именно с этими людьми необходимо подготовить ту инфраструктуру, о которой я говорю; именно они должны обеспечить перевозку людей и продовольствия; именно они будут служить проводниками. Могу даже сказать прямо сейчас, что информационные сектора будут формировать сами крестьяне. Можно также начать с движений, их требований, которые также будут поддерживаться вооружёнными формированиями. А потом…(текст обрывается)

Конрад Детрез: А кангасо? Могли ли сельские партизаны не выродиться в честный бандитизм, как это произошло с кангасейро?

Карлос Маригелла: Если это интегрировано в глобальную стратегию и проводится в рамках классовой борьбы, это невозможно.

Конрад Детрез: Расширение Бразилии на континенте благоприятствует или мешает вашей стратегии?

Карлос Маригелла: Благоприятствует. В Бразилии колонизация происходила вдоль побережья. Именно там были размещены силы подавления буржуазной власти (войска, оружие, суды, тюрьмы…). От центра к западу они очень слабые; в этом районе стратегическое окружение с берега практически невозможно; прибрежную полосу (шириной около 500 км) от центра отделяют большие естественные преграды: реки, горы, заросли. А затем, с этой стороны, Бразилия противостоит странам, где уже развёрнута партизанская война. Континентальные размеры Бразилии не благоприятствуют применению теории «Фокизма», но благоприятствуют нашей стратегии революционной войны.

Конрад Детрез: Заметили ли вы в течение этого года положительную эволюцию в отношении населения к городским партизанам?

Карлос Маригелла: Некоторые действия, такие, как чтение манифестов по радио, похищение американского посла, потому что они просвещают людей о политическом значении нашей борьбы, вызвали сильное проявление сочувствия. То же самое относится и к снятию денег с банков; бедные прекрасно знают, что мы берём деньги богатых и что они будут использованы для борьбы с теми, кто их угнетает.

Конрад Детрез: Является ли стратегия для Бразилии частью континентальной революционной стратегии?

Карлос Маригелла: Естественно, потому что на глобальный план американского империализма необходимо ответить глобальным латиноамериканским планом. Мы связаны с OLAS (Латиноамериканской организацией солидарности), как и многие другие революционные организации на континенте, и в особенности те, которые в соседних странах борются за ту же цель, что и мы. Короче говоря, долг Кубы — освободить её от империалистической осады или облегчить её давление, сражаясь повсюду. Кубинская революция — это авангард латиноамериканской революции; этот авангард должен выжить.

Конрад Детрез: Вы получаете оружие или деньги с Кубы?

Карлос Маригелла: Нет. У Бразилии гораздо больше оружия и денег, чем у Фиделя Кастро. Императивом нашей стратегии является отнятие у врага оружия и денег, это ослабляет его и создает атмосферу революционной войны.

Конрад Детрез: Зачем обвинять американский империализм, а не немецкий и японский?

Карлос Маригелла: Потому что в основном американцы поддерживают диктатуру и буржуазию. Мы не умираем от любви к двум другим, но мы должны сломить американский империализм. Затем последует гибель других.

Конрад Детрез: Некоторые левые обвиняют возглавляемую вами ALN в антиолигархической и национально-освободительной борьбе, а не в борьбе за социалистическую революцию.

Карлос Маригелла: Прежде чем строить социализм, необходимо ликвидировать бюрократический и военный аппарат реакции и очистить страну от североамериканских захватчиков. При этом мы следуем, кроме того, общей декларации OLAS. Что же касается Кубы, то, следуя этой ориентации, необходимо прийти к социализму.

Конрад Детрез: Верите ли вы, что военная диктатура и буржуазия обратятся с призывом к американскому военному вмешательству, если расширение партизан будет серьезно угрожать им?

Карлос Маригелла: Я верю, что американские войска вмешаются. Экономическая оккупация теперь также станет военной оккупацией, поэтому это очевидно для всех; тогда Бразилия станет новым Вьетнамом, но в несколько десятков раз больше.

Конрад Детрез: Возможно ли появление в Бразилии националистического или «насеристского» течения в вооружённых силах, способного захватить власть и проводить политику, аналогичную политике перуанских генералов? Если да, то не нужно ли вам пересмотреть свою стратегию?

Карлос Маригелла: Есть националистическое течение, но оно не имеет шансов навязать себя. На самом деле, быть просто антиимпериалистом на том этапе, в котором дела дошли до Бразилии, было бы чистейшей демагогией. Наша стадия развития выше, чем в Перу; экономические отношения между США и Бразилией проходят через более сложные механизмы. Во всяком случае, даже если бы так называемое «насеристское» течение одержало верх, это ничуть не изменило бы нашей стратегии, так как «насеристская» власть остаётся буржуазной; структуры общества были бы одинаковыми. Скажу больше, сегодняшняя Бразилия — это не Перу накануне прихода к власти хунты; здесь есть ситуация революционной войны, которой там не было. Эта ситуация ведёт к объединению вооруженных сил, а не к соперничеству между их различными тенденциями. У солдат-патриотов в Бразилии есть только один выбор: (текст обрывается)

Конрад Детрез: Я читал в бразильской газете, что «Правда» объявила похищение посла Берка Элбрика «деянием небольшой группы неизвестных». Что вы думаете?

Карлос Маригелла: Та «Правда» дезинформирована, хотя у неё есть средства узнать правду.

Конрад Детрез: Мирное сосуществование?

Карлос Маригелла: Это проблема Советов. Для нас, народов третьего мира, это невыполнимо.

Конрад Детрез: Восстановление смертной казни что-то меняет?

Карлос Маригелла: Диктатура лишь легализовала ситуацию де-факто. До этого она уже убивала наших товарищей. Это смертная казнь, мы её тоже будем применять.

Конрад Детрез: По вашему мнению, появление ряда автономных революционных групп является положительным моментом. Если да, то как решать проблемы стратегической координации и единства?

Карлос Маригелла: Оно положительно, потому что ослабляет удары репрессий; небольшие группы падают, но костяк революционного движения остаётся целым. “Национально-освободительное действие” практически не пострадало; оно присутствует по всей Бразилии, от устья Амазонки до границы с Уругваем. Что же касается единства и координации борьбы, то это функция тождества идеологических и стратегических концепций; это применение одной и той же стратегии, которая объединяет их в единое обширное движение. Направление этого движения проявится и утвердится в ходе боя. Группа мужчин и женщин, которые могут прийти из разных организаций, обязательно выделится и докажет, что способна довести революционное предприятие до конца. Кроме того, позиция ALN заключается в том, чтобы помогать, поддерживать, снабжать оружием и обучать боевиков этих автономных групп.

Конрад Детрез: Может ли ось Рио — Сан-Паулу сыграть исключительную роль, которую ось Москва – Ленинград сыграла в Октябрьской революции?

Карлос Маригелла: Треугольник Рио — Сан-Паулу — Белу-Оризонти составляет отныне опорную базу империализма, буржуазии и крупных сословий. Здесь сосредоточена вся мощь государства (экономика, финансы, вооружённые и полицейские силы, органы пропаганды, культура и т. д.). До недавнего времени считалось, что наиболее благоприятным районом для развязывания революции является северо-восток, и забывалось, что сектор Рио — Сан-Паулу — Белу-Оризонти может собрать достаточно средств, чтобы подавить любую революционную попытку на северо-востоке. Таким образом, мы решили перенести центр тяжести революционной работы на юг страны. Опыт показывает, что мы справились. Нам удалось поколебать эту базу поддержки; мы заставляем силы репрессий не выходить из треугольника, где у них и так много дел, и мешаем им, в то же время, пойти и подавить революционные силы, действующие на северо-востоке и в других местах. Удары, которые мы нанесли реакционным силам треугольника Рио — Сан-Паулу — Белу-Оризонти, являются решающими; сюда должны быть доставлены самые жестокие. Сравнение оси Рио — Сан-Паулу с Москвой — Ленинградом не столь правомерно, поскольку в 1917 г. роль этих городов не включалась, как у нас, в стратегию революционной войны. Есть, однако, точки соприкосновения, возможно, на фоне реакции.

В конце интервью пара простых людей приносят нам бутерброды, молоко, кофе и фрукты.

«Они католики», — сказал мне Маригелла — «мы хорошо понимаем друг друга, потому что они знают, что я за свободу вероисповедания. И за полное отделение церкви от государства. На самом деле генералов больше всего раздражает то, что они не могут настроить церковь против революционеров. И в нашей борьбе участвуют не только католические группы; есть спиритуалисты, протестанты и все эти люди, которые посещают африканские культовые центры».

Я спрашиваю его, почему он ждал конференции OLAS в 1967 году, чтобы порвать с руководством PCB.

«Это потому, что в этот раз я вёл важную внутреннюю борьбу, особенно в Сан-Паулу, откуда прибыли первые и лучшие боевики ALN. Теперь партия очень ослаблена; Луис Карлос Престес стар и является пленником группы бюрократов, полностью развращённых буржуазной идеологией».

Он также рассказал мне о скандале, который он устроил в Рио в 1964 году, через несколько дней после государственного переворота. Он договорился о встрече с товарищем в кинотеатре. На выходе его поджидали агенты политической полиции. Как только он заметил, то попытался убежать. Агенты открыли огонь, он получил три пули в середину живота. Окровавленный, посреди выходящих из комнаты людей, он начал кричать:«Эти пули, которые вы видите, отныне будут мстить диктатуре».

«Я ждал этого. После двух месяцев в тюрьме меня выпустили из тюрьмы, так как полиция не могла меня обвинить ни в чем другом. С тех пор я всё глубже вникаю в обещание этой фразы».

Что касается его происхождения, это закрытая тема.

«Я родился в городе Сальвадор, штат Баия: мой отец был иммигрантом из Италии; моя мать черная. Я внук рабов».

После еды мы пошли в сад, из которого было несколько выходов. Он крепко обнял меня и ушел в сопровождении двух охранников.

08.06.2022

https://sovetsoyuz.su/karlos-m...