А-а-а-пчхи! БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ !

Китайцы говорят, что чихание — это очень оздоравливающий элемент нашего дыхания. Он прекрасно очищает лёгкие. И советуют периодически «прочохиваться» до двадцати раз к ряду, искусственно вызывая чихание, например, щекоча пёрышком в носу.

Когда-то в детстве, гуляя стайками по улицам, мы развлекались тем, что одновременно большой группой громко чихали. Для этого мы заранее разбивались на подгруппы. По сигналу одни громко произносили абракадабру АЩИКИ, другие — ЯЩИКИ, третьи — ХРЯЩИКИ, четвёртые — СПИЧКИ. В результате получался оглушительный ЧОХ, пугающий прохожих. Все смеялись: и мы, и прохожие, после кратковременного испуга, конечно. Так что, чихание может оздоравливать нас еще и смехом.

В связи с этим в моей памяти встаёт картинка времён моей работы конструктором на одном серьёзном предприятии, заводе тяжёлого машиностроения.

Представьте конструкторское бюро человек двадцать. Каждый конструктор отгорожен кульманом от своих коллег. Отдельное купе. Свой мир. Кульмана стоят в два ряда. Моё рабочее место расположено как раз посередине, так, что хорошо виден второй ряд и оба его угла. В одном углу работал ведущий конструктор Василий Иванович Елизаветский. Он обожал свою профессию и погружался в неё без остатка. В общем — его здесь не было. Он был там … в идеях, линиях, видах, разрезах, сечениях… А в другом углу работала Марина, молодой специалист, энергичная, весёлая девочка — и чертить ей было скучно. Она была активистка-комсомолка-красавица, на месте её часто не было. Она светила всем, а не только нам в нашем бюро.

И была у Марины одна особенность. При её красивой внешности, она очень громко чихала, прямо, как моя 80-летняя бабка. В своё оправдание, она застенчиво объясняла, что ей в детстве мама сказала: чихать тихо вредно, можно порвать лёгкие, и она этого очень боялась. Поэтому чох Марины напоминал извержение вулкана и рычание зверя одновременно, только это было коротко и внезапно, как взрыв гранаты… с притопом в конце.

Я была оттренирована своей бабкой, и меня такой чох только веселил. Те конструктора, которые не слишком глубоко погружались в свои проекты, они пугались, а потом улыбались: всё-таки не граната, а только чох. Их здоровый организм понимал, что это не опасно, и расслаблялся.

Другое дело Елизаветский. Повторяю, он погружался в свои идеи с головой, как йог в медитацию. И его организм не мог дать адекватную реакцию. Поэтому во время внезапного и страшного по звучанию маринкиного чоха Елизаветский подпрыгивал… И потом шёл жаловаться к начальству, считая, что она это делает нарочно… как бы, хулиганит.

Я же со своего места могла видеть оба угла сразу. И не было веселее момента в тот день, когда Маринка взрывала пространство тихой обители нашего конструкторского бюро своим пролетарским чохом. Потом она ушла работать мастером в цех. Работа там была как раз по её живому командирскому характеру, а громогласный чох её не был слышен на фоне работающих станков.

Так что, эта история имеет счастливый конец. Елизаветский не умер от досрочного инфаркта. Маринка нашла свое место в жизни. В общем, все были в итоге счастливы.

А я, когда мне срочно нужно поднять тонус, вспоминаю этот незатейливый, но милый сердцу эпизод своей жизни.