Язык твой — враг мой

А вы знаете, почему дончане и луганчане так сильно отпирались от украинского языка, что даже объявили войну Киеву и сумели создать свои республики, только бы не иметь ничего общего с этим театром абсурда и пропагандой телячьей мовы? Почему, не зная его историю и создателей, мы всё равно предпочли защищать своё право говорить на том языке, на котором мы говорим?

Хотелось бы поставить точку в причинах этих событий и объяснить, возможно, даже самим затейникам или простым обывателям, были они правы или нет.

Здесь дело даже не в Майдане, вернее — не только в нём, а в том, что он нам сулил. А сулил он нам НАТО, что равносильно войне с Россией, превращение индустрии в аграрию и, конечно же, насильственную любовь к государству. Любовь, которая убивает.

Во главе этих инструментов воспитания любви маньяка стоял украинский язык, который пусть и не был нам полностью чужд, но некоторое отторжение всё же вызывал.

Началом «Великой украинизации» были события 2004-го года, когда прозападный Ющенко, руки которого нічого не крали, всерьёз взялся за наше «антиватное» воспитание. И язык, на котором нас обещали обмотать колючей проволокой, стал нам противен и вызывал тревогу и опасение.

Прошло одно десятилетие, и многое в стране изменилось. На протяжении этих 10 лет нам вдалбливали в голову любовь к нэньке, нелюбовь к России, преклонение перед Европой и опостылевший голодомор как некое средство геноцида против мифических укров. Всё это обильно вдалбливалось на мове, от которой у нас порой начиналась мигрень, ведь пропаганда, которую нам старательно вкладывали в мозг, противоречила нашей истинной природе здравомыслия.

Наше отторжение украинских фетишей — не просто привычка выражать свои мысли на знакомом языке, это нечто куда более сакральное, чем можно подумать. Это интуитивно диктуется «ватным» подсознанием.

Даже слабо образованный грузчик из продуктового магазина интуитивно отторгает украинство не потому, что он что-то знает, а потому, что это чужая ему культура. Сейчас я всё по порядку поясню. Собственно, Верховная Рада мне предоставила даже повод.

Если раньше говорили, что дискриминация русского языка — сказки, и никто великий и могучий запрещать не собирался, то сейчас это уже сказкой не назовёшь. Донбасс видел эту планомерную систему и точно знал, что дальше будет только хуже. Уже сегодня Верховная Рада подготовила законопроект об использовании в стране исключительно украинского языка. Предлагается сделать мову обязательной для всех СМИ, органов госвласти, школ и высших заведений. А если законопроект не вступит в силу в ближайшее время, то будьте уверены, что это так или иначе произойдёт.

Однако, обо всём по порядку.

Парадокс украинского языка (о нём ниже) приводит в действие парадокс сознания. Отсюда берёт своё начало сам украинский кризис. Ведь дело даже не в том, какая доля украинцев — носители украинского языка, тут дело в другом. Украинская история, литература и даже искусство — это негатив в негативе.

Слезливые или хныкающие произведения украинской литературы убеждали нас в ущербности всего украинского. Негативом было пронизано всё, от школьных стихов «Якби ви знали, паничі, де люде плачуть живучи», до параграфа в истории об украинском геноциде. Всё написанное нашими украинизаторами истерически заявляло о крепостной или советской неволе. К слову, я не помню ни одного позитивно настроенного произведения из школьной программы. Сплошные сопли о бедах и неволе, которые возникали исключительно по вине советских и помещичьих москалей.

Разве подобный негатив мог способствовать построению крепких отношений двух субкультур? Чистая любовь и любовь из жалости — это два совершенно разных фундамента будущих отношений, и какие из них обречены на провал, думаю, гадать не потребуется.

После историй и песен о неразделённой крепостной любви мовнюки поняли, что Донбасс априори не способен любить их истерики, и с новой силой начали внедрять в наше сознание любовь к хнытике, но уже насильно. Но, как говорится, насильно мил не будешь, и отказаться от тотальной украинизации патриоты не могут. Если народ не украинизировать насильно, то ущербный украинский неминуемо исчезнет, и его буквально выдавит прогрессивный русский.

Украинский язык — не наш язык, это язык каких-то чуждых нам по духу Шевченко, Бандеры и Грушевского. Наш родной язык — язык Пушкина, Толстого и Достоевского. Русский — это идеально сложенный и взвешенный язык, язык точности, юмора и поэзии одновременно.

Безусловно, украинский язык действительно спивучий, и благодаря большому количеству открытых слогов на нём легче написать песню, но это никак не язык высокой поэзии или науки. Русский язык богаче украинского как минимум в пять раз. Если в украинском языке взять все слова и любые производные из них, то получится приблизительно 300 тыс. слов украинских, против полутора миллиона русских. Неплохая разница, да?

Лично я не могу отказаться от такого богатства. Ведь если применять украинский на бытовом уровне, то мне придётся урезать свой словарный запас не на один порядок. А своё хранилище знаний я наполняю дольше, чем вообще существует незалежна Украина. Пользуясь украинским, я не только перечеркну часть своего словарного запаса, но также значительно урежу потенциал моих будущих накоплений. Более того, приняв украинство, я поставлю крест на образовании собственных потомков. Ведь с научной терминологией в Украине вообще провал. Свидомые «филологи» специально уродовали научные слова так, чтобы они и близко не имели ничего общего с русским. Кстати, живут эти украинодумные граждане преимущественно в Австралии, Канаде или США и любят свою нэньку именно оттуда.

Украинская мова складывалась наспех и неестественным образом, оттого она так бедна на термины, а сам процесс составления слов проводился по методу «абы как, лишь бы не русское». К примеру, «пылесос» на мову можно перевести как «порохотяг». Примечательно, что вопреки здравому смыслу и логике «пылесосить» на мове будет не «порохотяжити», а «пилососити». Кстати, «сосать» на украинском будет «смоктати». Не совсем ясна логика мовнодумцев.

Также не совсем понятно, чем думали укрофилологи, когда покойника назвали «небіжчиком» (вероятно, от сочетания «не бегает»), а потом придумали небiжа (племянника)? Кстати, слово «предки» переводится как «пращури», а краса будет «щур». Наверное, вопреки Дарвину, древние укры произошли не от обезьяны, как москали, а от крысы.

Если перевести на украинский слова-синонимы, к примеру, «другие, иные, прочие, различные», то получится «інші, інші, інші, інші». Думаю, это всё, что нужно знать про «богатый» язык великого Шевченко.

Украинский, несмотря на свой худой словарь, просто не может быть кратким в использовании. К примеру, как перевести на мову такие слова, как «бегущий, смотрящий, говорящий»? Ответ выйдет довольно многословный и многосимвольный: «той, що біжить», «той, хто дивиться» и «той, хто розмовляє». Словообразование с таким окончанием и оборотом, как в ёмком и лаконичном слове «бегущий», в украинском напрочь отсутствует.

В украинском также присутствует откровенный дефицит определений. В русском языке, к примеру, сыр и творог имеют свои различия, а на украинском и то, и другое называется «сир». Подобных парадоксальных проблем в украинском языке имеется в избытке.

Поистине феноменальный и противоречивый язык великих укров. Вот чем нужно думать, чтобы перхоть назвать лупой? Наверное, задницей думали украинские «филологи», когда под увеличительной линзой разглядывали этот «феномен» дерматологии. Мой воспалённый мозг так и рисует у меня в голове диалог двух украинизаторов, совершивших это нарекание:

– Мыкола, як нам назвать росыйску перхоть? — вопрошает немного уставший лаборант, разглядывая предмет переименования через стеклянную призму.

– Да мне всё равно, хоть линзой, хоть лупой назови, нам ещё метеоявления переименовать нужно. Пиши «лупа» значит.

На том и сошлись.

Я уж и не знаю, совпадение ли, но если из украинского алфавита убрать все русские буквы и остаток украинских символов выстроить в один ряд по списку, то получится «ҐЄІЇ».

Также украинский язык не только спивучий, но и официально смешной на европейском уровне. Прав был Сеня, когда говорил, что украинский станет официальным для ЕС, ведь недавно Комитет изучения проблем европейской лингвистики уже признал украинский язык смешным и подчеркнул: когда человек слышит предложение «Дуже смачні харчi», он имеет полное право смеяться вслух.

Мова заведомо проигрывает русскому. К примеру, человек, который поедет в Украину, не будет учить украинский, он выберет более распространенный русский. Украинский даже по сложности ничем не уступает русскому, несмотря на свою словарную малочисленность, но благодаря своей слабой логичности в «родственных» словах он даже сложнее в изучении, нежели русский.

Литература и кино — всё напрочь русифицировано. А если на мову и переведут какой-нибудь раскрученный фильм, то он станет более убогим благодаря украинскому варианту озвучки. К примеру, дубляж киноленты о Гарри Поттере вызвал у Дж. Роулинг, автора этого произведения, сильнейшие возмущение. «Это возмутительно! В какой фарс превратили украинцы мои серьёзные произведения!» — заявила Роулинг. И правда, я даже специально посмотрел отрывок с украинским дубляжом и расхохотался не только с кумедных украинских слов «Твій батько був пихатим гадом», но и с писклявого голоса повзрослевшего Поттера.

Ещё одним апофеозом для меня стал отрывок из плаксивой саги о вампирах «Сумерки», где влюблённый вампир требовал у возлюбленной девушки обозначить его сущность, назвав вампиром. Однако, несмотря на наличие слова «кровопивця», она назвала его «кровосіся». Опладисменты и занавес.

Вероятно, переводчики специально уродуют фильмы, высмеивая то ли создателей картины, то ли самих себя. В любом случае, с такими методами мова всегда будет в проигрыше.

Украинский язык и его носители заведомо проиграют. Ведь язык — это совокупность диалектов нескольких племён, народов, семей и так далее, которая стихийно создаётся, пока существует народ-носитель. Язык хранит в себе исходный код наших праотцов, направляет нас и делает именно теми, кто мы есть.

Модель нашего мышления обусловлена именно языком. Мы на нём думаем, на нём нам снятся сны, и на нём мы ведём обмен информацией от человека к человеку.

Человек говорящий и думающий на английском, к примеру, не станет от этого англичанином, но это объединит его с английским менталитетом. Ведь наше мировоззрение во многом зависит от нашего языка.

Любой язык — это отражение народа, который его создал. Чем сложнее язык, тем сложнее ум его носителя. Это своего рода операционная система нашего мозга. Проводимые нашим мозгом операции имеют предельные границы, обусловленные сложностью оперируемого языка, а украинский язык не так многозадачен, как русский.

Я отнюдь не страдаю сейчас украинофобией, я просто констатирую факты. Изучив вопрос, я лишний раз уверился в правильности многих своих решений. С украинским мне точно не по пути, и точка.

Понимаете, почему «потомкам ариев» так сильно нужно заставить страну говорить на мове? Говорящий на украинском перестаёт быть опасным для запада. Если народ не украинизировать насильно, то ущербный украинский исчезнет, и его буквально выдавит прогрессивный русский. А пропадёт язык, пропадут и его носители вместе с государством.

Украинских носителей украинского лишь с натяжкой можно назвать таковыми. На Украине присутствуют различные диалекты. К примеру, украинский на Галичине кардинально отличается от украинского в Запорожье, и в результате это почти два разных языка.

Я всегда свободно владел литературным украинским, и однажды, ещё ребёнком приехав к своим родственникам на запад, я начал разговаривать на чистом украинском, к большому удивлению местных гуцулов. Получается, что рядовой сепаратист с Донбасса — гораздо более правильный носитель мовы, чем те, кто за нее сражается.

А нынче село ворвалось в Киев. Теперь столица — это не культурный город, а «файне місто», куда понаехали горные рагули, чтобы диктовать свои сельские заморочки.

За каждым углом стоит вонь от испражнений, а в очереди к кассе магазина сплошь слышатся чуждые интеллигенции «гей, гой, а-а-а, оце так, шо, ну давай ехай». Суржик неминуемо поломает интеллект украинцев, ведь то, что предлагают самые ярые патриоты, — не язык вовсе, а сельский диалект.

В украинском языке даже мата как такового нет, но носители украинского почему-то применяют крепкое русское словцо, т.к. кроме «хай тобі грець» и пресловутой «ґаньби» обозначить свой негатив не могут.

С таким языком Украина заведомо проигрывает не только на поле брани, но и идеологически. Слово — это оружие. Со слов начинались не только войны, но и вообще начиналось сотворение мира. «В начале было слово». И если с силой этих двух языков мы определились, то понять, какой из них проиграет, особого труда не составит, и в очередной раз докажет, что мы всё правильно сделали и продолжаем делать. Украина обречена с самого момента её создания. Мертворождённый язык — язык некрофилов.

Простая формула бытия: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Слово есть сила, и у кого сильнее слово, тот и победит.

Алексей Гумилёв,

Центральное информационное агентство Новороссии

Novorus.info

http://novorus.info/news/analy...