ОСТРОВ НЕВЕЗЕНИЯ

                                                                                     

                                                                                          Вроде не бездельники
                                                                                          И могли бы жить
                                                                                          Им бы понедельники
                                                                                          Взять и отменить

Станет ли хоть один здравомыслящий соглашаться с утверждением, что эпоха приватизаторов 90-х ушла в прошлое. Что с уходом А.Б. Чубайса наше сознание навсегда очистилось от сопутствующих всевозможным сомнительным проектам чувств. Едва ли. Скорее будет согласен с тем, что коллективный Чубайс жив и если сегодня не заглядывает в карманы пенсионерам, то уж государственный карман он точно не оставит без своего внимания и живого участия. При этом сомнительность или вероятность продвигаемых проектов никогда не будет соответствовать тем средствам, которые на них выделяет государство. И в силу мнимой «безальтернативности» этих проектов, и в силу близости к власти, и в силу их обязательной вовлечённости в мировой глобальный проект, который сегодня естественно никуда не делся, а пытается как-то мимикрировать, в том числе в логике «зелёной» повестки.

Этимология коллективного Чубайса восходит к периоду создания институтов развития, к которым сам Анатолий Борисович не мог не приложить руку и уже в силу этого они заслуживают самого пристального общественного внимания. Это РВК (2006), «Роснано» (2007), «Сколково» (2010), «Агентство стратегических инициатив» (АСИ, 2011) и другие. Чуть позже к ним присоединилась «Национальная технологическая инициатива» (НТИ, 2014). Созданные институты развития (одни больше, другие меньше) не могли не оказывать влияния на власть, участвуя в формировании экономической политики государства. Поэтому интересно оценить, как этот процесс отразился на лексике первого лица государства.

Анализ важнейших выступлений президента за последние 10 лет по этой теме (срок более чем достаточный для такой динамичной области как экономика) показал абсолютное снижение частоты употребления термина «инновации». С другой стороны, произошло некоторое изменение его смыслового содержания.

Перед вами график, на котором отражена частота употребления слов с ядром «инновац» и ядром «технол» за период с 2012 по 2021 годы.

Из графика видно, что об инновациях предметно и относительно полновесно руководителем государства говорилось лишь однажды - 24 октября 2012 года на первом и как оказалось последнем заседании «Совета по модернизации экономики и инновационному развитию» («инновац» - 17, «технол» - 18). Вот несколько характерных высказываний президента:

1. «Мы видим, что скорость инновационной активности в мире постоянно возрастает»

2. «… продолжим совершенствование институтов, создание комплексной среды для модернизации, инновационной деятельности и коммерциализации инноваций»

3. «Эта система* нацелена на создание инновационного лифта»

                                                             * имеются в виду уже созданные к тому                                                                    времени институты развития - РВК,                                                                        Роснано, Сколково и др.

4. «Вполне обоснованно звучит вопрос, почему рост бюджетных расходов на науку пока не даёт нужной отдачи в виде патентов, новых технологий и инноваций»

Очевидно, что на упомянутом Совете «инновации» упоминались довольно часто, вполне самостоятельно и весомо. Но сразу после Совета произошёл какой-то фатальный перелом, и проблема инноваций практически сошла на нет, как будто иссякла сама инновационная активность. Такое ощущение, что первые шаги «Совета по модернизации экономики и инновационному развитию» кому-то очень сильно не понравились и «сусанины» инициировали поворот этого процесса (инновационного развития) в иное, более приемлемое для них русло.

Вот пример высказывания, предполагающий уже зависимое положение инноваций по отношению к технологиям:

5. «При этом предлагаемые инновационные технологии практически готовы к широкому внедрению» (19.01.2016, Совещание по вопросам Фонда перспективных исследований)

Относительно недавние высказывания президента, показывающие, на что делается ставка в борьбе за конкурентоспособность:

6. «Вновь повторю: именно от уровня научного и технологического развития зависит, безусловно, конкурентоспособность национальной экономики и отечественных компаний» (08.02.2021, заседание Совета по науке и образованию)

7. «Сегодня перед нами стоят задачи сопоставимого масштаба. Их определили новый технологический уклад и цифровая революция, появление онлайн-реальности и искусственного интеллекта, а ещё быстрота изменений в окружающем нас мире, новые скорости освоения знаний, которые прямо определяют успех и конкурентоспособность и каждого человека, и страны в целом» (22.05.2021, заседание Высшего Евразийского экономического совета)

Как видим теперь, по мнению президента, конкурентоспособность национальной экономики и отечественных компаний от уровня инновационного развития как бы уже и не зависит. Это может быть связано с несколькими обстоятельствами. Первое - недостаточно глубокое проникновение в тему инноватики теми, кто наделён возможностью давать президенту советы. Второе – поклонение модному тренду тотальной цифровизации. Третье - погоня за технологическим суверенитетом, в возможность которого, кстати, они сами не очень верят. Наконец, это вполне может быть и когнитивная диверсия, наличие которых в целом эксперты-форсайтеры признают. Что касается первого обстоятельства, то, с одной стороны, в профессиональных качествах экспертов подобного уровня сомневаться не принято. Но, в то же время, в высказываниях есть места вызывающие вопросы. Например:

8. «Будем совершенствовать механизмы практического внедрения научных разработок на основе технологических платформ, продолжим развитие инновационного предпринимательства в вузах, программы кооперации учебных заведений и промышленных предприятий» (11.02.2014, вручение президентских премий молодым учёным)

Не ясно, зачем нужно не собственно технологическое, а именно инновационное предпринимательство в вузах. Погружение в технологии – да, это практика, деятельность, приближенная к предметным знаниям. Но инновации шире. И вряд ли имеется в виду их освоение в рамках каких-то маркетинговых или метрологических специальностей, тех, которые предполагают изучение стандартов и управление ими. Ещё одно подобное высказывание:

9. «Напомню, что еще в 2013 году ректором МГУ была выдвинута амбициозная идея об организации в университете территории инновационного развития, научно-технологической долины с повышенной инвестиционной привлекательностью и глобально конкурентными условиями для научных исследований и разработок» (24.12.2020, заседание попечительского совета МГУ)

Инвестиции конечно важная статья инновационного процесса, но, как оказывается, есть вещи и поважнее. И это не кадры и даже не управленцы.

На днях (09.06.2022) спецпредставитель президента России по вопросам цифрового и технологического развития, генеральный директор АНО «Платформа НТИ» Д.Н. Песков озвучил для России сценарий островизации. По его мнению, в рамках этого сценария в ближайшие 10-15 лет каждая страна будет стремиться к своему технологическому суверенитету. Но технологически суверенные страны существуют и без всякой островизации и им она даром не нужна. Для таких стран более важным представляется сырьевой суверенитет и соответствующая ресурсная островизация.

На геополитическом языке островизация это перемирие, а на военном – перегруппировка. Перегруппировка всегда происходит к выгоде одной из сторон, и в данном случае, с точки зрения мечтаний России о технологическом суверенитете, не трудно догадаться какой. Именно поэтому догоняющая технологическая перегруппировка для России бессмысленна, если ей не сопутствует перегруппировка инновационная. Островизация для России имеет смысл исключительно как возможность подготовиться и попытаться включится в конкуренцию суверенитетов, что возможно только участвуя в мировом разделении труда на равных. Это означает, что она не должна ограничиваться статусом сырьевой или технологической сверхдержавы, а должна попытаться выступить полноценным инновационным игроком. Для этого необходимо действовать шире, с опорой на смысловые конфигураторы, роль которых, по законам инновационного жанра, могут и должны взять на себя современные предприниматели, способные навести порядок в существующей, далеко не совершенной инновационной инфраструктуре.

В предлагаемой же технологической (а не инновационной) парадигме, в рамках которой и возможен предлагаемый Д.Н. Песковым сценарий «достижения» технологического суверенитета, интересы простого человека, а значит и страны в целом, коль скоро мы говорим о социальном государстве, защитить будет труднее всего. Как бы ни получилось так, что к 2035 году общество в очередной раз будет поставлено перед фактом невозможности решения задачи, в данном случае достижения суверенитета с помощью инновационных технологий, даже при условии, что Россия наберёт необходимую для этого компетенцию. И ещё неизвестно что хуже – моральное поражение или те финансовые гири, которые она в связи с этим добровольно на себя нацепит.

Технологическая сверхдержава, за которую так ратуют форсайтеры - это симулякр, превращённая форма, которая не преодолевает качество зависимости инновационной системы (экзогенности). Понятно, что формирование суверенной инновационной системы дело отдалённого будущего, однако России её никто и никогда не подарит и поэтому начинать надо, если уж не начали тогда, в 2012 году, с созданием «Совета по модернизации экономики и инновационному развитию».