Кровавое воскресенье

Картина: Владимиров И.А. "Разгром манифестации 9 января 1905 года"

Александр Русин, г.Новосибирск, 17 сентября 2017 года

В начале января 1905 года власти пребывали в состоянии приятного самоуспокоения, что все находится под их контролем. Департамент полиции поставил во главе рабочего движения своего человека - священника Гапона - и чиновники решили, что дело с концом, можно расслабиться и плевать в потолок:

"С начала январской забастовки власти следили за развитием событий спокойно. Тот факт, что забастовкой руководило легальное рабочее общество во главе со священником, казался надёжной гарантией того, что она не выльется в массовые беспорядки. Не последнюю роль в развитии событий сыграли личные отношения Гапона с градоначальником И. А. Фуллоном. Рассказывают, что когда в Петербурге началась забастовка, Фуллон вызвал к себе Гапона и имел с ним разговор. Священник заверил генерала, что пока он находится во главе рабочих, он сумеет удержать рабочих от противоправительственных действий."

Однако расслабон был недолгим...

"Спокойное отношение властей к забастовке продолжалось до 7 января, когда Гапон распространил среди рабочих петицию политического содержания и начал агитировать за прямое обращение к царю."

"7 января правительству стало известно о содержании гапоновской петиции. Политические требования петиции произвели на чиновников шокирующее впечатление. Для всех было полной неожиданностью, что движение приняло такой оборот."

Сюрпрайз!

Вообще, подобные сюрпризы - обычное дело, когда за дело берутся российские чиновники. Особенно когда они перепоручают дело каким-то подрядчикам и после этого успокаиваются, будучи уверены, что уж подрядчики их точно не подведут. Тем более, когда в роли подрядчиков выступают разного рода кумовья и дружбаны (в данном случае Гапон был дружбаном Фуллона, питерского градоначальника, по-нашему мэра).

Потом спохватываются, а уже поздно...

"Вечером 8 января у министра внутренних дел состоялось совещание, на котором обсуждалось сложившееся положение. Министр юстиции Муравьёв предложил арестовать Гапона и тем обезглавить возникшее движение; его поддержал министр финансов Коковцов."

Не думаю, что это решило бы все проблемы, но даже этого не было сделано.

"Градоначальник Фуллон высказался против ареста Гапона, но заявил, что допускать рабочих на площадь нельзя, так как это может повлечь непредсказуемые последствия; при этом он напомнил Ходынскую катастрофу (массовая давка на Ходынском поле, в которой погибли более тысячи человек)."

Почему-то я не удивлен, что против ареста Гапона высказался именно его дружбан Фуллон. Жаль только, что он не сказал собравшимся, что Гапон его дружбан.

"По итогам заседания было решено: расставить на окраинах заставы из воинских подразделений и не допускать рабочих в центр города, а в случае неповиновения действовать силой. По свидетельству участников совещания, ни у кого из них не возникло беспокойства, что дело дойдёт до кровопролития. По-видимому, чиновники полагали, что один вид вооружённых солдат остановит рабочих и они разойдутся по домам."

По-видимому участники собрания не знали, что накануне Гапон, вошедший в раж и почувствовавший вкус власти над толпой, уже накручивал рабочих на "Долой царя" и снос Зимнего, а также просил революционеров принести оружие.

"Поздно вечером 8 января министр внутренних дел Святополк-Мирский и директор Департамента полиции А. А. Лопухин отправились в Царское Село к Николаю II. Министр ознакомил царя с письмом Гапона и рабочей петицией; он характеризовал Гапона как "священника-социалиста" и сообщил императору о принятых мерах. Царь записал об этом в своём дневнике."

Хороший царь. Выслушал и записал в дневнике. Вот примерно так Николай Второй второй и управлял государством - вел дневник. И во время Первой мировой тоже, о чем сохранилась масса свидетельств.

"В тот же вечер Святополк-Мирский поручил шефу жандармов К. Н. Рыдзевскому арестовать Гапона и препроводить его в Петропавловскую крепость. Однако полиция не решилась исполнить это поручение. По свидетельству генерала А. А. Мосолова, Рыдзевский объяснял это тем, что Гапон "засел в одном из домов рабочего квартала и для ареста пришлось бы принести в жертву не менее 10 человек полиции".

Хорошая полиция. Не решилась исполнить приказ, потому что это было трудно. А остановить многотысячную толпу - не трудно?

В это же время...

"Вечером 8 января в редакции газеты "Наши дни" собралась демократическая интеллигенция. Обсуждался вопрос о завтрашнем шествии к царю и способах предотвратить кровопролитие. Все были уверены, что столкновение рабочих с войсками неизбежно. Присутствовавший на собрании Максим Горький предложил послать депутацию к министру внутренних дел, чтобы предупредить его о мирных намерениях рабочих. Поздно вечером депутация прибыла в министерство внутренних дел. Вместо министра их принял командир корпуса жандармов К. Н. Рыдзевский. Последний сообщил депутатам, что правительство обо всём осведомлено и не нуждается в их советах."

Знаем мы, как они не нуждались в советах...

"Тогда депутация отправилась к председателю Комитета министров С. Ю. Витте. Выслушав взволнованные речи депутатов, Витте заявил, что он не осведомлён о решениях, принятых правительством, и поэтому не может вмешаться. Он предложил депутатам ещё раз обратиться к министру внутренних дел, с которым тут же связался по телефону. Однако Святополк-Мирский ответил, что ему всё известно и в приёме депутации нет необходимости."

Хороший председатель Комитета министров, который не осведомлен о решениях правительства. Хороший министр внутренних дел, которому все известно, вот только накануне петиция Гопона стала полной неожиданностью, а так - да, все было известно...

Теперь собственно события:

"Утром 9 (22) января собравшиеся в рабочих районах Петербурга многолюдные колонны начали своё движение к Дворцовой площади в центре города. Их общая численность доходила до 140 тысяч человек".

Даже по современным меркам демонстрация получилась очень большая, а на тот момент наверное это был вообще рекорд по численности подобных мероприятий.

"У Нарвского отдела "Собрания" на Петергофском шоссе собралось от 3 до 50 тысяч рабочих. Прибывший к ним священник Гапон отслужил молебен и обратился к собравшимся с напутственным словом. "Если царь не исполнит нашу просьбу, то значит, - у нас нет царя", - сказал Гапон и двинулся во главе процессии к центру города. Рядом с Гапоном шли руководители "Собрания". Для придания шествию характера крестного хода рабочими были взяты в близлежащей часовне несколько хоругвей, крест, иконы и портреты императора."

"С портретом царя перед собой шли рабочие массы Петербурга к царю. Во главе одного из многочисленных потоков шёл священник Гапон. Он поднял крест перед собой - словно вёл этих людей в землю обетованную. За ним следовала верующая паства", - писал современник".

"Первые ряды шли плотной массой, взявшись за руки, с обнажёнными головами и с пением "Спаси, Господи, люди Твоя". Сзади несли транспарант с надписью "Солдаты! Не стреляйте в народ!"

"Около 11.30 утра процессия приблизилась к Нарвским триумфальным воротам, возле которых её ожидали войска. При приближении толпы от войска отделился отряд конно-гренадер и, обнажив шашки, во весь опор бросился на толпу. Толпа раздалась в стороны, послышались крики и стоны раненых."

Вот так собственно царь и принял народ...

Правда войсками командовал не царь, а министр внутренних дел, но мы же знаем, что накануне вечером царь принимал министра, выслушал его и даже записал в дневник. Значит дал свою санкцию на подобный план действий. Или разрешил действовать на усмотрение министра. А если разрешил действовать на усмотрение - значит полностью доверял. А если полностью доверял, значит... оно самое...

При этом, что примечательно, рабочих никто не просил разойтись, никто не пытался остановить их движение, никто не стал слушать, с чем пожаловали.

"По данным военного рапорта, в этот момент из толпы послышались два выстрела, трое солдат получили удары палками, а одному взводному был нанесён удар крестом. Встретив сопротивление, эскадрон прорезал толпу и, сделав круг, вернулся обратно к воротам."

Удары трех солдат палками и одного крестом - это, конечно, очень яростное сопротивление со стороны многотысячной толпы. И два выстрела (о раненых выстрелами солдатах не сообщается) - тоже.

Данный факт говорит о том, что при всей решительности Гапона и накрутке рабочих на "Долой царя", реальной подготовки к столкновениям проделано не было. Если бы рабочие или затесавшиеся среди них революционеры на самом деле готовились к столкновениям, то вооружились бы чем-то более серьезным, чем три палки и два револьвера.

"Вперёд, товарищи, свобода или смерть!" - прохрипел Гапон"

Полководец, мать его так!

"Толпа сомкнулась и с негодующим рёвом продолжила свой ход. По воспоминаниям одного из участников, передние ряды ринулись в сторону солдат ускоренным шагом, почти бегом. В это время раздался сигнальный рожок, и по толпе был произведён ружейный залп. Участники шествия легли на снег, но затем снова поднялись и двинулись вперёд. Тогда по ним было произведено ещё четыре залпа. Первые ряды повалились на землю, задние обратились в бегство. Толпа разбегалась, оставляя на снегу около 40 убитых и тяжело раненых".

В других местах города при разгоне колонн рабочих также были жертвы. Всего за день погибло от 100 до 200 человек, несколько сотен было ранено и почти тысяча арестована.

Священника Гапона увела с площади группа рабочих, после этого ему остригли волосы, переодели в штатское и спрятали на квартире Максима Горького.

"Он сидел, глядя в одну точку, нервно сжимал кулак и повторял: "Клянусь... Клянусь..." Придя в себя, он попросил бумагу и написал послание к рабочим. В послании говорилось: "Товарищи русские рабочие! У нас нет больше царя. Река крови протекла сегодня между ним и русским народом. Пора русским рабочим без него начать борьбу за народную свободу. Благословляю вас на сегодня. Завтра я буду среди вас".

Николай Второй тоже сделал запись по итогам дня в своем дневнике:

"Тяжёлый день! В Петербурге произошли серьёзные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!"

Принять депутацию рабочих император не счел нужным. Николай предпочел писать в своем дневнике, как ему больно и тяжело. Но как бы тяжело не было Николаю, писать в дневнике ему оказалось проще, чем решать проблемы рабочих и встречаться с народом.

Воззвание Гапона "Долой царя" и призывы разнести Зимний дворец в том случае, если царь не выполнит требований, изложенных в петиции, в 1905 году остались лишь призывами и в жизнь не воплотились. Но они не прошли даром. Около 140 тысяч рабочих, которые шли к царю, запомнили воззвание и через 12 лет, в 1917-м, когда царь отречется, эти рабочие вместе с остальным народом, потрясенным 9 января случившимся, вместе с матросами Балтийского флота и солдатами, уставшими от войны, искренне обрадуются смене власти и... внесут свою лепту в победу Октябрьской революции и приход к власти большевиков.

Ленин, конечно, тоже сыграет свою роль в истории, но это будет значительно позже. А в 1905 году наибольший вклад в будущую победу Великой Октябрьской Социалистической Революции внесли император Николай Второй, его министр внутренних дел, Департамент полиции, глава Петербурга Фуллон и его друг - священник Гапон, оказавшийся талантливым оратором, организатором, азартным человеком и самым настоящим революционером.

Содержание петиции (из википедии)

По своей структуре текст гапоновской петиции делился на три части. Первая часть петиции начиналась обращением к царю. В соответствии с библейской и древнерусской традицией, петиция обращалась к царю на «Ты» и извещала его о том, что рабочие и жители Петербурга пришли к нему искать правды и защиты. Далее в петиции говорилось о бедственном положении рабочих, их нищете и угнетении, а положение рабочих сравнивалось с положением рабов, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Говорилось также, что рабочие терпели, но их положение становилось всё хуже и хуже, и их терпению пришёл конец. «Для нас пришёл тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук».

Затем петиция излагала историю тяжбы рабочих с заводчиками и фабрикантами, которые обобщённо именовались хозяевами. Рассказывалось о том, как рабочие бросили работу и заявили своим хозяевам, что не станут на работу, пока те не исполнят их требований. Затем излагался список требований, предъявленных рабочими своим хозяевам во время январской забастовки. Говорилось, что эти требования были незначительными, но хозяева отказали рабочим даже в их удовлетворении. Далее петиция указывала на мотив отказа, состоявший в том, что требования рабочих были признаны не соответствующими закону. Говорилось, что, с точки зрения хозяев, всякая просьба рабочих оказывалась преступлением, а их желание улучшить своё положение — недопустимой дерзостью.

После этого петиция переходила к главному тезису — к указанию на бесправие рабочих как главную причину их угнетения хозяевами. Говорилось, что за рабочими, как и за всем русским народом, не признают ни одного человеческого права, даже права говорить, думать, собираться, обсуждать свои нужды и принимать меры к улучшению своего положения. Упоминалось о репрессиях в отношении людей, выступавших на защиту интересов рабочего класса. Затем петиция снова обращалась к царю и указывала ему на божественное происхождение царской власти и на противоречие, существующее между человеческими и божескими законами. Утверждалось, что существующие законы противоречат божественным установлениям, что они несправедливы и что при таких законах простому народу невозможно жить. «Не лучше ли умереть, — умереть всем нам, трудящимся людям всей России? Пусть живут и наслаждаются капиталисты и чиновники-казнокрады, грабители русского народа». Наконец, указывалась и причина несправедливых законов — засилье чиновников, узурпировавших власть и превратившихся в средостение между царём и его народом.

Затем петиция переходила к своей второй части — к изложению требований, с которыми рабочие пришли к стенам царского дворца. Главным требованием рабочих объявлялось уничтожение власти чиновников, ставших стеной между царём и его народом, и допущение народа к управлению государством. Говорилось, что Россия слишком велика, а нужды её слишком многообразны и многочисленны, чтобы одни чиновники могли управлять ей. Из этого делался вывод о необходимости народного представительства. «Необходимо, чтобы сам народ помогал себе, ведь ему только и известны истинные его нужды». Царя призывали немедленно созвать народных представителей от всех классов и всех сословий — рабочих, капиталистов, чиновников, духовенства, интеллигенции — и избрать Учредительное собрание на основе всеобщего, прямого, тайного и равного голосования. Это требование объявлялось главной просьбой рабочих, «в которой и на которой зиждется всё», и главным лекарством от их больных ран.

Далее к требованию народного представительства присоединялся список дополнительных требований, необходимых для излечения народных ран. Этот список представлял собой изложение мартовской «Программы пяти», вошедшей в первую редакцию петиции без изменений. Список состоял из трёх параграфов: I. Меры против невежества и бесправия русского народа, II. Меры против нищеты народа и III. Меры против гнёта капитала над трудом.

В последней редакции количество требований увеличилось до 17, а некоторые из требований были усилены добавлением слова «немедленно».

Первый параграф — Меры против невежества и бесправия русского народа — включал в себя следующие пункты: 

свобода и неприкосновенность личности, свобода слова, свобода печати, свобода собраний, свобода совести в деле религии; 

общее и обязательное народное образование за государственный счёт; 

ответственность министров пред народом и гарантия законности управления; 

равенство перед законом всех без исключения; 

немедленное возвращение всех пострадавших за убеждения. 

Второй параграф — Меры против нищеты народа — включал следующие пункты: 

отмена косвенных налогов и замена их прямым, прогрессивным и подоходным налогом; 

отмена выкупных платежей, дешёвый кредит и постепенная передача земель народу. 

В третий параграф — Меры против гнёта капитала над трудом — входили пункты: 

охрана труда законом; 

свобода потребительно-производительных и профессиональных рабочих союзов; 

восьмичасовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ; 

свобода борьбы труда с капиталом; 

участие представителей рабочего класса в выработке законопроекта о государственном страховании рабочих; 

нормальная заработная плата;

отделение церкви от государства; 

исполнение заказов военного и морского ведомства в России, а не за границей; 

прекращение войны по воле народа; 

отмена института фабричных инспекторов. 

За списком требований следовала последняя, заключительная часть петиции. В ней содержалось очередное обращение к царю с призывом принять петицию и исполнить её требования, причём от царя требовали не только принять, но и поклясться в их исполнении. «Повели и поклянись исполнить их, и Ты сделаешь Россию счастливой и славной, а имя своё запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена». В противном случае рабочие выражали готовность умереть у стен царского дворца. «А не повелишь, не отзовёшься на нашу мольбу, — мы умрём здесь, на этой площади, пред твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем! У нас только два пути — или к свободе и счастью, или в могилу». Эта часть заканчивалась выражением готовности принести свою жизнь в жертву для исстрадавшейся России и утверждением, что рабочим не жаль этой жертвы и они охотно приносят её.