Алексей Лебедев: Останусь вечно молод

  Его талант высоко ценили известные поэты. Николай Тихонов писал о нём: «Он любил море. Он ушёл от нас в море, и море не возвратило его. Нам осталась только память о нём, память о талантливом поэте, сказавшем только первое своё слово, память о верном товарище и прекрасном бойце, преданном сыне Родины. Он ушёл от нас слишком молодым, и от этого наша печаль ещё глубже, наша горечь ещё сильнее… Он выполнил свой долг поэта, моряка-подводника, патриота. И море было с ним в последний час…»

  Эти слова - об Алексее Алексеевиче Лебедеве, лейтенанте, штурмане подводной лодки Л-2 Краснознамённого Балтийского флота. Прекрасном поэте, так рано погибшем...

  Как возрос его талант? Откуда такая любовь к морю? Все истоки – в детстве, все мы родом из детства. А оно было у Алексея Лебедева вдали от морей. Родился он 1 августа 1912 года в древнем городе Суздале. Там прошло детство. В 1927 году Лебедевы переехали в Иваново, где Алексей Лебедев продолжил свою учебу в средней школе.

Мама его – Людмила Владимировна была учительницей. Она знала и любила литературу, особой её страстью была поэзия. Эту страсть она и передала сыну. Он рано начал писать стихи и сразу и твёрдо решил стать моряком. Тому содействовала не только поэзия, но и Александр Грин – самый поэтичный прозаик и романтик. А кроме Грина любил Алексей перечитывать и Джека Лондона, и Жюль Верна, и Киплинга. Восторгался судьбой великих путешественников Колумба и Миклухо-Маклая. И очень любил Алексей исторические романы. Также Людмила Владимировна сумела привить сыну тягу к иностранным языкам. Она в совершенстве знала французский, преподавала не только русскую литературу, но и немецкий, и английский языки. Алексей изучил английский. Мог читать Шекспира в подлиннике.

Любовь к истории привил отец Алексей Алексеевич – высокообразованный человек, выпускник юридического факультета Дерптского университета.

После окончания девятого класса Алексей работал подручным слесаря, а затем покинул отчий дом и почти два года - с февраля 1930 по декабрь 1931 – вначале юнгой, а потом матросом второго класса ходил на торговом судне «Колыма», портом приписки которого был Архангельск. За это время он побывал во многих северных портах страны и даже в одном заграничном - норвежском Гоммерфесте. Но родители очень хотели, чтобы сын учился. Алексей расстался с морем и вернулся в Иваново, где стал работать на стройке и одновременно учиться в Ивановском техникуме.

Его поэтическим дебютом стало стихотворение «Прыжок», опубликованное в Ивановском журнале «Звено» в 1933 году. В этом же году Алексея Лебедева по комсомольской путевке направили на Балтийский флот. Поэт покинул свой любимый город, которому посвятил при расставании такие строки:

...Мне, может быть, было жалко
Оставить тебя, товарищ,
Суровый рабочий город,
Взрастивший меня - бойца.
Но силу твоей закалки,
Клянусь, не ослабила ярость,
Зеленых морских бурунов,
Тяжелых, как глыба свинца.

Алексей Лебедев был направлен в электроминную школу Балтийского флота. Поступавший вместе с ним его товарищ Владимир Безигов вспоминает, что на медосмотре старый врач сказал о Лебедеве: впервые вижу такую фигуру. Были у Лебедева широкие плечи и узкая талия, и рельефные мышцы. Безигов хорошо рисовал, сохранился его рисунок, где изображен Лебедев, стоящий на рундуке в позе античной статуи, чем-то напоминающий Геракла. Лебедев над этим рисунком написал:

И если даже жизнь иссякла,
Я всё равно пройду в века,
«Могучей статуей Геракла»
На пьедестале рундука.

Друг вспоминал о нём: «Это был стройный красивый человек. Моряк-спортсмен. Образование имел солидное городское, был начитан, эрудирован. Своими познаниями не кичился, объяснял все тактично. Очень был скромный и по-настоящему любил флот, морскую форму, традиции. Хорошо знал историю русского флота. Легко было смотреть, как он готовился к своим дежурствам. Всё на нем было отглажено, начищено, на рукаве повязка «рцы», на шее блестящая боцманская дудка, выбрит тщательно, улыбка красивая. Ну, просто образец для плаката «Балтийский моряк».

Одежда моряка

Годна для всех условий,
Надёжна и крепка,
Продумана на совесть
Одежда моряка.
Сокровища тепла тая,
Уходит с нами в путь
Тельняшка полосатая,
Охватывая грудь.
Волна ль нежнее горлинки,
Иль шторм грохочет дик,
Отменно белой форменки
Синеет воротник.
Зимой и в осень вздорную
И в сумрачный апрель –
Хранит нас сине-чёрная
Солидная фланель.
Что сырость нам постылая?
Живём с погодой в лад,
Имея друга милого
По имени бушлат.
И навек складкой жёсткою
Запечатлел утюг
Покроя краснофлотского
Сукно крепчайших брюк.
Ценимая особо
На службе в море синем,
Нам выдается роба
Из белой парусины.
Она ничем не крашена,
Ей труд морской знаком,
И кто её не нашивал,
Не будет моряком.
И многим не мешало бы,
Кого моря зовут,
В той робе драить палубу
И выкрасить шкафут.
Когда же в час побудки
Вовсю метёт метель,
Тогда укажут дудки:
"Бери, моряк, шинель".
Медь пуговиц - как золото,
Сукно - чернее тьмы.
На все старанья холода
Поплёвываем мы.

В конце 1935 года заканчивалась срочная служба Алексея Лебедева, он принял твёрдое решение остаться на флоте, начал готовиться к экзаменам в Высшее Военно-Морское училище имени Фрунзе. Экзамены он сдал успешно и стал курсантом. Годы учебы стали для Лебедева самыми плодотворными и яркими. Он легко вошел в круг ленинградских молодых поэтов. Его стихи появляются на страницах газет, а в 1939 году выходит в свет первый сборник его стихов «Кронштадт». Успех был ошеломляющий. От стихов молодого поэта исходили почти мускульная сила и упругость. Молодого курсанта по одной этой книге принимают в Союз писателей – событие для тех лет необычайное. 

Поэт окрылён, он на вершине творческого подъёма. Он влюблён. Ее он называет Мари, она его именует «Кубиком». 

Ты помнишь скамейку на Марсовом поле
И ветра сквозняк ледяной,
Какою родною до взрыва, до боли
Была ты, девчонка, со мной?
И всё это было, как жизни начало.
И радость не знала краёв.
В руках твоих тонких и милых лежало
Тяжёлое сердце мое.
Расстались... И, вновь уходя, как в изгнанье,
С холодным норд-остом в борьбе,
Шепчу, подавляя скупое рыданье:
"О нет, мы не лгали себе". 

Или помните, или забыли
Запах ветра, воды и сосны,
Столб лучами пронизанной пыли
На подталых дорогах весны?..
Или вспомнить уже невозможно,
Как виденья далекого сна,
За платформой железнодорожной
Только сосны, песок, тишина.
Небосвода хрустальная чаша,
Золотые от солнца края.
Это молодость чистая ваша,
Это нежность скупая моя.

Не всё было безоблачно в его судьбе. Ему пришлось перенести тяжелый удар. Был арестован отец и бесследно исчез в кровавом водовороте ГУЛАГа. Алексей Лебедев подал рапорт и ждал исключения из училища. Но начальник училища сказал: «Продолжайте и дальше учиться так же, как учились…»

Во время войны с Финляндией Лебедев был направлен штурманом-стажером на боевой эсминец. Из боевого похода он вернулся с циклом новых стихов. Уже известный поэт, у него к тому времени вышла вторая книга стихов «Лирика моря», он не хотел расставаться с флотом. На вопрос: «Хочет ли он сделать поэзию своей профессией?» он ответил: «Нет, я штурман. Это дело моей жизни. В тот день, когда я перестану быть моряком, я перестану писать стихи». Его пленяло море, он готовился защищать это море:

Шли месяцы, двигались годы,
И вот привело нас туда,
Где плещут солёные воды
И светит над морем звезда.
Где жизнь, осенённая флагом,
Где ветер поёт о боях,
Где мужество, труд и отвага –
Основа всего бытия.
И сердце колотится чаще,
И медная блещет заря
В суровых, холодных, гремящих,
Великих военных морях.
И ветром и горькою солью
В груди пропитались сердца, -
Уже командирскою волей
Становится воля бойца.

В нём бил мощный гейзер внутренней энергии, его хватало на всё. Весельчак, боксёр, не знавший поражений, отменный плясун, желанный гость во всех компаниях, он умел уйти в себя, сосредоточиться, ночами просиживая над заветными тетрадями стихов. Стихи были его дневником. Пусть сегодня многое в его мыслях кажется наивным, но он ни на йоту не сфальшивил. В этих стихах было полно света, в них отбивало свой ритм задорное матросское «яблочко»:

Прозвенела сталь подлодки
Тоненькую жалобу,
Краснофлотские подметки
Целовали палубу…
Но баян в руках умелых
Развернулся в ширину.
Кверху «яблочко» взлетело
И не падало в волну…

Был он не только поэтом и весёлым собеседником, умел он впитывать в себя многочисленные знания, хорошо знал историю, особенно историю флота. Занимательно рассказывал о прошлых походах и путешествиях, о боевых сражениях. Одним из самых любимых его героев был адмирал Нахимов, ему он посвятил проникновенные строки стихотворения «Смерть Нахимова»:

За окном тяжёлый грохот боя,
Жмутся к стёклам ветви тополей.
Флагмана зовут в поход с собою
Тени белокрылых кораблей.
Слышит он призывный голос меди,
Видит в море выходящий флот.
Умирает флагман и к победе
Русские суда не поведёт.
Пробивает кровь бинты тугие,
Врач подносит терпкое питьё.
Видит флагман горькую Россию
И матросов – сыновей ее…

Он, как и все поэты его поколения, предчувствовал наступление военной грозы. Никого не мог обмануть «мирный» пакт с фашистской Германией. Юноши его поколения грезили небом Испании и перечитывали стихи испанских поэтов. Они готовили себя к решительным боям. Алексей Лебедев писал:

Трудом и боем, проверяя душу,
Не отступив, пройди моря и сушу
И уцелей в горниле грозном их,
Чтобы себя и мужество решений
Проверить сталью и огнем сражений
И в этом право на строку и стих…

Возвращение из похода

Когда мы подвели итог тоннажу
Потопленных за месяц кораблей,
Когда, пройдя три линии барражей,
Гектары минно-боновых полей,
Мы всплыли вверх, - нам показалось странно
Так близко снова видеть светлый мир,
Костёр зари над берегом туманным,
Идущий в гавань портовый буксир.
Небритые, пропахшие соляром,
В тельняшках, что за раз не отстирать,
Мы твёрдо знали, что врагам задаром
Не удалось у нас в морях гулять.
А лодка шла, последний створ минуя,
Поход окончен, и фарватер чист.
И в этот миг гармонику губную
Поднёс к сухим губам своим радист.
И пели звонко голоса металла
0 том, чем каждый счастлив был и горд:
Мелодию "Интернационала"
Играл радист. Так мы входили в порт. 

С первых дней войны Алексей Лебедев получает назначение штурманом на подводную лодку «Л-2». Командовавший флотом адмирал Трибуц в своей книге «Подводники Балтики атакуют» писал о поэте-моряке: «Не могу назвать себя знатоком или даже просто любителем поэзии. Но произведения Алексея Лебедева меня волновали, и я подумал, нельзя бы как-нибудь поберечь поэта? И всё-таки я понял, что оскорблю молодого лейтенанта, если не подпишу приказ о его назначении штурманом подводного минзага».

Пускай во тьме бушует вьюга
И снег летит на паруса -
Не плачь, не плачь, моя подруга,
Не слушай ветра голоса.
Зажгла звезда мне нынче трубку
Своею искрой голубой.
Кладёт волнами на борт шлюпку,
Но не погибнем мы с тобой.
Не видно дали бирюзовой,
Дорога в море нелегка,
Но привыкать к борьбе суровой
Должна подруга моряка.
Уже мигнул огонь зелёный,
Маяк на горной высоте,
И берег, снегом заметённый,
Забрезжил смутно в темноте.
И пусть взмывают чайки, плача,
К метельно-снежной вышине —
Не изменяет мне удача,
Пока ты помнишь обо мне.

Эта лодка-минзаг, куда Лебедев получил назначение, должна была поставить мины в районе Данцигской бухты, из Кронштадта она выходила в составе конвоя, следовавшего на полуостров Ханко, где стойко держали оборону краснофлотцы. Перед этим роковым походом писатель Александр Крон, в то время редактировавший газету подводников, встретился с Алексеем Лебедевым. Они были дружны, газета печатала регулярно стихи поэта. При встрече Лебедев читал Крону новые свои произведения, читал из записной книжки, с которой не расставался. Крон хотел просить Лебедева оставить эту записную книжку на берегу, но не решился. Потом сожалел об этом. Стихи не сохранились.

  Подводная лодка вышла из Кронштадта в шесть часов вечера 12 ноября 1941 года, командовал лодкой капитан-лейтенант Чебанов, военкомом был старший политрук Гребнев. Надо было подойти в район Данцигской бухты, произвести разведку фарватеров и выставить на них минные заграждения, и, выполнив эту задачу, остаться в данном районе и уничтожать военные корабли противника и транспорта. До полуострова Ханко лодка следовала вместе с караваном наших кораблей – были там два эсминца, минный заградитель «Урал», пять базовых тральщиков и пять катеров - малых морских охотников за подводными лодками. Караван зашёл в бухту у острова Гогланд и вечером двинулся дальше. 

  Ночь на 14 ноября была холодной, ледяные невидимые волны набегали на корпус лодки. На траверзе маяка Кери в ноль часов тридцать пять минут лодка подорвалась на мине, вода хлынула в кормовой отсек. Команда всеми силами боролась за спасение своего корабля. Создали противодавление в четвертом и пятом отсеках, удалось даже заделать пробоину в шестом отсеке. Но был повреждён дейдвуд – и лодка потеряла ход. В час ночи раздался новый взрыв – лодку буквально подбросило вверх, освещение вышло из строя - мина разрушила почти всю кормовую часть. Разошлись швы и в других отсеках. Везде начала поступать в лодку вода.

 Были и первые потери. Раненым оказывали посильную помощь. Потерявшая окончательно ход, лодка встала на якорь. На мостике лодки пытался руководить действиями команды ее командир Чебанов, на корме – в самом опасном месте был лейтенант Алексей Лебедев. В довершении ко всему на лодку навалило эсминец «Суровый», который тоже подорвался на мине. Чебанов принял решение перенести на эсминец раненых, для этого трое матросов туда переправились, но в это время волной отогнало эсминец. Лодку уже ничто не могло спасти.

 Лишь нескольким человекам удалось уцелеть. По свидетельству оставшихся в живых – главного старшины Николая Кваскова и старшего моториста Василия Щербины - в последние минуты, когда за кормой раздался чей-то крик о помощи, Лебедев бросил тонущему свой спасательный жилет. Лодка, наполненная забортной водой, продержалась недолго. Считанные минуты и она, как камень, почти мгновенно пошла ко дну. В ту страшную холодную ночь погибли более пятидесяти моряков – почти весь экипаж подводной лодки.

  Как и многие поэты, Алексей Лебедев был провидцем. В стихах он описывал в подробностях то, что с ним произошло в холодном ноябре 1941 года.

НА ДНЕ

Лежит матрос на дне песчаном,
Во тьме зелёно-голубой.
Над разъярённым океаном
Отгромыхал короткий бой,
А здесь ни грома и ни гула...
Скользнув над илистым песком,
Коснулась сытая акула
Щеки матросской плавником...
Осколком лёгкие пробиты,
Но в синем мраке глубины
Глаза матросские открыты
И прямо вверх устремлены.
Как будто в мертвенном покое,
Тоской суровою томим,
Он помнит о коротком бое,
Жалея, что расстался с ним.

ТЕБЕ

Мы попрощаемся в Кронштадте
У зыбких сходен, а потом
Рванётся к рейду серый катер,
Раскалывая рябь винтом.
Под облаков косою тенью
Луна подёрнулась слегка,
И затерялась в отдаленье
Твоя простёртая рука.
Опять шуметь над морем флагу,
И снова, и суров и скуп,
Балтийский ветер сушит влагу
Твоих похолодевших губ.
... И если пенные объятья
Назад не пустят ни на час
И ты в конверте за печатью
Получишь весточку о нас,-
Не плачь, мы жили жизнью смелой,
Умели храбро умирать -
Ты на штабной бумаге белой
Об этом можешь прочитать.
Переживи внезапный холод,
Полгода замуж не спеши,
А я останусь вечно молод,
Там, в тайниках твоей души.
А если сын родится вскоре,
Ему одна стезя и цель,
Ему одна дорога - море,
Моя могила и купель.

Август 1941

  

Прошло много лет со дня гибели поэта, шестьдесят три года со дня нашей Победы, до которой он не дожил. Но настолько весомо и талантливо его творчество, что, кажется, он и сегодня живет среди нас, и звучит над морями его раскатистый голос. О нём помнят моряки и поэты, о нём помнят все те, кому дороги флот и поэзия. В Кронштадте есть улица Лебедева, прямая и короткая, со скромной таблицей на одном из домов, напоминающей о поэте-подводнике. В честь поэта названы улицы и в его родных городах – Суздале и Иванове.

В 1988 году на родине поэта установлен памятник. 

Бороздит моря корабль Балтийского флота, базовый морской тральщик, несущий на борту имя поэта. 

  Стихи его живут в нас, потому что они предельно искренни, они учат любить людей, любить море и оставаться романтиками в любых суровых буднях. Учат любви к Родине. И потому Алексей Лебедев обрёл право на бессмертие.