Продолжу знакомство с творчеством юных, бесшабашных талантов, ставших позднее мэтрами поэзии. Забронзовевшими. Многословными. Не столь энергичными и порывистыми.
В прошлый раз в статье "Умру от счастья, что живу!" речь шла о Евгении Евтушенко. Кстати, этот щенячий восторг за двадцать лет переиначился в формулу "Спасибо, что живой" у Владимира Высоцкого. Смысл вроде бы тот же - да звучит намного печальнее.
Грустные стихи писал и будущий Нобелевский лауреат Иосиф Бродский - но в 21 год он был молод, еще не гоним, и не перегружал свой стих философией и угрюмостью. Просто описывал свое возвращение в предзимний Ленинград.
Всем, вернувшимся на зимние квартиры, посвящается.
Все холоднее в комнате моей,
все реже слышно хлопанье дверей
в квартире, замирающей к обеду,
все чаще письма сыплются соседу,
а у меня – сквозь приступы тоски —
все реже телефонные звонки.
Теперь полгода жить при темноте,
ладони согревать на животе,
писать в обед, пока еще светло,
смотреть в заиндевевшее стекло,
и, как ребенку, радоваться дням,
когда знакомцы приезжают к нам.
Настали дни прозрачные, как свист
свирели или флейты. Мертвый лист
настойчиво желтеет меж стволов,
и с пересохших теннисных столов
на берегу среди финляндских дач
слетает век, как целлулойдный мяч.
Так в пригород и сызнова назад
приятно возвращаться в Ленинград
из путешествий получасовых,
среди кашне, платочков носовых,
среди газет, пальто и пиджаков,
приподнятых до глаз воротников
и с цинковым заливом в голове
пройти у освещенного кафе...
Иосиф Бродский, 1961 год. Отрывок из поэмы "Шествие"
И еще два стиха на ту же тему, написанные чуть позже:
Эстонские деревья озабоченно
удерживают тусклые листы.
Эстонскою латынью у обочины
надписаны могильные кресты.
И облако седое, кропотливое
клубится и охватывает лес.
И чувство возникает сиротливое
к минувшему и будущему здесь.
Былое упоительней грядущего.
И прожитым уверенней дышу.
Ни облика, ни голоса петушьего
теперь уже в себе не нахожу.
И встреча со знакомым впечатлением,
когда я оборачиваюсь вспять,
так радостна, что вместе с удивлением
теряется желанье удивлять.
Ни ревности к грядущему, ни робости.
Лишь новым соответствием души --
рожок междугородного автобуса,
рыдающий в заоблачной тиши.
1 ноября 1962, Пирита, Таллин
Вот я вновь принимаю парад
посветлевшей листвы на участке,
и, приветствуя этот возврат,
гулко дятел стучит для острастки.
И с березы прозрачной на дверь
опускается лист полусонный.
Закрываю воду, теперь
пусть дожди поливают газоны.
Дым плывет над трубой, и заря
чуть кивает из сумрачной рани
золотой головой октября,
утопающей в мокром тумане.
Больше некуда мне поспешать
за бедой, за сердечной свободой.
Остается смотреть и дышать
молчаливой, холодной природой.
5 октября 1963, Комарово
Оценили 19 человек
48 кармы