Рождественский романс

  Плывет в тоске необъяснимой

  среди кирпичного надсада

  ночной кораблик негасимый

  из Александровского сада,

  ночной фонарик нелюдимый,

  на розу желтую похожий,

  над головой своих любимых,

  у ног прохожих.

  Плывет в тоске необъяснимой

  пчелиный ход сомнамбул, пьяниц.

  В ночной столице фотоснимок

  печально сделал иностранец,

и выезжает на Ордынку

такси с больными седоками,

и мертвецы стоят в обнимку

с особняками.

Плывет в тоске необъяснимой

певец печальный по столице,

стоит у лавки керосинной

печальный дворник круглолицый,

спешит по улице невзрачной

любовник старый и красивый.

Полночный поезд новобрачный

плывет в тоске необъяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой,

пловец в несчастие случайный,

блуждает выговор еврейский

на желтой лестнице печальной,

и от любви до невеселья

под Новый год, под воскресенье,

плывет красотка записная,

своей тоски не обьясняя.

Плывет в глазах холодный вечер,

дрожат снежинки на вагоне,

морозный ветер, бледный ветер

обтянет красные ладони,

и льется мед огней вечерних

и пахнет сладкою халвою,

ночной пирог несет сочельник

над головою.

Твой Новый год по темно-синей

волне средь моря городского

плывет в тоске необъяснимой,

как будто жизнь начнется снова,

как будто будет свет и слава,

удачный день и вдоволь хлеба,

как будто жизнь качнется вправо,

качнувшись влево.

      Иосиф Бродский  1961 г.

  Это настолько щемяще-пронзительно, что не хочется ничего трактовать и объяснять. Остается лишь вопрос: как молодой человек в 21 год сумел объять необъятное? Не иначе как слова, выстроившись в строчки, спустились к нему из космоса, как снежинки...

  Всех читателей поздравляю с наступающим Новым Годом и Рождеством! Пусть будет "свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба"! Пусть не остывают и не устают трудиться ваши души, всем крепкого здоровья!