"Маршал песни" Соловьёв-Седой

   "Кто сказал, что надо бросить песню на войне?
   После боя сердце просит музыки вдвойне!"
           Из фильма "В бой идут одни старики"

  Сегодня исполняется 115 лет со дня рождения одного из ярчайших советских композиторов - Василия Соловьёва-Седого. Его лирические песни военного периода вошли в золотой фонд страны. И хотя пару лет назад я уже выкладывал эту статью - сегодня не грех ещё раз вспомнить такого близкого русской душе композитора. Уж очень созвучны его песни нынешнему всенародному подъёму.

  В один из юбилеев Василия Соловьёва-Седого его друг поэт Михаил Матусовский сделал ему сюрприз. Приехал в Ленинград, где в Филармонии отмечали юбилей композитора, и поднялся на сцену в тщательно отглаженном костюме, но с солдатским вещмешком. Снял его с плеча и стал вынимать подарки для юбиляра: мыло «Подмосковные вечера», пудру, одеколон, духи, конфеты, сигареты и всё – «Подмосковные вечера»! Зал встретил шутку смехом и аплодисментами.

  Такого яркого свидетельства всенародной популярности не было ещё в нашей стране ни у одного композитора. Не считая, конечно, того, что Соловьёв-Седой был награждён высшими советскими орденами, Ленинской и Сталинской премиями, получил звание народного артиста СССР, много лет возглавлял Ленинградское отделение Союза композиторов, был депутатом Верховного Совета и т. д. и т. п. Но самое главное – Соловьёв-Седой написал более 300 замечательных и задушевных песен, пронизанных патриотизмом и чувством горячей любви к Родине. Многие из них поют до сих пор.

  Родился самый народный в нашей стране композитор 25 апреля 1907 года в Санкт-Петербурге в простой семье. Его родители Анна и Павел Соловьёвы были псковскими крестьянами, приехавшими в столицу на заработки. Детство Вася провёл в доме 139 по Невскому проспекту, где его отец работал дворником. Летом волосы у мальчика выгорали от солнца и становились белыми, за что во дворе его называли Седым. Дворовая кличка потом стала творческим псевдонимом и срослась с фамилией.

  Мать будущего композитора работала горничной у знаменитой певицы Анастасии Вяльцевой, которая подарила ей граммофон и набор плас­тинок. Эта музыка и стала для мальчика первым «уроком русской музыки».

  Когда Васе было 8 лет, он попросил у отца купить ему балалайку. «У меня слезы обильно текли по лицу, – вспоминал потом композитор. – Отец наконец сдался, зашел в магазин и купил мне балалайку попроще».

  Потом Вася освоил гитару, а позднее – и пианино. В его доме на Староневском проспекте открылся маленький кинотеатрик «Слон», где крутили немые фильмы с участием Веры Холодной, которые шли под аккомпанемент пианино. Впервые увидев эту диковину, мальчик упросил киномеханика разрешить ему попробовать и тут же по слуху подобрал на клавишах «Месяц ясный». Восхищенный механик разрешил ему учиться играть, а в обмен за это будущий композитор подметал зал.

  Однако Вася поначалу мечтал стать кораблестроителем. Но ранняя смерть матери и болезнь отца заставили его отправиться на заработки: он играл в клубах, работал аккомпаниатором в киноте­атрах, подрабатывал на радио. Так музыка стала его профессией. Василий окончил музыкальный техникум, а потом Консерваторию.

  Как композитора, его впервые заметили на ленинградском конкурсе массовых песен в 1936 г. Сразу две его песни, «Парад» и «Песню о Ленинграде», удостоили первой премии.

  Очень скоро появились другие. Песни молодого автора стали исполнять тогдашние знаменитости Ирма Яунзем и Леонид Утесов. Однако в народ они не шли. В 1930-е гг. страна строилась, повсюду гремели песни маршевые, бодрые. Советская песня в те годы была больше средством массовой агитации, нежели лирическим средством духовного откровения. Именно таких песен требовали и от композиторов.

  Всё изменилось, когда началась война. Именно война как самое страшное духовное испытание народа востребовала русскую лирическую песню, которая оказалась особенно близка солдатам. Она духовно связывала воина с родными и близкими, с которыми война его разлучила. Она была подобна молитве, без которой нельзя было укрепиться духом перед смертным боем.

  Уже в июле 1941 г. Соловьёв-Седой написал первую военную песню «Играй, мой баян». Затем одна за другой появились множество замечательных песен: «Вечер на рейде», «О чем ты тоскуешь, товарищ моряк», «На солнечной поляночке», «Соловьи» и др. Их часто исполняли перед солдатами на передовой, сам Соловьёв-Седой возглавил фронтовой театр «Ястребок». А знаменитая Марлен Дитрих, когда уже много позднее услышала его песню «Соловьи», сказала: «Этой песни мне так не хватало на войне!» Не случайно сам Георгий Жуков шутливо называл композитора «маршалом песни».

  Однако советские музыкальные критики и полит­работники часто встречали его лирические шедевры в штыки. Мол, стране в военное время нужны марши и песни, прославляющие товарища Сталина. Но Соловьёв-Седой не отступал, заявляя, что «грусть и печаль могут быть не менее мобилизующими».

  Удивительной была судьба замечательной песни «Вечер на рейде». В августе 1941 г. Соловьёва-Седого вместе с поэтом Александром Чуркиным направили в порт, где им пришлось убирать территорию, чтобы уменьшить опасность пожара от зажигательных бомб. Вечером, закончив работу, они присели отдохнуть. В заливе стоял на рейде корабль. С него доносилась тихая музыка: кто‑то играл на баяне. Соловьёв-Седой вдруг сказал: «Чудный вечер. Стоит песни». По возвращении домой они сразу сели сочинять: Чуркин написал стихи, а Соловьёв-Седой – музыку. Так родился «Вечер на рейде». Авторы понесли сочинение в Дом композиторов. Но там песню раскритиковали, назвав «заунывной». Вторая попытка предложить ее для исполнения тоже оказалась неудачной.

  Почти год ноты пролежали в чемодане композитора. Но в марте 1942 г. Соловьев-Седой с театральной бригадой «Ястребок» давал концерт в солдатской землянке. Слушателей было не более 30. Концерт уже шёл к концу, когда композитор решился сам спеть солдатам «Вечер на рейде», подыгрывая себе на аккордеоне:

  Песню подхватили все солдаты. За несколько дней она разлетелась по всем фронтам. Её слова передавали по полевым телефонам связисты, моряки отстукивали ее по телеграфу азбукой Морзе. Песню пели на фронте и в тылу. Так она стала любимой народом.

  Судьба послала В. П. Соловьёву-Седому встречу с поэтом, который на многие годы стал спутником творчества и другом жизни – с Алексеем Фатьяновым. В стихах Фатьянова композитор ощущал редкостную, как он определял, «свободную песенность, возможности ритмических вариантов» – то, что называл «песенным стилем поэзии». Послушайте ещё несколько песен на стихи Алексея Фатьянова:

  Соловьёв-Седой много работал для кино. Им созданы песни для популярных фильмов «Небесный тихоход», «Первая перчатка», «Максим Перепелица» и др. В общем он стал автором песен для 50 картин. Появились песни «Давно мы дома не были», «Пора в путь-дорогу», «Где же вы теперь, друзья-однополчане?».

  Всеволод Азаров, поэт-фронтовик, так вспоминает о событиях 1945 г. в Восточной Пруссии. Он, в то время, был военным корреспондентом, прикомандированным к морской пехоте, участвовавшей в боях в районе Пиллау. В один из дней у него произошла встреча с концертной бригадой, в составе которой были также В. П. Соловьёв-Седой, его жена – пианистка Татьяна Рябова, поэт Алексей Фатьянов. Азаров уговорил их выступить перед морскими пехотинцами. В пути Соловьёв-Седой и Фатьянов оживлённо переговаривались. Как потом оказалось, «они доводили до «кондиции» свою новую песню... А песне суждена была в близком будущем слава, и начиналась она словами:

Давно мы дома не были,
Шумит над речкою ель,
Как будто в сказке-небыли
За тридевять земель».

  Соловьёв-Седой стал видным общественным деятелем, депутатом Верховного Совета СССР. Однако премии и награды, сыпавшиеся на любимого народом композитора как из рога изобилия, не мешали ему оставаться веселым, ироничным.

  Он любил поозоровать. Современники вспоминали, что, приходя на встречи, маэстро оглядывал стол, и если не замечал на нём любимого напитка, то провозглашал: «Водки нет – разговора не будет!»

  Соловьёв-Седой много помогал молодым коллегам. Говорили, что чуть ли не все члены Союза композиторов Ленинграда получили квартиры благодаря именно ему. После появления разгромного постановления ЦК «О борьбе с формализмом в музыке» именно Соловьёв-Седой спас многих композиторов от репрессий. Он был резок в словах, выступая с высоких трибун, никогда не читал речи по бумажке, что было обычным тогда. Не захотел переезжать в Москву. Говорил: «Меня за язык в Москве посадят. Долго не продержусь».

  Любопытно, но самую знаменитую свою песню «Подмосковные вечера», которая стала визитной карточкой нашей страны во всём мире, сначала не оценили по достоинству ни автор, ни его коллеги. Музыкальный совет киностудии «Центр­научфильм» (песня была заказана для документального фильма «В дни спартакиады») прислал ему неприятное письмо: «Вы написали вялую, невыразительную песенку…» А Марк Бернес вообще наотрез отказался её исполнять: «Ну что это у вас за песня, которая слышится и не слышится?» Когда «Подмосковные вечера» получили Большую золотую медаль на Всемирном фестивале молодежи и студентов в Москве, это стало для автора полной неожиданностью.

  Соловьёв-Седой очень любил родной Ленинград. Матусовский, когда впервые услышал «Подмосковные вечера», воскликнул: «Да это не подмосковные, а ленинградские вечера!» А Соловьев-Седой, оправдываясь, потом говорил, что так было написано у автора слов песни, а потому он уже ничего не мог поделать. Композитор считал, что сама архитектура города на Неве состоит из мелодий. «Я иду, – писал он, – по знакомому до слез Ленинграду, и слышу мягкую виолончельную партию Львиного мостика, барабанную дробь памятника Суворову, гобои Дворцовой площади, шёпот и шелест листьев Александровского сада…»

  «Вечер на рейде» Соловьёв-Седой сначала назвал «Прощай, любимый город». Он написал песню тогда, когда был вынужден с началом войны покинуть родной город.

  Как и у всякого гения, у Соловьёва-Седого в жизни было немало драматических страниц. Его несправедливо обвиняли в плагиате, последние годы жизни он тяжело болел. Его песни были буквально арестованы в Радиокомитете и почти не исполнялись. «Соловьев, сами понимаете, Седой!» – иронизировал с эстрады Аркадий Райкин.

  Маэстро переживал это очень болезненно. Друзья считали, что всё это приблизило его смерть. Но композитора пережили его песни, которые стали поистине народными. Умер он 2 декабря 1979 г. и похоронен на Волковском кладбище.

https://spbdnevnik.ru/news/201...