Предзимье. Предчувствие. Предволшебство. Земля в ожидании снега. И время проходит, и жалко его, и сквер, и бисквитная нега дворцов, где твоя голова без царя — одна из бесчисленных тысяч. И слово в кармане валяется зря, и древнее море не высечь в граните ли, в мраморе, ибо вода подточит уверенность тверди. Возможно, об этом гудят провода столбу с иллюстрацией смерти: не лезь, коли шкура тебе дорога, раз нет объяснения ляду.
Так, черти растерянно прячут рога, пугаясь рекламного взгляда — кто в тайную комнату, кто под кровать, кто сразу, кто с третьей попытки: простите, здесь негде уже танцевать, уже патефоны в избытке, и дым коромыслом, и кровь с молоком, и к Богу стремятся угодья.
И больше не хочется жить с огоньком в преддверии предновогодья. Но некто волшебный, смешлив и поджар, с великим прицелом на дальность, качнет замечательный ёлочный шар, и в нём отразится реальность, где люди довольны, где птицы кричат, заполнив небесные графы.
И где-то по берегу озера Чад изысканно бродят жирафы.
К концу подходит старый год, стоит у края. Твой сон — он остров, он плывет и замирает, теряя цель, и мишуру, и робинзонов.
И он, и ты не ко двору. Вполне резонно.
И меч, нависший над тобой, всегда дамоклов.
Смотри, мороз разрисовал носы и стекла. Снега, как будто чистый лист, для слов витрина. И воздух свеж, и серебрист, и мандаринов. И в широту, и в ширину. Душа льняная, кого ты хочешь обмануть? Ведь ты же знаешь: по горизонту суеты, по мягкой пене бегут небесные коты, бегут олени из древних сказок или вис, аккордов, терций.
На миг застынь, остановись, послушай сердце. Ты главный маг и великан, чего же проще. Твой мир — огромный океан, большая площадь, где всем — еда, вино и кров, где тают льдины. Твой мир — он лучший из миров, непобедимый, поскольку с кем да и зачем ему сражаться? Твой бог живёт на маяке. Ему семнадцать. Он разбирается в ветрах и в такелаже. Таким вообще неведом страх.
А здесь всё так же скулит за окнами пурга. Ложишься поздно. Летят олени, чьи рога сбивают звезды, и щиплют волны, не спросив, почти как ягель. Смеётся Бог в жилой массив и пьёт из фляги, смеётся в банк и в гастроном, в тебя на кассе.
Спи и не думай о дурном. Твой мир прекрасен.
Резная Свирель, она же Наталья Захарцева
Используя технический термин, в стихотворной форме концентрация мысли и чувства намного выше, чем в прозе. Что и обуславливает живучесть стихов: их чаще цитируют, запоминают и любят. И в этом их главная загадка. Но это касается лишь хорошей поэзии. Я так думаю.
Оценили 12 человек
29 кармы