Мастер У-бэй – знаток меча

Мастер У-бэй - знаток меча

Мастер У-бэй – знаток меча, три раза отбил поклоны в сторону затянутого дымкой Хуашаня. Там в складках Цветочной горы затерялся маленький монастырь, чудом, прилепленный к отвесным кручам. Здесь в долине только, свесившие девичьи пряди, ивы, давали прохладу. А там на вершинах даже летом могло пробрать до костей. Но в дворике стаяла такая густая духота, что и самому У-бэю не пристало в это верить. Треть своей жизни он провел в горах где и бессмертные не редкость. А здесь он чувствовал себя непонятым и одиноким. Суть уданского меча ускользала от его настойчивых и по своему любознательных учеников. Не складывалось в их бесшабашных головах, каким образом отрешенная медлительность даосских упражнений преображается в занавес стрекозиных крыл вездесущего меча в руках мастера. Наверняка учитель что то скрывает. У-бэю надоело доказывать обратное и чтобы хоть не много развеять сомнения, он пригласил на задний дворик одного из них.

- смотри, Ян Бао, занятие будет не зрелищным, на вот свитки почитай там в беседке, а служанка принесет чая.

- шифу, это военная книга?

- ха-ха-хэ! В не котором роде да.

У-бэй стал на свое излюбленное место, оттер пот со лба и замер. Таинственным образом он готовил себя к треннингу. Тело приоткрывалось токам земли и небесному свету. Пробуждаясь, организм собирал вихри и посредством воли усмиренные магнитные бури сворачивались в кокон. Когда сфера приобрела привычную мощь, У-бэй сменил положение, затем еще и еще раз.

Ян-бао наскучило пялится на учителя и он погрузился в чтение. Древний даоский трактат. Ой-ей! Опять мастер надул меня! Но делать нечего и незаметно для себя он увлекся повествованием. А действительно, кому из них, кто снится? Бабочке, что она человек или все же наоборот?

Потихоньку Я-бао дошел до места, где мясник разделывал тушу.

Прочитал, понял не до конца и решил перечитать еще раз. Но в этот момент глаза скосились на площадку.

Очень медленно шифу передвигался по только ему ведомому узору. В такт его шагам дрожали зеленые ивы. Комочки красной глины проминались под подошвой. Как будто была задача приготовить из праха лекарственный порошок. Ветерок сдувал оседающую пыль и колеблющимся шлейфом обметал извилистый сад. Движения учителя и этот укромный уголок гармонировали с друг другом. Каждый подшаг, каждое перекручивание мышц и даже доворот клинка дышали в согласии. Казалось, что воин с мечом не то, чтобы сражается с невидимым противником, а отражает искривленное пространство, принимая как снадобье во внутрь себя. Раскрывает полости между органов и с ловкостью хирурга оперирует самого себя! Только вместо неподатливого металла его дух использует иглы и пряди, которые поставляет ему само небо! Очищенное тело затянуло песню, где вместо голосовых связок пел клинок. Почувствовав свободу и энергию бьющую из рук, синева лезвия устремилась в полет. Вслед за ним порхал по площадке и сам человек. Все быстрее и быстрей. Но странное дело, сейчас Ян-бао замечал, что дух его чудо-учителя находился в покое как и в самом начале, а тело размеренно пестует вездесущее Ци. Разницы, ни какой, вот только скорость…

Учитель закончил представление и развернулся в сторону гор. Он молчал, слегка наклонив голову и даже, казалось, немного имел пристыженный вид. Как будто наставники с облачного Хуашаня выговаривали ему, журя за недочеты. А может ученику это только показалось в лихорадке возбуждения.

Ян-бао опустил взгляд на последний, прочитанный им отрывок.

« Повар царя Прекрасномилостивого принялся разделывать тушу быка. Каждый взмах руки и наклон плеча, каждый шаг ноги и сгибание колена сопровождались треском отделяемой от кости кожи, стуком ножа. [Работа шла] в четком ритме, точно танец "В тутовой роще" или "Цзин шоу".- Ах, как прекрасно! Как совершенно твое мастерство! - воскликнул Прекрасномилостивый. Опустив нож, повар сказал:

- Я, ваш слуга, привержен пути более, чем своему мастерству! Когда я, ваш слуга, стал впервые разделывать быка, то видел лишь тушу, а через три года перестал замечать животное как единое целее. Теперь же я не смотрю на него, а понимаю его разумом, не воспринимаю его органами чувств, а действую лишь разумом. Следуя за естественными волокнами, режу сочленения, прохожу в полости, никогда не рублю то, что слишком твердо, - центральные жилы и связки, а тем более - большие кости. Хороший повар режет, а поэтому меняет нож раз в год. Посредственный повар рубит, а потому меняет нож раз в месяц. Ножу вашего слуги ныне девятнадцать лет, я разделал им много тысяч бычьих туш, а лезвие у него словно только что заострено на точильном камне. Между сочленениями есть щели, а острие ножа не имеет утолщения. Когда вводишь в щель тонкое лезвие, места, где погулять ножу, находится с избытком. Поэтому и через девятнадцать лет его лезвие словно только что заострено на точильном камне. Но, несмотря на это, каждый раз, подойдя к сложному сплетению, вижу, как трудно с ним справиться, страшусь и остерегаюсь, не отвожу глаз, веду нож медленно, едва шевеля. И вдруг так быстро заканчиваю разделку, точно рассыпаю ком земли. Подняв нож, я постою, оглянусь по сторонам, пройдусь в нерешительности и, удовлетворенный, оботру нож и спрячу.

Отлично! - воскликнул Прекрасномилостивый. - Услышав рассказ повара, я понял, как достичь долголетия.

И тут Ян-бао все понял. До него дошли и наставления мастера и вся ограниченность своих прошлых представлений.

- отлично! –выкрикнул он в некуда. – Все отлично!

Отлично! Воскликнем и мы вслед ученику и государю. Услышав рассказы о двух, каждый в своем, знатоках кун-фу, мы поняли, как относится к тренировочному процессу. А может и к жизни?!