Праздник 23 февраля знают все, а праздник 10 февраля — ещё нет. А между тем свой служебный юбилей в эту среду отмечают люди жизненно важной профессии. Люди, от качества работы которых напрямую зависит, будет ли у наших военных необходимость браться за оружие или нет, — дипломаты. В этом у году министра иностранных дел Сергея Лаврова и его подчинённых особенно много забот: война в Сирии, украинский кризис, противостояние с Западом, острый конфликт с Турцией. Однако в преддверии Дня дипломатического работника Сергей Лавров все же нашёл время для эксклюзивного интервью «МК».
— 10 февраля — День дипломатического работника. В советское время в преддверии таких праздников было принято рапортовать об успехах. Есть ли у вас сейчас о чем отрапортовать? Можете ли вы чем-то порадовать страну?
— Честно говоря, эта традиция мне никогда не нравилась. Надо докладывать о том, что ты делаешь по поручению руководства. Как правило, поручения содержат конкретные сроки их исполнения, так что тут никуда не денешься: праздник не праздник, но даты обозначены в соответствующих документах, которые подписывает глава государства.
Не буду сейчас перечислять то, что мы считаем важным. Но тот факт, что в прошлом году окончательно завершилась вся дипломатическая работа по урегулированию иранской ядерной программы и что эта договорённость уже осуществляется на практике, — это, безусловно, один из важнейших итогов, учитывая, что этот кризис был вместе с нами больше десяти лет и до предела раздражал международные отношения.
В прошлом же году завершилась химическая демилитаризация Сирии, что тоже было инициировано российской стороной. Напомню, что в 2013 году об этом договорились Президент России Путин с президентом США Обамой в Санкт-Петербурге «на полях» «Группы двадцати». Во-первых, это позволило ликвидировать очень опасные и беспризорные запасы химического оружия. А во-вторых, отвести, по крайней мере на тот момент, угрозу ударов по Сирии.
Эти две вещи я бы выделил особо. Но в контексте тех задач, которые мы сейчас решаем, борьба с терроризмом — это приоритет номер один. И здесь пока, несмотря на значительные успехи в Сирии в борьбе с ИГИЛ, нам предстоит сделать ещё очень многое. Все пошло бы гораздо эффективнее и быстрее, если бы американцы и члены их коалиции откликнулись на наши многократные, делавшиеся с самого начала операции ВКС России в Сирии предложения наладить подлинную координацию, а не просто договариваться о процедурах избежания инцидентов. О такой координации мы продолжаем говорить с американцами. Они вроде бы начинают склоняться к тому, что от сотрудничества отказываться контрпродуктивно. Но реальных результатов мы ещё пока не добились.
— То есть мы ждём следующего 10 февраля в 2017 году?
- Честно говоря, я не думаю, что ситуация безнадёжна. Хотя пока, повторю, у них постоянно присутствует какой-то сдерживающий момент. Они как бы кивают на своих союзников в регионе, которые якобы не поймут, если американцы будут тесно координироваться с Россией, которую некоторые из этих стран, в том числе и Турция, считают главной проблемой на Ближнем Востоке.
Я могу это понять. Турки, не скрывая, заявляют, что мы спутали им карты. А сейчас они пытаются пригвоздить к позорному столбу и американцев. Президент Турции Эрдоган прямо потребовал от Вашингтона выбрать — либо курды, либо Турция. Из Вашингтона уже прозвучал ответ (пока анонимно) о том, что курды, включая Партию демократического союза, которую турки ассоциируют с терроризмом, являются союзниками Вашингтона в борьбе с ИГИЛ. Мы с ними тоже работаем. Тот факт, что их отстраняют от сирийских переговоров, это такая исключительная высокомерная позиция Турции, никем более не разделяемая.
— В 1856 году новый министр иностранных дел Российской империи Горчаков направил в посольства России за рубежом знаменитую депешу, в которой содержалась фраза: «Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится, Россия сосредотачивается». Как сегодня выглядит неформальное кредо российской дипломатии? Не звучит ли оно, например, так: «Россия почти со всеми поссорилась и почти на всех обиделась»?
— Вы знаете, обижаться мы не умеем. Президент России Владимир Путин как-то сказал, что такие понятия, как «любовь» и «дружба», скорее относятся к личным отношениям, а у государства есть интересы. Точно так же мы оставляем для отношений между конкретными людьми обиды по частным житейским вопросам. А в межгосударственных отношениях обижаться вообще непозволительно, равно как самоуспокаиваться и сердиться. «Кто сердится, тот неправ» — эта известная истина живёт много веков.
Мы всё-таки ощущаем, что нас поддерживает по большому счету большинство стран мира. Есть ощущение, что мы оказались чуть ли не главной проблемой международных отношений, потому что сейчас доминируют те СМИ, которые разносят западную точку зрения. Руководство НАТО и целого ряда европейских стран, особенно Великобритании, скандинавов, наших соседей прибалтов, Польши, Румынии, некоторых других государств просто до истерики раздувают миф о российской угрозе и о том, что мы планируем угрожать Швеции и странам Балтии ядерным оружием.
Би-би-си показывает фильмы. В Швеции что-то происходит с какими-то подводными лодками. Из этого сначала делают аншлаг, заголовки всех газет и телевизионных новостей только из этого и состоят, а потом оказывается, что никаких лодок там вообще не было, а были какие-то никому не известные и точно не нам принадлежавшие аппараты. Это информационная война. Мы это видим, понимаем и воспринимаем её как таковую. Но отвечать на истерику истерикой мы не собираемся, стараемся отвечать только фактами, которые предъявляем.
Последний пример. Попытались сделать гуманитарную ситуацию в Сирии чуть ли не мерилом способности двигаться к политическому урегулированию и предварительным условием начала содержательных переговоров между всеми сирийцами. Нас обвинили в том, что мы ухудшаем гуманитарную ситуацию, якобы отказываемся договариваться о доставке гуманитарных грузов. И поэтому, мол, ООН была вынуждена прервать переговоры по Сирии.
Мы в ответ распространили в ООН (надеюсь, можем представить это широкой мировой общественности) многостраничный материал, который на основе фактов показывает, кто и как усугубляет положение гражданского населения. Можно сколько угодно кричать о том, что в городке Мадайя 40 тыс. гражданских лиц не могут получить достаточно продовольствия, медикаментов и прочих товаров первой необходимости, потому что они находятся в кольце правительственных войск, и при этом молчать как рыба в отношении того, что более 200 тыс. человек окружены в городе Дейр-эз-Зор силами боевиков, игиловцев и прочих и им как бы гуманитарная помощь абсолютно не нужна.
Мы начали сбрасывать гуманитарную помощь в такие населённые пункты с воздуха при поддержке и участии сирийских ВВС. Нас тут же стали упрекать, что мы якобы сбрасываем грузы вслепую, без гарантий того, что на земле эта помощь попадёт в надёжные руки. Можно придумать любые причины.
Мы уверены в том, что самым главным критерием является договороспособность. Я всё время призываю своих партнёров, которые начинают жаловаться на то, что мы делаем, дать мне конкретные факты нарушения нами любого из подписанных за все эти годы документов: Женевского коммюнике от 30 июня 2012 года, договоренности о начале переговоров «Женевы-2» и особенно «Венских документов», резолюции 2254 СБ ООН, которая и поручила организовать нынешний политический процесс. Никто из моих коллег не может привести ни единого случая, когда мы кого-то обманули бы в том, что касается наших обязательств в содействии выполнению этих документов.
На днях я разговаривал с Государственным секретарем США Джоном Керри и привёл пример, касающийся не Сирии, а Украины, потому что и по Украине проблема договороспособности становится ключевой.
Мы с Керри в апреле 2014 года вместе с тогдашним высоким представителем ЕС по иностранным делам Кэтрин Эштон и тогдашним исполняющим обязанности министра иностранных дел Украины Андреем Дещицей утвердили Женевское заявление от 17 апреля 2014 года. Один из ключевых пунктов этого заявления гласил: «Немедленное начало конституционной реформы с участием всех регионов и политических сил Украины». В таких случаях наши партнёры разводят руками и говорят, что ситуация уже изменилась. Однако от того, что она изменилась, не меняется простая данность: наши западные коллеги вместе с украинцами не смогли выполнить то, под чем подписались. Это касается и февральских соглашений Виктора Януковича с оппозицией. Французы, немцы и поляки эти соглашения завизировали. А наутро ничего не смогли сделать.
— Сирия, Украина, противостояние с Западом, острый конфликт с Турцией – по силам ли даже такой сильной стране, как Россия, одновременно справляться с таким количеством внешнеполитических вызовов и угроз?
- Мы же справляемся не в одиночку. Они пытаются возложить на нас ответственность за очень многое, что происходит в Сирии и на Украине. Но одновременно все они идут к нам и просят решить проблему по Сирийской Арабской Республике, обеспечить прекращение огня.
Не раскрывая особых деталей, замечу, что в отличие от тех, включая американских коллег, кто постоянно просто призывает к немедленному объявлению прекращения огня, против чего выступают, прежде всего, союзники США в регионе, настаивая на том, что этот вопрос можно будет обсуждать только когда станет ясно, что Башар Асад уходит, мы в контактах с Вашингтоном предложили абсолютно конкретную схему, которую они сейчас взяли в работу.
Госсекретарь США Керри на днях отзывался о ней в своем интервью. Надеюсь, что содержащиеся в ней очень простые предложения не займут слишком долгое время для того, чтобы их рассмотрели в Вашингтоне.
По Украине они говорят, что всё понимают, что Петр Порошенко не может сейчас всё выполнить, но просят им помочь и так далее. Ни по Сирии, ни по Украине никто от нас не «отруливает». Наоборот – безысходность и такая риторика сопровождаются очень прагматичными подходами к нам с просьбой помочь. Мы готовы, но будем опираться, безусловно, на принципы и конкретные договоренности, которые закреплены по Украине и сирийскому урегулированию.
Что касается Турции, то нас удивила безоговорочная поддержка Анкары во всей сирийской истории, прозвучавшая в ходе визита в эту страну Канцлера ФРГ Ангелы Меркель. При этом главным виновником происходящего была названа Россия, поскольку, мол, от ударов ее ВКС множатся потоки беженцев. Ни слова не было сказано – по крайней мере, публично – про очевидные факты: террористическая угроза в Сирии подпитывается контрабандой через турецкую границу в обоих направлениях. Туда – боевиков, оружия, денег и прочих необходимых для продолжения террористической деятельности вещей. А оттуда – нефти и иных запрещенных для коммерческой операции с бандитами товаров.
Все это – на фоне откровенного шантажа Анкары в связи с проблемой мигрантов. Напомню, эта проблема возникла несколько лет назад – не сегодня, не вчера и точно не после начала работы наших ВКС по просьбе сирийского Правительства. Эта проблема была вызвана незаконной операцией НАТО против Ливии и последующими действиями, которые приводят к развалу других государств региона, поднимая все новые волны беженцев.
Продолжение интервью Сергея Лаврова читайте в следующем номере «МК».
Оценили 7 человек
6 кармы