Согласно известному мифу, при социализме все равны. Идея всеобщего равенства интересна, хотя и глубоко порочна в самой своей основе, однако на практике никакого равенства при социализме в любом случае не было.
Капитализм худо-бедно обеспечивает нам равенство возможностей: каждый может воспользоваться капиталистическими инструментами, чтобы добыть желаемый набор материальных и нематериальных благ.
Социализм декларирует дополнительно ещё и равенство результатов — «директор завода живёт на одной лестничной площадке с уборщицей этого завода». На практике, однако, социализм не обеспечивает даже равенства возможностей, которое обеспечивает капитализм. Вот, например, типичная история из комментариев на Перемогах (ссылка):
[В советское время] у городских детей был гораздо больший доступ к «культурному досугу и хобби» чем у сельских.
Я мечтал об авиамоделизме, но у нас в продаже изредка появлялись только пластмассовые модели для стендового авиамоделизма, [обычно плохого качества] и дорогие. Про радиоуправляемые или кордовые модели я только слышал и читал, как о чём-то космическом.
Ну, собрал я планер из досочки и бумаги. Ну, приделал к нему пропеллер на резиновой тяге… Дальше что? Всё. Потолок. Для всего остального нужен авиамодельный двигатель внутреннего сгорания.
Так что я завистливо почитывал «Моделиста конструктора», «Технику молодежи», да «Науку и жизнь». Как же я хотел попробовать кордовые авиамодельные бои…
В Российской Империи, кстати, самые разнообразные модели выпускали. Цитирую из книги советского писателя Валентина Катаева (ссылка):
…Маленькая паровая машина тоже считалась у нас дорогой игрушкой, но, по сути дела, она была не игрушка, а настоящая паровая машина — только миниатюрная, сделанная на настоящем машиностроительном заводе. Она состояла из стального вертикального котла со свистком и поршневым устройством, вращавшим тяжелое, хотя и небольшое маховое колесо. В отличие от большой паровой машины, локомобиля, она нагревалась при помощи спиртовой лампочки под котлом.
Мне купил папа маленькую паровую машину не в виде подарка, не в качестве забавной игрушки, а как наглядное пособие по физике.
Машина стоила очень дорого — рублей пять, но папа мечтал, что мы с Женькой вырастем всесторонне развитыми людьми.
…
Запах горящего денатурированного спирта, его желто-голубое пламя, лизавшее дно парового котла, до сих пор почему-то не могут забыться.
Котел нагревался очень медленно. Каждую минуту мы — Женька и я — прикладывали к нему ладони; он все еще продолжал оставаться холодным, хотя уже не таким, каким был, когда в него только что налили воды из кухонного крана.
…
…Вот уже котел источает жар, как хорошо нагретый утюг. Пробуешь повернуть маховое колесо, оно поворачивается, но потом останавливается. Пар еще недостаточно сильно давит на поршень. Прикусив нижнюю губу, прислушиваешься. Откуда-то из середины котла доносится тонкий, комариный звук. Потом ухо улавливает сварливую музыку закипающей воды; музыка эта переходит в клокотанье, кипяток просачивается сквозь механизм предохранительного клапана и брызжет во все стороны мельчайшими пузырьками. И вдруг маховое колесо неожиданно сдвигается с мертвой точки, повинуясь слабому прикосновению моего пальца. Сдвинувшись с места, оно как бы само собой медленно совершает полный оборот, на миг останавливается, затем снова как бы теряет равновесие и начинает крутиться все шибче, шибче, шибче, повинуясь пришедшему в движение поршню…
Для понимания уровня дореволюционных цен, 5 рублей — это зарплата штукатура или маляра за 3-4 рабочих дня.
А если вы посмотрите на фотографию к посту, вы увидите там московский супермаркет. Это 1982 год, год смерти Брежнева, конец золотого века СССР. Фотограф — Жуан Педро Ассумпсан Бастос (João Pedro Assumpção Bastos).
Подвох в том, на фото запечатлён магазин «Берёзка», где товары продавались только за иностранную валюту или специальные валютные чеки. Обычный москвич даже зайти в такой магазин не мог: его просто не пустили бы внутрь. Законного способа поменять рубли на чеки у него тоже не было. Незаконные способы были, но, получалось не только очень дорого, но и опасно: был вполне реальный шанс сесть в тюрьму.
Проведу аналогию. Советское государство относилось к долларам на руках у граждан примерно так, как сейчас наше государство относится к наркотикам. Один неосторожный шаг, и ты уезжаешь за решётку по знаменитой статье 88 (бабочка).
Так вот, советской элите и советским коррупционерам была доступна для покупок сеть «Берёзка», магазины которой можно грубо сравнить с маленькими версиями нынешних «Пятёрочек» или «Магнитов». Однако основная масса советских трудящихся, особенно в регионах, вынуждена была отовариваться в местах, которым я не могу подобрать современное сравнение, так как при капитализме столь бедных и пустых магазинов не бывает. Автолавка, навещающая раз в неделю забытый дачный посёлок, имеет сейчас значительно лучший ассортимент, нежели типичный советский магазин. Цитирую Игоря Ефимова:
Труднее всего для него в этом движении преодолеть главную грань неравенства, разделившую сейчас все население Советского Союза на три части: жители городов первой категории снабжения, жители городов второй категории и все прочие. Первая категория — это Москва, Ленинград, столицы союзных республик и еще несколько крупных центров. Официально категория нигде не объявлена, но если в магазинах есть мясо, куры, колбаса, рыба, овощи, фрукты, молоко, яйца, масло, а на улицах попадаются иностранные туристы, то знайте — вы в городе первой категории. Советский гражданин может приезжать сюда в гости, по делам или за продуктами (последнее — сотнями тысяч), но он не может получить здесь постоянной работы и прописки [не приложив к тому огромных усилий]…
Вторая категория тоже неохотно пускает в себя новых обитателей — все же ведь и в ней на прилавках магазинов время от времени мелькает что-то такое, за чем выстраивается возбужденная очередь. Жители третьей категории в очередях стоят реже (не за чем), они в значительной мере кормятся с собственных огородов и подсобных хозяйств и последнее время любят повторять шутку: «Скоро нам присвоят звание город-герой. Его ничем не снабжают, а он всё-таки живет».
Можно было бы поругать власти СССР за создание сословного общества и за деление людей на сорта, но… проблема не в условном Брежневе, проблема в самом социализме.
В капиталистической экономике работает мощный выравниватель: деньги. Если в Париже продаются модные духи «Яд клошара», а в Сольвычегодске таких духов нет, то предприимчивый купец из Сольвычегодска закажет доставку из Парижа, чтобы поставить их на полку своей лавки. Если же в Москве откроется магазин «Берёзка», то купец не захочет закрывать его от трудящихся. Напротив: он даст рекламу, чтобы привлечь побольше покупателей к своим товарам.
Как итог, сейчас мы наблюдаем ситуацию, которую советский гость из 1982 года счёл бы фантастической, сказочно хорошей. Каждому жителю капиталистической России, включая обитателей сельской местности и отдалённых городков в 1000 жителей, доступен самый широкий ассортимент товаров — включая, разумеется, и двигатели для планеров на любой вкус и кошелёк (пример).
При социализме купцы запрещены законом. Распределение товаров становится обязанностью государства, которой оно тяготится. У чиновника нет ни желания, ни возможности везти двигатели внутреннего сгорания в Сольвычегодск: ему мясом-то население обеспечить не получается, тут уже не до игрушек и прочих буржуазных излишеств.
Шариковы видели, что русские купцы живут в больших домах и пьют чай из блюдец, отставив мизинец в сторону, но не видели, как купцы по 12 часов в день обеспечивают для всех равный доступ к товарам и возможностям. Расправа над купцами-уравнителями создала в СССР неравенство — подобно тому как отсутствие дворников создаёт в некоторых странах мусор на улицах. Если завтра к власти придут фанатики, которые объявят дворников враждебным классом, будьте уверены, наши улицы очень быстро перестанут быть чистыми.
Оценили 16 человек
25 кармы