1. К вопросу о распространённом тезисе коммунистов, что революции с их массовыми смертоубийствами – это явление нормальное, исторически неизбежное и потому даже желательное. Якобы Россия нуждалась в революции, чтобы не отстать от остального мира. Цитирую мнение на этот счёт (ссылка):
Неокоммунисты иногда любят прибегать к манипуляции, которая заключается в оправдании Октябрьской революции Французской. Мол, вот французы же убили своего короля и сделали революцию, чем мы хуже?
Во-первых, французская революция дала Франции больше горя и несчастий, чем достижений. Промышленность к 1800 году упала до 60% от уровня 1789 года и восстановилась лишь к 1812 году, даже несмотря на крупные военные заказы. Внешняя торговля вернулась к уровню 1789 года лишь в 1825 году (36 потерянных лет). Сельское хозяйство вернулось к дореволюционному уровню урожайности лишь к середине 19 века (около 60 потерянных лет). Франция навсегда отстала от Великобритании в международной торговле, науке и технике, а также строительстве мировой колониальной империи.
Во-вторых, если говорить про изменения в общественном строе, то во Франции идеалы современной гуманно-«буржуазной» цивилизации, основанные на свободе, гражданском равенстве и частной собственности, действительно утвердила революция. В скобках заметим, что при этом французские якобинцы умудрились за какой-то год пролить моря крови и даже разорили тысячелетний некрополь своих королей в базилике Сен-Дени, а позднее полтора десятка лет по Европе с размахом лил кровь Наполеон.
Но «фишка» в том, что у нас почти все идеалы французской революции были реализованы ещё при Российской Империи, т.е. до всякой «русской революции». Крепостное право отменили за 56 лет до Февраля и Октября. Идеально демократический суд присяжных (с адвокатурой, равенством перед законом, независимостью судов и т.п.) ввели за 53 года до 1917 года, равно как и всесословное местное самоуправление в земствах и городах, и доступ к образованию для разных сословий. Телесные наказания отменили на 43 года раньше, чем в Англии (!). Воинскую повинность распространили на все сословия за 43 года до революции. Наконец, парламентское устройство, гражданские свободы и частную собственность крестьян на землю – за 11-12 лет, хотя к этому и подтолкнула «первая», к счастью, неудавшаяся смута 1905 года. Наконец, основы бесплатного образования (начального) и социального страхования рабочих также были заложены за несколько лет до этой распрекрасной революции. Практически всё дала монархия!
После Октябрьской революции большевики стали внедрять в жизнь уже совсем другие идеалы – «классовой борьбы» (с многолетней правовой дискриминацией «бывших») вплоть до гражданской войны как её высшей формы, ограбления всех хоть что-то имущих, вытравливать национальные святыни ради [утопических] глобалистских химер, убивать подряд, начиная со своих врагов и кончая друг дружкой… <…>
…никакая революция в других странах, в том числе и французская, не оправдывает ужасов и последствий Октябрьского переворота, тем более что почти все её идеалы уже были реализованы к тому времени монархией.
В самом деле, коллеги. Типичная беседа в комментариях с неокоммунистом в комментариях выглядит примерно так:
— Ты защищаешь царское время, не понимая, что ты был бы холопом, и тебя пороли бы на конюшне.
— Крепостное право отменили в 1861 году, телесных наказаний к 1917 году также уже практически не было.
— Тогда работал бы по 14 часов в день за еду тогда, не особо лучше.
— Средний рабочий день в 1916 году был 10 часов, а зарплаты рабочих были значительно выше, чем при Ленине и Сталине.
— Ну, это я образно…
Действительно: если мы посмотрим на реальный 1916 год, мы обнаружим, что никакой законодательной отсталости в Российской Империи не было. Наша страна была настолько передовой, что неокомми вынуждены ссылаться на вымышленные порки воображаемых холопов: реальных социальных язв, которые критики могли бы предъявить в споре, у нашего государства не было.
2. Константин Белик (konstantinus_a) полагает, что феодализм в России закончился задолго до отмены крепостного права. Цитирую (ссылка):
Одна из любимых русофобских мифологем наших советских состоит в том, что Российская Империя, де, «была феодальной страной», причём была таковой практически до самой революции. Доказательством чего полагается существование выкупных платежей.
На деле с последними остатками феодализма мы окончательно расстались в 1861, с отменой крепостного права. Выкупные платежи можно рассматривать как элемент феодализма только с точки зрения мифологии тех самых советских учебников, в которых продвигался, помимо прочих, чисто социалистический тезис, что «земля не может принадлежать помещикам», «она вообще ничья», а если кому-то и может принадлежать, то «принадлежит тем, кто её обрабатывает – крестьянам», а потому, де, выкупать эту землю у владеющих ею помещиков крестьяне и не должны.
Напомню, выкупные платежи платились крестьянами не для компенсации своего освобождения, за это деньги не взимались, каждый стал лично свободен без всяких условий, но за землю, которой крестьянин хотел пользоваться; крестьянин пользовавшийся не помещичьей землёй или вообще, скажем, ушедший в город, никаких выкупных платежей и не платил. Так вот, абстрагируясь от мифологии советских учебников, земля это объект частной собственности, как и прочие ресурсы, и она имела конкретных владельцев, помещиков, а значит если эта земля у них изымалась, то им, владельцам, должна быть компенсирована её стоимость – это ни что иное как обычный капитализм; таким образом, выкупные платежи – это не элемент феодализма (так только в советских учебниках), но элемент здорового капитализма; наоборот, если бы таких платежей не было, вот тогда бы это было что угодно, но не капитализм. Впрочем, в любом случае остатки выкупных платежей были полностью отменены и взяты на баланс государства в 1906, более чем за десять лет до революции.
Кстати, в 1861 отменили именно последние остатки феодализма, т.к. на тот момент в крепостной зависимости находилось, если мне не изменяет память, менее половины крестьян; причём и у них отношения с владельцами крепости уже во многом носили вполне себе капиталистический характер, далёкий от классического крепостничества времён Екатерины II.
А если говорить о феодализме в строгом смысле слова, то он в России полностью прекратился к царствованию Александра I, в нач. 19 в., и даже раньше, когда монархи окончательно перестали дарить за службу земли и крестьян (в этом и есть суть феодальных отношений – феод за службу), а по большому счёту, если уж совсем строго, феодализм в России закончился при Петре III, когда объявили вольности дворянские и окончательно отменили прямую зависимость наличия земельного поместья с крестьянами от службы монарху, и поместья перешли в частную собственность помещиков. Начиная с Петра III Российская Империя уже в целом стала капиталистической страной, сохранив только некоторые элементы феодализма, которые с каждым следующим императором всё более скукоживались, пока в 1861 г. не был ликвидирован последний такой элемент.
Опять же, как я ранее писал (ссылка), многие историки сомневаются, был ли феодализм вообще когда-либо в истории России.
Цитирую Дзен-канал Русская Земля (ссылка):
Феодализм, в узком смысле слова, – это западноевропейский по происхождению термин, придуманный довольно-таки поздно, в 17-18 веках, и описывающий общественно-экономическое устройство именно и только западноевропейских стран в Средние века. <…>
На реалии Русской Земли 9-15 веков, Русского Государства 15-18 веков и Российской Империи 18-20 веков это всё натягивается довольно плохо.
В Древней Руси толком не было крепостного права – большинство сельских жителей были лично свободны и могли переезжать с места на место (были, конечно, зависимые категории населения и даже рабы, но они составляли меньшинство). Не было в Русской Земле и развитого института службы за землю – бояре и дружинники жили в основном в городах, получая от князей содержание, долю в военной добыче и различные привилегии. Только в 15-18 веках служба за землю стала широко распространённой, с 17 века законодательно оформилось крепостное право, однако тогда уже было централизованное бюрократическое государство, без феодальных вольностей и политической раздробленности, характерной для европейских Средних веков.
Однако и в 17-18 веках общественный строй в России сильно отличался от классического феодализма. В средневековой Западной Европе действовала сложная вассально-сеньориальная система (вассальные клятвы, взаимные обязательства вассалов и сюзеренов), сформировалась многоуровневая феодальная лестница (король – герцоги – графы – бароны – рыцари), наконец, было распространено правило «вассал моего вассала – не мой вассал»… <…>
В России же в 15-18 веках уже доминировала идея централизованного государства, в том числе личной службы государю как воплощению этого самого государства (а не идея личной службы конкретному частному лицу, как в средневековой Европе). Все жители страны были обязаны служить царю, при этом дворяне были обязаны конкретно военной и государственной службой, а иные сословия, в том числе крестьяне, были обязаны платить подати и исполнять различные натуральные повинности перед государством. Конкретно крестьяне в поместьях были обязаны содержать дворян (кормя их семьи и обеспечивая средствами на приобретение военного снаряжения), дворяне же в данном случае первоначально выступали не как частные лица, а как государевы слуги и воины.
Собственность русских дворян на землю долгое время была условной (только на срок службы), непосредственно подчинялись дворяне не вышестоящим наследственным феодалам, а государственным ведомствам (приказам, позднее коллегиям и министерствам), либо временным назначаемым командирам и чиновникам (воеводам, позднее губернаторам). Должностные лица снабжались за счёт государственного жалования либо, в более ранние периоды, за счёт системы кормления (непосредственного содержания от местного населения в денежной либо натуральной форме).
3. В Петербурге есть улица Пестеля. До революции она называлась Пантелеймоновской, так как на ней была расположена Пантелеймоновская церковь. Коммунисты передали церковь обновленцам, потом и вовсе закрыли, а улицу переименовали в честь декабриста Пестеля: героя войны, масона и радикального социалиста, кровожадные планы которого государству удалось предотвратить.
На мой взгляд, улице стоит вернуть историческое название, равно как и прочим улицам и площадям, названным в честь внутренних врагов России. Пока что, однако, улица не переименована, и отчасти поэтому фамилия «Пестель» хорошо известна петербуржцам, в том числе и мне. Тем интереснее мне было прочесть у Филиппа Вигеля несколько абзацев, посвящённых отцу незадачливого революционера, тоже Пестелю:
Богу даст он ответ — этот граф Головкин, не столько еще за легкомысленную жестокость, с которою свергнул он невинного, заслуженного старца, сколько за ужасные от того последствия для Сибири. Более двадцати лет прошло с тех пор, как не терзает её преемник Селифонтова И. Б. Пестель, а имя его жителями её с проклятиями ещё передается внукам. Как имя сие напоминает моровую язву, так сам он был продолжительным бедствием в Сибири.
Другие люди бывают жестоки из трусости, из мщения, из желания выслужиться, может быть, с намерением быть полезными; а этот человек любил зло, как стихию, без которой он дышать не может, как рыба любит воду. Никогда ещё сибирский край не был управляем столь достойными людьми, каковы были три губернатора, Гермес, Хвостов и Корнилов; при Пестеле скоро ни один из них не остался на месте. Гермес с Штейнгелем заблаговременно успели убраться в Пермь к Модераху; Корнилов же и Хвостов, мало-помалу опутанные его кознями, привлечены им были к ответу в Сенат.
Не смея показаться в Сибири, где ожидало его убийство, он правил ею из Петербурга посредством подобных себе извергов, коим выпросил он там губернаторские места. Находясь в столице, он беспрестанно новыми обвинениями преследовал двух несчастных, которые около десяти лет томились под судом. Истина наконец восторжествовала: они оправданы, сделаны сенаторами, а он удалён от службы. В другом государстве был бы он повешен.
Оценили 45 человек
61 кармы