При капитализме люди свободно договариваются об оплате труда — принуждение запрещено. Допустим, 80 тысяч рублей в месяц или, скажем, 50 рублей за сколоченный из досок ящик. Устраивает оплата? Бьём по рукам, работаем. Капиталисту кажется, что рабочий хочет слишком много? Тогда капиталист не нанимает рабочего, ищет другого или сколачивает ящики сам. Оплата не устраивает рабочего? Рабочий отказывается работать — идёт к другому капиталисту или же сам становится таковым.
При социализме работа — это обязанность, отказаться нельзя. Цену за работу власти при этом спускают сверху, а если рабочему кажется, что ему платят мало… то это его проблемы. Единственное доступное при социализме средство мести за низкие зарплаты — итальянская забастовка. «Они делают вид, что платят, а мы делаем вид, что работаем».
Цитирую комментарий Валерия Брауна (ссылка):
Я родился и вырос в Металлургическом районе Челябинска. У завода было большое подсобное хозяйство, где выращивали овощи для заводчан. Урожаи низкие, потому что земля плохая. Но вот приехали в подсобное хозяйство рабочие из КНДР, которым пообещали выплатить треть стоимости выращенной ими моркови по советским заниженным ценам. Они сутками сидели на бороздах — пололи да ворошили. Урожай оказался в восемь раз выше обычного. Заработали по 350-400 рублей в месяц и довольные уехали.
На собрании стали ставить их в пример. Кто-то возразил, что корейцам заплатили по 400 рублей, а нам, как ни работай — по 60 рублей. Скандалище был! Чуть не посадили языкастого. На основы социализма голос поднял.
Упомянутые основы социализма хорошо сформулированы в книге «Несвятые святые и другие рассказы» Тихона Шевкунова. Цитирую:
И вдруг я почувствовал, что прямо у меня за спиной кто-то стоит. Я испуганно обернулся. Это был отец Нафанаил. Он смотрел в звездное небо. А потом задумчиво спросил:
— Георгий, что ты думаешь о главном принципе коммунизма?
Псково-Печерский монастырь. Успенская площадь. 1983 год. Три часа ночи. Звезды…
Не дожидаясь ответа, отец Нафанаил так же в задумчивости продолжал:
— Главный принцип коммунизма — «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Но — «способности», «потребности» — это ведь, как всегда, какая-то комиссия будет определять? А какая комиссия?.. Скорее всего — «тройка»! Вот вызовут меня и скажут: «Ну, Нафанаил, какие у тебя способности? Кубометров двадцать леса в день напилить сможешь! А какие потребности? Бобовая похлебка!». Вот он и главный принцип…
Посравниваем ещё. В комментариях указали на трогательный момент из советского фильма «Председатель» — герой фильма воодушевил коллектив, и колхозники выполнили план на 180%. Для раздачи на трудодни председатель оставил 20% урожая, а остальное сдал государству. Государство, однако, забрало себе и оставшиеся 20%, ударно поработавшие колхозники остались ни с чем.
Получается, что в нормальной ситуации советское государство забирало себе 80% урожая, при ударном выполнении плана — 89%, а когда ему было нужно — 100%.
(Для молодёжи. Колхозникам разрешали иметь небольшие личные участки, до 25 соток. При Сталине они кормились обычно с этих огородов, так как на колхоз их заставляли работать бесплатно или почти бесплатно. При Хрущёве колхозникам начали платить за работу в колхозе: скудно, но стабильно).
Советская цензура допустила фильм «Председатель» в прокат, так как в сюжете были показаны известные всем явления. Председатель колхоза действительно самостоятельно решал, кого выпустить из колхоза, а кого нет: если молодёжь хотела учиться, а председателю были нужны рабочие руки на полях, он просто не выпускал молодёжь из колхоза, и всё. Государство, в свою очередь, действительно забирало у крестьян весь или почти весь урожай, выращенный на колхозных полях, а дополнительно к этому колхозники платили ещё и существенные налоги.
Цитирую теперь из Чугунова, «Деревня на Голгофе»:
…новое поколение этой семьи живет в Болотном и работает в колхозе. Глава этой большой семьи говорил, что аренда земли у помещика давала его семье гораздо лучшие возможности для жизни, чем работа в колхозе. И заявил, что охотно сменил бы теперешний «свободный колхозный труд» на прежнюю «кабальную помещичью испольщину»…
— Прежде, — рассказывал этот арендатор, — помещик забирал за арендованную землю только половину результатов нашего труда. А теперь разве земледельцам достается половина колхозного урожая? Нет: советское правительство и всякие начальники-воры забирают из колхоза всё, а нам на трудодни оставляют только крохи с их господского стола…
Расспрашивал я колхозного счетовода по этому вопросу. Тот ни одной абсолютной цифры не сообщил: «государственная тайна»… Но он сказал, что распределение колхозного валового урожая ржи производится приблизительно в таких пропорциях: больше половины сдается государству; четверть — колхозу; меньше четверти — остается колхозникам на трудодни.
А с других полей и лугов колхозники Болотного ничего не получают: ни с ярового, ни с поля кормовых трав, ни сена с лугов.
Значит, колхозники получают для себя 25 процентов валового урожая с озимого поля. А со всей земельной площади колхоза (четырех полей и луга) они получают только 5 процентов урожая…
Следовательно, труд колхозника оплачивается советским правительством в десять раз хуже, чем труд арендатора помещичьей земли на условиях «испольщины»…
Ещё отрывок оттуда же:
— Колхозная барщина куда тяжелее барщины помещичьей! — говорили многие колхозники. — Можете сравнить сами. Старики нам рассказывали, что при крепостном праве в имении нашего бывшего барина, помещика, было около 1'000 десятин, а у крестьян, в трех деревнях, было около 3'000 десятин земли, то есть втрое больше, чем у помещика. А теперь? Советское государство забрало себе всю нашу землю, а нам, крестьянам, оставило только жалкие крохи: по 1/4 гектара на колхозный двор. А до революции на каждый крестьянский двор в среднем в нашем селе приходилось не по четверти гектара, а по 8 десятин, или по 8,8 гектара. (Десятина равняется 1,1 гектара)
— Каково?! — вырвалось у одного колхозника. — Нашу мужицкую земельку советская власть обкорнала в тридцать пять раз!..
— Земли мы теперь имеем во много раз меньше, чем прежде. А работать в советских имениях, в колхозах, мы должны гораздо больше, чем крепостные на помещичьей барщине, — вступали в разговор все новые собеседники, которым, как они говорили, «колхоз в печёнки въелся»…
— Наши дедушки рассказывали, что на помещичьей барщине они работали только три дня в неделю. А мы на колхозной барщине работаем все семь дней в неделю. За все лето мы не имеем ни одного выходного дня! Работаем, как проклятые… Да, колхозная барщина гораздо тяжелее помещичьей! ..
— А ведь в колхозе мы не только барщину выполняем, но и громадные оброки государству платим, — дополняют другие колхозники.
— Какие оброки? — спрашиваю.
— Самые настоящие: и натуральные оброки и денежные, — поясняют колхозники. — Прежде помещик принуждал своих крепостных выполнять только одну повинность: трудовую — барщину, дворовую службу, или оброчную — натуральный или денежный оброк. А вот советские помещики заставляют нас, колхозников, одновременно выполнять барщину и платить оброк! Хозяйство у колхозника теперь нищенское: усадебный участок — четверть гектара земли, полуживая корова да пяток кур. И вот с такого-то бобыльского хозяйства мы должны платить государству огромный оброк. Натуральные поставки: ежегодно 2 пуда мяса, 200 литров молока, 150 яиц. А кроме того, власть наложила на нас еще громадный денежный оброк: налоги и заем, 600 рублей на каждый двор! Под такими прессами ухитрись выжить…
— В школе, на уроках, наши дети часто читают об «ужасах крепостного права» и «счастливой колхозной жизни» — рассказывают колхозники. — Но мы-то хорошо знаем, на своих спинах изучили: хоть помещичье крепостное право было для крестьян очень тяжело и очень горько, но колхозное крепостное право для нас еще тяжелее и горше…
Вернёмся к эксплуатации. Эксплуатация — это насильственное навязывание невыгодной сделки, то есть принуждение к бесплатной работе либо к работе за скудный паёк.
При капитализме рабочий свободен, поэтому заставить его работать бесплатно нельзя. Напротив, рабочий сам может выкручивать руки работодателю, требуя значительных денег за свой труд. Также рабочий имеет право кого-нибудь нанять: или сантехника, чтобы тот заменил ему трубу, или повара, чтобы тот сделал ему хот-дог, или даже других рабочих, если хочет открыть собственную мастерскую. Даже если смотреть на рабочего из капстраны через очки Маркса, мы вынуждены будем признать, что рабочего эксплуатируют ровно на одну зарплату… и сам рабочий эксплуатирует других ровно на одну зарплату.
При социализме рабочий несвободен, так как его заставляют трудиться за назначенную государством крошечную зарплату или бесплатно. Увольняться нет смысла: работодатель в стране один, зарплаты низки везде. Ездить из города в город тяжело: прописка, проблемы с жильём, у колхозников ещё и отсутствие паспортов. Эмигрировать в страну, где нормально платят, нельзя, строго запрещено. Заниматься своим бизнесом нельзя. Отказаться работать тоже нельзя. Примерно как в древней Спарте, где тоже презирали деньги, и где класс номенклатуры (спартанцы) нещадно эксплуатировал колхозников (илотов).
И вот теперь посмотрим на картину в целом.
1. При капитализме крестьянин арендует у помещика землю, доля крестьянина — 50% от урожая. Крестьянин может в любое время купить собственную землю, уйти в город или перестать работать. Это страшная эксплуатация.
2. При социализме колхозник работает на земле колхоза, при этом ему остаётся от 0% до 20% урожая, обычно что-то около 5%. Отказаться работать нельзя. Уехать в другое место при некотором старании и везении можно, но аналогичные кабальные условия по всей стране. Владеть землёй (если не считать огородов) колхозникам запрещено. Это свободный труд.
https://olegmakarenko.ru/32950...
Оценили 27 человек
47 кармы