В 1904 году, за несколько месяцев до своей смерти в возрасте 44 лет, Теодор Герцль встретился с государственным секретарем Ватикана кардиналом Мерри дель Валем. Герцль попросил Ватикан дипломатической поддержки для дальнейшего международного признания сионистского дела. В ответ кардинал заявил: «Я не совсем понимаю, как мы можем проявить какую-либо инициативу в этом вопросе. Пока евреи отрицают божественность Христа, мы, конечно, не можем сделать заявление в их пользу. Не то чтобы у нас была какая-то неприязнь к ним. Наоборот, церковь всегда их защищала. Для нас они являются незаменимыми свидетелями явления Божьего срока на земле. Но они отрицают божественную природу Христа. Как же тогда мы можем, не отказываясь от своих собственных высших принципов, согласиться на то, чтобы им вновь была предоставлена во владение Святая Земля?»
Несмотря на резкий тон, это известное заявление госсекретаря Ватикана не свидетельствует о непримиримой враждебности по отношению к евреям. Фактически, заявление кардинала Мерри дель Валя о том, что церковь всегда защищала евреев, имело определенную историческую обоснованность, которую подтвердили его действия через несколько лет после его встречи с Герцлем. С возрождением европейских кровавых наветов в начале 20-го века кардинал Мерри дель Валь назвал эти наветы «невероятным мифом». Он напомнил католикам, что между 13 и 18 веками папы снова и снова отвергали правдивость утверждений о том, что евреи убивали христианских детей и использовали их кровь в религиозных ритуалах.
Израиль, земля христианского происхождения, где ходил и проповедовал Иисус, всегда был местом паломничества христиан. Что же тогда христианам следует делать с притязаниями евреев на Святую Землю? Что касается вопроса о возвращении евреев в Палестину, религиозные и политические вопросы были радикально разными для католиков и протестантов. В целом католики, вплоть до II Ватиканского собора, придерживались учения о том, что евреи виновны в «богоубийстве» и что наказанием за их преступление является вечное изгнание. В соответствии с этой точкой зрения один чиновник Ватикана написал, что «сионизм следует рассматривать как высокомерную самонадеянность, противоречащую воле Бога, который наказал Свой народ, обрекая его на изгнание и скитания».
Что касается сионизма, то существует значительная разница между протестантскими и католическими взглядами. В отличие от разнообразия протестантских ответов на сионизм, некоторые из которых были положительными, а некоторые отрицательными, официальная католическая реакция была явно отрицательной. Протестантский акцент на Библии как на единственном авторитетном источнике привел к переоценке стремления евреев вернуться на свою землю. Для протестантских реформаторов народ Израиля имел историческое значение. Ватикан выступал против сионизма как в его политических, так и в культурных проявлениях. Перспектива создания еврейского государства на христианской Святой Земле угрожала Ватикану, поскольку сионизм, а затем и Государство Израиль, бросили церкви вызов устоявшимся доктринам. Возобновленный еврейский суверенитет в Палестине и возможность еврейского культурного и религиозного возрождения на освоенной земле бросили вызов взгляду католической церкви на иудаизм как на вытесненную религию, а также на ее взгляд на евреев как на народ, обреченный на постоянные скитания, изгнание и бессилие. .
С приходом политического сионизма в конце XIX века необходимые, но крайне непростые отношения Рима с еврейским народом, отмеченные частыми преследованиями и унижениями евреев в католических землях, усугубились добавлением еврейских территориальных претензий — претензий, которые многие в церковной иерархии насмехались. По словам историка середины 20-го века Жюля Исаака, сутью христианского антииудаизма было «учение презрения». Согласно этому учению, старый или «плотский» Израиль утратил свои права на избранность – и, как следствие, свои права на то, что католическая церковь считала христианской Святой Землей. Почему же тогда церковь должна поддерживать сионизм, политическое движение, целью которого было положить конец изгнанию, на которое были справедливо осуждены евреи, и восстановить еврейский территориальный суверенитет?
Однако после столетия стойкой оппозиции сионизму церковь изменила свой подход к этому вопросу. Этот радикальный сдвиг в подходе произошел в течение 20-го века. Кульминацией этого события стало дипломатическое признание Израиля Ватиканом в 1993 году и паломничество Папы Иоанна Павла II в Иерусалим в 2000 году.
После создания в 1948 году Государства Израиль и его включения в Организацию Объединенных Наций — против обоих действий выступил Ватикан — произошла серия дипломатических переговоров низкого уровня между израильскими официальными лицами и официальными лицами Ватикана. Церковь беспокоилась как о своих владениях недвижимостью, так и о своей пастве на Святой Земле. Контакты между Израилем и Ватиканом то усиливались, то ослаблялись в течение последующих 45 лет; только в 1993 году Ватикан предоставил Израилю дипломатическое признание.
Два самых влиятельных католических мыслителя ХХ века, Г. К. Честертон (1874–1936) и Жак Маритен (1882–1973), были глубоко заняты изменением отношения католической церкви к иудаизму и сионизму. Эти писатели и их еврейские собеседники помогли церкви и сионистскому руководству прийти к непростому, но медленно развивающемуся взаимопониманию, которое в конце 20-го века привело бы к установлению полных дипломатических отношений Ватикана с Государством Израиль. Процесс, который привел к трансформации отношения Ватикана к Израилю, был сложным и отягощенным историческим прошлым.
Маритен, как и Честертон, был протестантом, принявшим Римско-католическую церковь. Он вырос в секуляризованной протестантской семье и в молодости присоединился к католической церкви. Как автор многих философских трудов и исследователь произведений св. Фомы Аквинского, Маритен пользовался большим влиянием. К 1950-м и 1960-м годам влияние Маритена распространилось на Ватикан и папство. Его учение сыграло решающую роль в изменении как официальных, так и неофициальных католических взглядов на евреев. Маритен помог сформулировать ответ Второго Ватиканского собора на Шоа и повлиял на изменение отношения Ватикана к Государству Израиль.
И Честертон, и Маритен также оказали значительное влияние на католических интеллектуалов в Соединенных Штатах, особенно по вопросу сионизма. Честертон, живший в Англии, посетил США в 1920-х годах и записал свои впечатления в книге « Что я видел в Америке» . Его влияние в Соединенных Штатах значительно выросло в период после Второй мировой войны. А его книги для широкой читательской аудитории, такие как серия «Отец Браун» , остаются популярными. Маритен, родившийся во Франции, долгое время жил в Соединенных Штатах с 1940 по 1960 год, часть этого времени работал профессором Принстонского университета. За свою долгую преподавательскую карьеру он внес двойной вклад в католическую интеллектуальную жизнь: сначала в более узконаправленную область истории идей, особенно в исследования Аквинского, а затем в более общую либерализацию католического отношения к другим религиям, изменение, отраженное в нововведения II Ватиканского собора.
Из этих двух литературных и богословских мастеров влияние Маритена на отношение Ватикана к евреям и сионизму было более прямым. В то время как Честертон оказывал свое влияние через популярность своих многочисленных книг, «Православие» и «Вечный человек», важнейшие из которых, а также благодаря своей широкой читательской аудитории среди англиканских и католических мирян и духовенства, Маритен напрямую влиял на иерархию Ватикана. Два папы, Павел VI и Иоанн Павел II, называли Маритена своим учителем.
Антагонистический ответ, который госсекретарь Ватикана дал Герцлю в 1904 году, был не первым признаком недовольства католиков сионизмом. Семью годами ранее ватиканская пресса с презрением встретила заявление Теодора Герцля о проведении Первого сионистского конгресса. Газета Civiltà Cattolica осудила сионизм в богословских терминах:
Прошло 1827 лет с тех пор, как исполнилось предсказание Иисуса из Назарета, а именно, что Иерусалим будет разрушен... что евреи будут уведены в рабство среди всех народов и что они останутся в рассеянии до тех пор, пока не конец света. ... Согласно Священному Писанию, еврейский народ всегда должен жить рассеянно и скитаться среди других народов, чтобы он мог свидетельствовать о Христе не только Писанием... но самим своим существованием. Что касается восстановленного Иерусалима, который стал бы центром воссозданного государства Израиль, то следует добавить, что это противоречит предсказанию Самого Христа.
Эта статья, обобщающая богословские основания оппозиции Ватикана сионизму, появилась в Civiltà Cattolica, иезуитской газете, известной своими антисемитскими тенденциями. Основанный в 1850 году, «он стал считаться неофициальным голосом самого Папы». Информированные читатели поняли, что там говорится о сионизме, как официальный ответ Ватикана на просьбу Герцля о поддержке Ватиканом еврейского государства.
Через несколько недель после осуждения сионизма в Civiltà Cattolica в 1897 году Герцль встретился с папским нунцием в Вене. Для Герцля результаты встречи оказались обескураживающими. В своем дневнике он записал следующее: «Итог разговора: я считаю, что Рим будет против нас, потому что она не рассматривает решение еврейского вопроса в еврейском государстве, а может быть, даже боится этого».
Хотя Герцль пессимистично относился к католической поддержке сионизма, он сохранял оптимизм по поводу поддержки англиканцев и протестантов. Он находился в тесном контакте с протестантскими священнослужителями с момента подготовки к Первому сионистскому конгрессу 1897 года. Англиканский священнослужитель преподобный Уильям Гехлер, который выразил поддержку восстановлению евреев еще в 1883 году, помог Герцлю добиться аудиенции у герцога. Бадена и его племянника кайзера Вильгельма. Другие протестантские священнослужители и миряне, в том числе ряд американцев, были связаны с, казалось бы, противоречивым сочетанием протестантских миссий к евреям XIX века и поддержки еврейского дома в Палестине. В конце XIX века христиане, помогавшие евреям вернуться на свою землю, по большей части были протестантами различных конфессий; Католики и православные христиане по большей части были враждебны сионистским целям.
После встречи Герцля с папским нунцием в 1897 году на первый план вышел спорный вопрос о христианских святынях. Если бы было создано еврейское государство, кто бы контролировал католические святыни? Понимая, что, помимо богословского сопротивления идее еврейского государства, церковь была глубоко обеспокоена своей ролью в Иерусалиме как защитника католических мирян и духовенства, а также католических святынь, Герцль объяснил нунцию, что сионисты стремятся сделать Иерусалим «экстерриториальный». На что нунций ответил: «Значит, вы предлагаете исключить Иерусалим, Вифлеем и Назарет и поставить столицу, я так понимаю, севернее?» На этот комментарий Герцль дал неопределенно утвердительный ответ, который, казалось, успокоил нунция. Если бы сионисты не претендовали на христианские святыни, думал Герцль, возможно, Ватикан мог бы отнестись к сионистским устремлениям более позитивно. Но расплывчатое утверждение Герцля не удовлетворило чиновников Ватикана, которые хотели получить твёрдые гарантии того, что христианские святыни не будут находиться под прямым контролем еврейских властей.
Через семь лет после встречи в 1897 году с папским нунцием в Вене, встречи, на которой тема контроля над христианскими святынями доминировала в разговоре, Герцль получил аудиенцию у Папы Пия X. Эта аудиенция состоялась через три дня после его разочаровывающей встречи с Кардинал Мерри дель Валь также разочаровал. Пий X сказал Герцлю: «Мы не сможем помешать евреям ехать в Иерусалим, но мы никогда не сможем отдать этому предпочтение. ... Евреи не признали нашего Господа, и поэтому мы не можем признать еврейский народ. ... Еврейская вера была основой нашей собственной, но она была вытеснена учением Христа, и мы не можем признать, что она имеет какую-либо ценность».
Когда Герцль спросил об отношении церкви к контролю над Иерусалимом, папа ответил: «Я знаю, неприятно видеть, что турки владеют нашими святыми местами. Нам просто приходится с этим мириться. Но поддержать евреев в приобретении святых мест мы не можем». Надежды Герцля на то, что Ватикан предпочтет еврейское правление в Иерусалиме турецкому правлению, не оправдались. Как бы неприятно ни было католической церкви в Иерусалиме подчиняться диктату местных мусульманских властей, это было менее предосудительно, чем изменение вековых отношений церкви с евреями, отношений, в которых иудаизм считался побежденным.
С приходом политического сионизма необходимые, но крайне непростые отношения Рима с еврейским народом, отмеченные частыми преследованиями и унижениями евреев в католических странах, были усилены добавлением еврейских территориальных претензий — претензий, которые многие в церковной иерархии высмеивали. .
Скопирована ссылка
В 1920-х годах сионистские лидеры признали, что некоторые католические интеллектуалы могут симпатизировать сионистским устремлениям, несмотря на официальную позицию Ватикана. Одним из диссидентов господствовавшего в то время католического взгляда на сионизм был Г. К. Честертон. Как отметил историк Патрик Аллитт: «Среди английских католиков, чьи труды широко читались в Америке в конце 19-го и начале 20-го веков, почти все были новообращенными. ... Честертон был широко известен в свое время и с тех пор как мастер английской прозы, и он передал этому новообращенному поколению большую часть своего отличительного голоса и настроения». На протяжении 20-го и 21-го веков идеи и взгляды Честертона влияли на американцев всех религиозных традиций.
Ранние книги Честертона полны уничижительных комментариев в адрес евреев. Сегодня британский Институт Г.К. Честертона очень чувствительно относится к обвинениям Честертона в том, что он был антисемитом. На своем сайте руководство института отмечает, что автор «конечно, допускал антиеврейские высказывания. ... Их необходимо понимать в их социальном и историческом контексте не для того, чтобы обелить Честертона, а для того, чтобы увидеть, как они не обесценивают все его интеллектуальное и духовное наследие».
Однако книга Честертона «Новый Иерусалим» , отчет о его турне по Палестине в 1919 году, завершилась энергичной защитой сионизма. То, что в той же книге Честертон сделал антисемитские высказывания, не должно нас удивлять. Честертон восхищался «новым евреем» Палестины и надеялся, что британские евреи переедут в Палестину и превратятся в жителей Ближнего Востока, какими они на самом деле были. Он презирал «старых евреев Европы».
«Новый Иерусалим», опубликованный в 1920 году, был очень популярной книгой как в Англии, так и в Соединенных Штатах. С одной стороны, это расширенное размышление об истории монотеистических религий, составленное накануне перехода Честертона из англиканства в католицизм. Честертон заявил, что евреи, оказавшиеся между идеей избранности и суровой реальностью изгнания, могут быть искуплены только путем возвращения на родину. Его осуждение старого «еврея из гетто» и восхваление «нового еврея», примером которого являются пионеры сионизма, снискали расположение Честертона Хаиму Вейцману и другим представителям сионизма, которые также высоко оценили появление «нового еврея» и упадок сионистского движения. «старый еврей». В этой формулировке евреи, освобожденные от бремени изгнания, больше не будут проявлять те черты, которые делали их неугодными христианам. Таким образом, посредством сионизма «еврейский вопрос» будет решен к удовлетворению как христиан, так и евреев (мусульмане никогда не принимались во внимание в этом ориентированном на Европу исчислении).
Честертон нашел поддержку своей критике евреев в сионистском анализе еврейской жизни в изгнании. Сионисты, отметил он, предлагают «диагноз и лекарство». Диагноз таков: «любые ненормальные качества у евреев обусловлены ненормальным положением евреев... ибо изгнание – худший вид рабства». Лекарством, как для сионистов, так и для Честертона, является возвращение к земле и физическому труду. По мнению Честертона, это возвращение на землю, возможно, не приведет евреев к Иисусу, но «излечит их от привязанности к городским пейзажам, научным занятиям и финансовым махинациям».
Примечательным контекстом защиты Честертоном сионизма было то, что в начале 1920-х годов, когда он публиковал «Новый Иерусалим» и писал просионистские статьи, Ватикан вел активную дипломатическую кампанию, чтобы помешать Лиге Наций передать Великобритании мандат на Палестину, мандат, который, как опасался Ватикан, приведет к возникновению еврейского государства. В письме в Лигу Наций в мае 1922 года кардинал Пьетро Гаспарри, государственный секретарь Ватикана, писал: «Святой Престол не возражает против того, чтобы евреи в Палестине имели гражданские права, равные тем, которыми обладают другие национальности и вероисповедания, но он не может согласиться с тем, чтобы евреям было предоставлено привилегированное и преобладающее положение в Палестине по сравнению с другими конфессиями». Напротив, Честертон, недавно принявший католицизм, выступал за предоставление евреям привилегированного положения в Палестине. Сионистское движение тепло приветствовало его поддержку.
Когда был опубликован «Новый Иерусалим» , некоторые американские еврейские лидеры, знакомые с более ранними обличительными выступлениями Честертона в адрес евреев и встревоженные отголосками этой враждебности в его новой книге, осудили содержащуюся в книге «травлю евреев». Поддержка Честертоном сионизма была названа еврейскими лидерами способом противодействия обвинениям в антисемитизме. В конечном итоге этот аргумент, похоже, победил. Видные представители евреев объявили Честертона «своим другом».
Поддержка Честертоном сионизма в 1920-х годах и осуждение Гитлера в начале 1930-х годов принесли ему благодарность видных американских еврейских лидеров. Вскоре после смерти Честертона в 1936 году раввин Стивен Уайз, входивший в то время в число ведущих сионистов страны, написал: «Действительно, я был горячим поклонником Гилберта Честертона. ... Помимо восхитительного искусства и гениальности во многих направлениях, он был, как вы знаете, великим религиозным деятелем. Когда пришел гильтеризм, он был одним из первых, кто высказался со всей прямотой и откровенностью великого, невозмутимого духа. Светлая память ему».
Работы Честертона также оказали большое влияние на англиканских и католических мирян. Многие представители духовенства хвалили его работы, особенно книгу «Немой бык» о Фоме Аквинском, хотя Маритен, младший современник Честертона, имел большее влияние на католическую иерархию. Оба писателя также написали книги о сохраняющейся актуальности произведений Фомы Аквинского, помогая возглавить возрождение неотомизма в католицизме начала 20-го века. В чрезвычайно популярной книге Честертона, опубликованной в 1933 году, писатель-старший одобрительно цитирует раннюю работу молодого Маритена о Фоме Аквинском, «Ангельском докторе».
Честертон умер в 1936 году в возрасте 70 лет; несколькими годами ранее он осудил преследование евреев нацистами и дистанцировался от язвительных антиеврейских заявлений своего друга Хилэра Беллока. Возможно, наиболее проницательная оценка отношений Честертона с евреями содержится в книге Энтони Рида и Дэвида Фишера «Хрустальная ночь: Нацистская ночь террора» : «Беллок, как и его друг Честертон, как и многие представители английского среднего класса, был предвзято настроен по отношению к евреям. Они ему не нравились. ... Честертон, тем не менее, не был антисемитом, особенно в нацистском смысле, и идея применения физической жестокости против одного еврея привела бы его в ужас. Он был благородным человеком, с тревогой осознававшим, что в Германии происходит что-то такое, чего он по совести не мог одобрить».
Честертон, которого многие в англоязычном мире считали ведущим неофициальным представителем католицизма, осудил преследование евреев нацистами так, как могли или не хотели официальные представители Католической церкви того времени. В 1920-х и 1930-х годах Ватикан заключил ряд соглашений с итальянскими и немецкими фашистами, создав впечатление, что церковь поддерживает антисемитизм фашистских режимов. В то время как некоторые члены церкви защищали и спасали евреев от нацистских преследований, Ватикан не выступил с однозначным осуждением нацистской расовой политики. И, как мы видели, Ватикан был явно против сионизма. Между тем, Честертон выступал за создание еврейского государства в Палестине в тот же период, когда Ватикан делал все возможное, чтобы предотвратить возникновение этого государства.
Как и Честертон, Жак Маритен помог изменить отношение католиков к еврейскому народу и государству Израиль. Его выдающийся авторитет как исследователя католической мысли и доктрины, включая его раннюю работу о Фоме Аквинском, позволил ему установить тесные контакты с членами иерархии Ватикана. При создании Израиля в 1948 году Маритен написала о новом государстве и его месте среди народов: «Израиль — это Иисус среди народов, а еврейская диаспора в Европе — это одна длинная Виа Долороза».
Забота и интерес к евреям занимали философа на протяжении всей его интеллектуальной жизни. Начиная с момента своего обращения в католицизм в 1906 году и незадолго до своей смерти в 1973 году, Маритен часто писал об отношении католицизма к еврейскому народу.
Маритен женился на Раисе Умансовой, русской еврейке, в 1904 году. Она была на год младше его. Вскоре после встречи они заключили договор, что покончат жизнь самоубийством, если не смогут вести осмысленную религиозную жизнь. Жак происходил из секуляризованной французской протестантской семьи. Родители Раисы были из светской еврейской семьи; ее бабушка и дедушка были евреями-хасидами. Повысил ли женитьба Маритена на Раисе его еврейские проблемы? Кажется, да. Оба студента Сорбонны поженились по гражданской церемонии. Каждый порвал связь с религиозными традициями своих семей. Вместе они отправились в духовное путешествие, которое привело к их крещению в католической церкви через два года после свадьбы.
В своих произведениях маритэны часто упоминают свою молодую жизнь вне церкви и утешение, которое они нашли в ней. Самое сильное раннее влияние на молодых Жака и Раиссу оказало учение французского еврейского философа Анри Бергсона. Внимательное чтение Раисой Бергсона и « Суммы теологии » Фомы Аквинского , с которым она познакомила своего мужа, побудило Жака написать свою первую монографию « Бергсоновская философия и томизм » в 1914 году. Их совместное изучение учения Фомы Аквинского, которое должно было стать их интеллектуальным центром и якорь на всю оставшуюся жизнь, позволил паре «примирить свои художественные интересы с религиозной деятельностью... интеллектуально, как христиане, они могли, таким образом, стать приверженцами новейшей поэзии, новейшей музыки и новейшей литературы».
Что делает более позднюю защиту евреев и Израиля столь примечательной, так это то, что в начале своей карьеры он поддерживал идеологию Леона Блуа и других консервативных французских католических мыслителей 1920-х годов. В эссе 1921 года, написанном под влиянием работ Блоя, Маритен написал, что евреи «фатально играют подрывную роль в мире». Он призывал евреев отказаться от сионизма. Как и Блуа, Маритен видел в «хорошем еврее» обращенного в католицизм. Контекстом здесь является страх французских католических правых перед евреями как агентами либерализма и подрывной деятельности, страх, которым был охвачен молодой Маритен.
В конце 1920-х годов Маритен отмежевался от Леона Блуа и его коллег по «Французскому действию», французскому католическому реакционному движению, осужденному Ватиканом. С тех пор Маритен объединился с политическими либералами. Во время гражданской войны в Испании он выступал в защиту республиканцев, хотя многие другие католические интеллектуалы поддерживали Франко. Во время Второй мировой войны Маритен осуждал католических лидеров и мыслителей, которые объединились с фашизмом. В послевоенный период его идеи считались слишком либеральными для основных католических институтов Европы и США. Во время его пребывания в Соединенных Штатах Университет Нотр-Дам, опасаясь либерализма Маритена, отказался пригласить его преподавать. Принстон, имеющий протестантские корни, был более восприимчив к его политическим и религиозным взглядам и пригласил Маритена присоединиться к факультету.
Для сегодняшнего еврейского читателя многое из того, что Маритен писал в ранние годы о евреях и иудаизме, остается глубоко тревожным. Как и Честертон, его раннее мнение заключалось в том, что «противоположная» природа евреев неизменна. Отказ евреев принять Иисуса был камнем преткновения на пути христианского принятия еврейского народа. Но в 1930-е годы Маритен изменил свое отношение к евреям и иудаизму. В ответ на правую французскую критику евреев Маритен написала: «Израиль — священнический народ. Я встречал высокомерных евреев; Я также встречал благородных евреев с щедрым сердцем, людей, которые родились бедными и умерли еще беднее, чье счастье заключалось в том, чтобы давать, а не приобретать».
С ростом нацизма в Германии Маритен присоединился к другим французским интеллектуалам в призыве дистанцировать церковь от политического антисемитизма. В 1935 году, отвечая на Нюрнбергские законы, Оскар де Ференци, один из близких коллег Маритена, заявил: «Я защищаю Израиль, потому что Иисус был потомком Давида. Я защищаю Израиль, потому что я христианин; как христианин, я обязан прийти ему на помощь».
В своей книге 1939 года « Христианский взгляд на еврейский вопрос » Маритен осудил преследования нацистов: «Если мир ненавидит евреев, то это потому, что мир ясно чувствует, что они всегда будут аутсайдерами в сверхъестественном смысле, это потому, что мир ненавидит евреев». их страсть к абсолюту и невыносимому стимулу, который оно вызывает. Это призвание Израиля, которое ненавидит мир. Быть ненавидимыми миром — это их слава, как и слава христиан, живущих верой».
Несмотря на резкую критику христианского преследования евреев, Маритен настаивал на сохранении часто выражаемого Ватиканом различия между антисемитизмом и антииудаизмом. В послевоенном письме сэру Роберту Майеру от 9 ноября 1954 года Маритен писал: «Христианство не является и не может быть антисемитским… но любая христианская цивилизация, какая бы она ни была , не является ни Церковью, ни христианством. Средневековый антисемитизм... полностью отличался от расистского антисемитизма».
Среди еврейских собеседников Маритена был Морис Самуэль, автор книги «Великая ненависть» , исследования антисемитизма в европейской христианской истории, вышедшего в 1940 году. Маритен одобрительно процитировал анализ Самуэля нацистского антисемитизма как плохо замаскированной ненависти к христианству: «Мы никогда не поймем маниакальный, охватывающий весь мир захват антисемитизма, если не перенесем термины», — написал Маритен. «Именно Христа боятся нацисты-фашисты. ... Поэтому они должны, повторяю, нанести удар по тем, кто был ответственен за зарождение распространения христианства. Они должны плевать на евреев как на «христоубийц», потому что они жаждут плевать на евреев как на христодарителей».
Во время и сразу после Второй мировой войны Ватикан оставался категорически против создания еврейского государства, позицию, которую папы, кардиналы и папские нунции выражали со времени Первого Сионистского конгресса 1897 года. В письме Мирону 1943 года Тейлор, представитель США в Ватикане, Амлето Дж. Чиконьяни, апостольский делегат в США, вновь заявили о несогласии Ватикана с планами создания еврейского государства в Палестине:
Католики всего мира свято преданы этой стране (Палестине), освященной присутствием Искупителя и почитаемой как колыбель христианства. Если большая часть Палестины будет передана еврейскому народу, это станет серьезным ударом по религиозной привязанности католиков к этой земле. Иметь еврейский народ в большинстве — значит мешать мирному осуществлению этих прав на Святой Земле, уже принадлежащих католикам.
Это правда, что когда-то Палестина была населена еврейской расой, но в истории нет аксиомы, подтверждающей необходимость возвращения людей в страну, которую они покинули девятнадцать веков назад.
Если нужен «еврейский дом», не составит большого труда найти более подходящую территорию, чем Палестина. С увеличением там еврейского населения возникнут новые серьезные международные проблемы. Католики всего мира были бы возбуждены.
После освобождения Франции в 1944 году Маритен служил послом Франции в Ватикане и в этом качестве работал над улучшением ватикано-еврейских отношений. После Второй мировой войны Маритен пытался повлиять на Папу Пия XII, чтобы он выступил против и изменил церковную политику по отношению к еврейскому народу. Как заметил французский историк П. Шено: «После ужасной судьбы, постигшей народ Израиля, Маритен надеялся, что церковь голосом Папы заявит о себе и торжественно осудит антисемитизм». Маритен работал через кардинала Монтини (государственного секретаря Ватикана, который будет избран Папой Павлом VI в 1963 году), чтобы повлиять на Пия XII, но безуспешно.
Полное влияние учения Маритена на евреев и Израиль будет ощущаться во время понтификата Иоанна XXIII, преемника Пия XII, который инициировал процесс, который привел к радикальному изменению отношений церкви с евреями, иудаизмом и сионизмом как частью более широкой системы. либерализационный проект Второго Ватиканского Собора. Обсуждения католико-нехристианских отношений в целом и католико-еврейских отношений в частности находились под влиянием учения Маритена. Иоанн XXIII прямо признавал влияние Маритена, как и его преемник Павел VI, который был другом и учеником Маритена.
По словам одного наблюдателя, Маритен «был принят Папой Павлом VI во времена Второго Ватиканского собора и почитался как главный источник и вдохновитель учений Собора». В годы, предшествовавшие публикации Nostra Aetate («В наше время»), документа Ватикана об отношениях с другими конфессиями, Маритен часто встречался с церковной иерархией. Его доступ основывался на его известности как католического философа и его дипломатической службе в качестве посла Франции при Святом Престоле. Влияние Маритена было подтверждено жестом Павла VI на церемонии закрытия собора, на которой он выбрал Маритена для передачи послания Ватикана.
Однако создатели Nostra Aetate старались отделить свой призыв к новым отношениям с еврейским народом от вопроса сионизма. Идеология светского иудаизма, особенно та, которую поддерживал премьер-министр Давид Бен-Гурион, беспокоила Маритена. Как отметил Пол Меркли, христианские сторонники Израиля «предпочли бы, при прочих равных условиях, найти верующих евреев во главе нового государства. Но этого не произошло... все ведущие фигуры в новом правительстве были секуляристами». Еврейский секуляризм уже давно беспокоил чиновников Ватикана. В 1921 году кардинал Гаспарри передал лидеру сионистов Хаиму Вейцману озабоченность Ватикана: «Сионисты нерелигиозны и даже антирелигиозны, и поэтому сионизм нельзя рассматривать как исполнение пророчества. Сионизм не имеет никакого отношения к обещанному возвращению евреев на Святую Землю».
Процесс, начатый Иоанном XXIII в начале 1960-х годов, был продолжен его преемником Павлом VI. Замечательным признаком растущей борьбы католиков с еврейскими проблемами стала публикация в 1965 году книги отца Эдварда Фланнери « Муки евреев: двадцать три века антисемитизма» . Первая книга об антисемитизме, написанная католическим священником, показывает влияние идей Жака Маритена. В главе, озаглавленной «Корни антисемитизма», Фланнери прямо цитирует работу Маритена: «Жак Маритен справедливо предостерегает от определенного «кощунственного подражания Божественному Провидению», посредством которого беды евреев принимаются или поощряются по воле Бога. . ... Однако не в божественном замысле, а в изучении человеческой извращенности мы должны искать прежде всего объяснения этих проявлений бесчеловечности».
Между 1963 годом, когда был впервые составлен текст Nostra Aetate , и 1993 годом, когда Ватикан предоставил Израилю полное дипломатическое признание, папство дало понять о своем намерении изменить отношения церкви к еврейскому народу множеством больших и малых способов. Папа Иоанн XXIII писал в 1963 году: «Сегодня мы сознаем, что многие, многие столетия слепоты затмили наши глаза, так что мы больше не можем видеть красоту избранного Твоего народа и распознавать в их лицах черты наших привилегированных братьев. Мы понимаем, что на наших лбах стоит Знак Каина. На протяжении веков наш брат Авель лежал в крови, которую мы пролили, или проливали слезы, вызванные тем, что мы забыли твою любовь. Прости нам проклятие, которое мы ложно приписали их имени как евреи. Прости нас за то, что мы распяли их во второй раз в их плоти. Ибо мы не знаем, что мы сделали».
Это драматическое заявление и другие ему подобные отражали влияние Маритена. Иоанн Павел II расширил это учение, прямо связав Шоа с необходимостью создания еврейского государства. В 1980 году Папа отметил, что евреи, пережившие «трагический опыт, связанный с истреблением стольких сыновей и дочерей, были движимы стремлением к безопасности для создания Государства Израиль». В 1985 году Ватикан выпустил «Записки о правильном способе приобщения евреев к иудаизму в проповедях и катехизации Римско-католической церкви». Этот указ не только снял с евреев обвинение в «богоубийстве»; он переопределил понимание церковью своего отношения к иудаизму: «Из-за уникальных отношений, существующих между христианством и иудаизмом (связывающих друг с другом на самом уровне их идентичности), отношения, основанные на замысле Бога Завета, евреи и иудаизм должны не занимают случайного и маргинального места в Катехизации: их присутствие там необходимо и должно быть органично интегрировано». Это были сильные слова; Вскоре последуют официальные акты, подтверждающие их.
До тысячелетнего паломничества Папы Иоанна Павла II на Святую Землю самым драматичным актом, сигнализирующим об изменении отношений Католической церкви с еврейским народом, был визит Папы в Большую синагогу Рима в апреле 1986 года. Во время этого визита Папа говорил о еврейский народ как «возлюбленные старшие братья церкви». На церемонии главный раввин Рима раввин Тоафф попросил Папу установить дипломатические отношения между Ватиканом и Государством Израиль. Папа не ответил на эту просьбу. В своей речи перед евреями и христианами, собравшимися в Римской синагоге, Папа отметил все последствия переоценки Вторым Ватиканским собором отношений церкви с еврейским народом: «Еще раз, говоря через меня, церковь сожалеет, говоря словами «Ностры». Aetate», ненависти, преследований и всех проявлений антисемитизма, направленных против евреев в любое время и кем бы то ни было».
Мадридские мирные переговоры 1991 года привели к соглашениям в Осло 1993 года, в которых Израиль и Организация освобождения Палестины (ООП) предоставили друг другу дипломатическое признание. Публичной демонстрацией этого соглашения стало рукопожатие Рабина и Арафата на лужайке Белого дома. Только после подписания этих соглашений Ватикан установил полные дипломатические отношения с Израилем. Аарон Лопес, посол Израиля в Ватикане, процитировал слова церковного дипломата: «Если палестинцы могут официально сесть за стол переговоров с израильтянами, почему мы не можем этого сделать?» Когда в 1994 году первый посол Израиля в Ватикане Шмуэль Хадас встретился с Папой, Иоанн Павел II рассказал ему о своем давнем желании посетить Израиль.
В 2000 году Ватикан завершил дипломатические соглашения с ООП всего за несколько дней до визита Папы в Иорданию, Израиль и на палестинские территории. Таким образом, визиту Папы Иоанна Павла II в Израиль – часть его тысячелетнего паломничества в земли христианского происхождения – предшествовали и способствовали соглашения между Ватиканом и Израилем 1993 года и соглашения в Осло того же года. Визит Папы Римского в Израиль в 2000 году ознаменовал полную реализацию ватикано-израильских соглашений 1993 года. Ватикан изменил свой подход к государству Израиль. Он перешел от непризнания к установлению полных дипломатических отношений. Понимание сионизма Жаком Маритеном оказало влияние на церковную иерархию. А книги Г. К. Честертона оказали влияние на католических мирян.
Для израильских евреев владение Папой христианской и еврейской религиозной символикой было чрезвычайно эффективным. Месса на Коразиме/Горе Блаженств, транслируемая по телевидению в Израиле и во всем мире, вызвала весьма положительную реакцию. По словам Дэна Сегре, во время визита Папы в Израиль «42 процента израильских евреев заявили социологам, что Папа им нравится больше, чем бывший главный сефардский раввин Овадия Йосеф, духовный лидер крупнейшей религиозной партии ШАС. Не менее значимым является тот факт, что на протяжении всего визита папу называли на иврите «Его Святейшество».
Наиболее эффектной и мастерской была символика, сопровождавшая посещение Папой Стены Плача, где он поместил написанную молитву в трещину в стене. Записка, которую он произнес в качестве молитвы, гласила следующее:
Бог наших отцов,
Вы выбрали Авраама и его потомков
Чтобы донести свое имя до народов:
Мы глубоко опечалены
По поведению этих
Кто в этом ходе истории
Причинил страдания этим твоим детям,
И попросить у тебя прощения.
Мы хотим взять на себя обязательства
К подлинному братству
С народом Завета.
Иерусалим, 25 марта 2000 г.
Подпись: Иоанн Павел II
Американский писатель Джеймс Кэрролл, современный ученик Маритена, считал посещение Папой Стены Плача великим историческим моментом:
Чтобы Папа стоял с благоговением перед остатками Храма, чтобы он возносил молитву, в которой не упоминается имя Иисуса, чтобы он оставил скорбный Квител , письменную молитву, в расщелине стены, на еврейском языке. обычай, был самым важным актом его папства. ... Беспрецедентное присутствие Папы в Иерусалиме, по сути, говорит о том, что Католическая церковь чтит евреев дома в Израиле - отказ от древней христианской привязанности к мифу о еврейских странствиях, даже если католическая двойственность в отношении еврейского государства кажется менее чем полностью решена.
Оценил 1 человек
2 кармы