АЙВАЗОВСКИЙ И ДЕНЬГИ

Часть 3.

Айвазовский Иван Константинович (1817-1900)

А теперь остановимся на некоторых зафиксированных ВСЕВИДЯЩИМ ОКОМ эпизодах из первой заграничной поездки Айвазовского.

Будучи в Европе, Ованес часто встречался с всемирно известным (в узком кругу) художником-пейзажистом и маринистом Джозефом Мэллордом Уильямом Тёрнером (1775-1851).

Joseph Mallord William Turner (1775-1851)

А что же писали советские «русские» историки о встречах Айвазовского и Тёрнера?

Вагнер Л., Григорович Н. "Айвазовский"

Цитата:

"Вот уже несколько дней как они неразлучны. Их видят вместе на улицах Рима, у Колизея, на вилле Боргезе, в кафе Фальконе. Итальянские и русские художники пытаются к ним присоединиться, но Тернер и Айвазовский уклоняются от общества других людей: им нужно многое узнать друг о друге и многое сказать друг другу. Чтобы им никто не помешал, они выбрались в Кампанью. Тёрнеру особенно дороги эти пустынные места в окрестностях Рима. Здесь часто писали свои пейзажи Пуссен и Лоррен, у которых он учился постигать свет во всей его лучезарности.

– Взгляните на эту дымку, окутывающую дали, – обращается Тернер к Айвазовскому, – она смягчает все формы, здесь трудно определить, где кончается один цвет и начинается другой.

Долго поверяет старый художник свои сокровенные мысли об изображении земли, неба и воды. Потом наступает очередь Айвазовского. Он рассказывает об изменчивости цвета неба и воды на Черноморском побережье. Постепенно беседа об искусстве и мастерстве переходит к воспоминаниям о детстве. Айвазовский рассказывает о любимой им Феодосии и ранних годах своей жизни у моря, о времени, проведенном в греческой кофейне "мальчиком", и о неистребимом пристрастии изображать еще тогда море на стенах домов в родном приморском городке... А Тёрнер вспоминает маленькую грязную лондонскую улицу, где прошли его детские годы и где он помогал своему отцу парикмахеру в его ремесле... День уже склонялся к закату, а беседа их продолжалась. Как много общего они обнаружили не только в своем искусстве, но и в своей жизни и судьбе! Когда поздно вечером они вернулись в Рим, им трудно было расстаться..."

Если же опустить всю эту слащавую беллетристику, то суть встреч Айвазовского и Тёрнера сводилась к следующему:

АЙВАЗОВСКОГО АНГЛОСАКСЫ УСИЛЕННО ОБРАБАТЫВАЛИ СО ВСЕХ СТОРОН И РАЗНЫМИ СПОСОБАМИ.

Это же очень странно выглядит, что маститый престарелый англосаксонский художник-маринист торопится пересечь Ла-Манш для встречи с никому неизвестным молодым художником из России Ованесом Айвазяном.

ВСЕВИДЯЩИМ ОКОМ зафиксировано, что Тёрнер и Айвазовский уединялись и подолгу беседовали и не только об искусстве. Компаньоны Ованеса по заграничному турне (Штернберг, Гоголь, Боткин, Панаев) не смогли выдавить из Айвазовского ни капли о содержании бесед с известным маринистом.

А что же англосаксы хотели от Ованеса?

Об этом чуть позже.

А сейчас обратимся к странностям.

Когда Айвазовский был в Италии, то на него вышла «совершенно случайно» такая тёмная личность, как К.А.Векки. О нём известно только то, что он был адъютантом Джузеппе Мария Гарибальди (1807-1882).

Джузеппе Мария Гарибальди (1807-1882)

А национальный герой Италии бывал, в свою очередь, в Крыму. И ему было о чём поговорить с Айвазовским.

Сам Айвазовский писал в письмах о странном случае, который с ним приключился во время первого европейского турне.

Иван Константинович в декабре 1842 года должен был присутствовать на художественной выставке в Париже. С ним собирался поехать в качестве гида К.А.Векки. Но он куда-то исчез в самый ответственный момент. Иван Константинович глубоко вздохнул и стал самостоятельно готовиться в путь.

Несчастному Айвазовскому пришлось самому организовывать путешествие из Генуи в Париж. В конторе дилижансов Ованес совершенно случайно познакомился с красивой молодой женщиной, которая в дальнейшем оказалась австрийской полькой графиней Потоцкой. Опять же чисто случайно они ехали в Милан в одном дилижансе, мило беседуя о политике. Подозрительный француз не в счёт. Третий — лишний. В Милане же они хорошо провели время вдвоем, осматривая местные достопримечательности.

Ниже я привожу портрет вроде бы той самой Потоцкой. Хотя Потоцких было много, и все они были шпионами.

Софья Станиславовна Потоцкая, 1831. (худ. Джордж Хейтер)

Уважаемые хабиби, вы скажите, ну и что тут необычного? Молодой Айвазовский и молодая графиня. Где же здесь криминал?

Криминал последовал позже.

Это же классическая сладкая ловушка, за которой последовал шантаж!

После бурного романа графиня Потоцкая куда-то исчезла. Но тут нарисовался некий господин Теслецкий, который вызвал Айвазовского на дуэль за поруганную честь графини. В критический момент как из-под земли появился К.Векки, уладивший сей конфликт. И после данного экстремального случая Айвазовский был благодарен адъютанту Гарибальди, тем более, что тот писал в итальянской прессе об Ованесе хвалебные статьи.

А вот с художником А.Ивановым адъютанту Гарибальди К.Векки подружиться так и не удалось, какие бы старания он ни прикладывал. Не смог втереться в доверие к именитому художнику, в отличие от ситуации с Айвазовским.

Ещё меньше известно о поездках Айвазовского в Англию. С кем он там встречался, о чём беседовал? Возможно, у него была приятная встреча с родственниками графа Михаила Симеоновича Воронцова (1782-1856), наместника Новороссии и Крыма. Это тот самый Воронцов, которого наш гений Александр Сергеевич Пушкин высмеивал за англоманию, находясь в ссылке в Одессе (1820-1824).

Полу-милорд, полу-купец,                                                                                          Полу-мудрец, полу-невежда,                                                                                    Полу-подлец, но есть надежда,                                                                                Что будет полным наконец.                                                                          (А.С.Пушкин, Одесса, 1824)

Михаил Симеонович Воронцов (1782-1856)

И, скорее всего, с помощью Воронцова был налажен канал пересылки большого количества картин Айвазовского из Крыма в Англию.

Зачем же англосаксам нужно было такое большое количество изображений Крыма, за которые они платили Айвазовскому неплохие деньги?

Давайте вспомним год нападения Англии на Россию (англ. The Eastern War) – это 1853 год.

ВСЕВИДЯЩЕМУ ОКУ известно, что Иван Константинович по требованию Академии Художеств после своего первого турне в 1838 году к берегам Кавказа предпринимал меры предосторожности при транспортировке своих картин в Петербург, на которых изображались некоторые эпизоды морского похода боевых кораблей. И за это на него обижались его друзья и сокурсники.

Айвазовский идеально подходил англосаксам на роль поставщика разведывательной информации о Крыме. Фотография тогда только зарождалась, да и английским шпионам было как-то сложно бегать со штативом по полуострову, снимая удобные места для высадки десанта. А Иван Константинович имел возможность спокойно писать картины побережий Крыма, укреплений Севастополя и других военных объектов.

Русская эскадра на севастопольском рейде. Айвазовский И.К. (1846)

Вернувшись из Европы на два года раньше срока, Айвазовский отказался от заманчивого предложения службы в Петербурге и со своей молодой женой-англичанкой отправился в Феодосию строить свой дом в итальянском стиле. По приезду домой он развил бурную деятельность по написанию картин побережий Крыма. Ему помогал его первый ученик, сын масона Лев Лагорио, который делал копии и посылал их жаждущим заказчикам. В дальнейшем функции организатора и курьера перешли к сыну сестры Айвазовского Левону Георгиевичу Мазирову (Мазиряну).

КЛАН АЙВАЗОВСКИХ УСИЛЕННО РАБОТАЛ В ИНТЕРЕСАХ АНГЛИИ.

Иван Константинович имел право писать любые виды побережий Крыма. А местные власти должны были содействовать ему в этом, так как Айвазовский состоял на службе Морского министерства и имел право ношения морского мундира. Ему были известны и некоторые секретные сведения.

Другими словами, со стороны властей Айвазовскому было выражено полнейшее доверие.

Чем он и воспользовался в полной мере в интересах Англии.

А для того, чтобы создавать большое количество картин и их копий, ему нужны были помощники. Айвазовский после возвращения в Феодосию старался создать свою собственную школу, но так, чтобы она, имея официальный статус, была независима от Академии. Иван Константинович считал, что Петербург должен был финансировать его проект (3 тыс. рублей серебром) и выдать официальную гербовую печать (ключ к любой двери), но не контролировать. Другими словами, требования Ованеса Гайвазяна были такими: вы (Академия Художеств) платите, но музыку заказываем мы (Школа Айвазовского).

Где-то в начале 1853 года Айвазовский попытался этот свой проект осуществить. Но Николай I денег не дал. Ответ был таков: открывайте школу, но за свои деньги. Поэтому проект создания и функционирования художественной школы притормозился. Дело шло со скрипом.

И всё же Айвазовскому удалось с помощью Воронцова и своего семейства наладить пересылку по неофициальным каналам большого количества картин и их копий в Англию, в том числе и организовать отправку своих официальных картин на лондонскую выставку.

Иван Константинович Айвазовский не унывал и упорно двигался в заданном англосаксами направлении, так как нужно было отрабатывать кредит (денежный и доверия).

Об этом в следующей статье.

Следующая статья: АЙВАЗОВСКИЙ И ДЕНЬГИ. Часть 4.                  Предыдущие статьи: АЙВАЗОВСКИЙ И ДЕНЬГИ. Часть 1. Часть 2.