Великий пролетарий

Все экономисты только и говорят о том, как Китай возглавит мировую экономику после того, как по объему ВВП обгонит Америку. При этом в «расчетах» экономистов не хватает одной важной «детали». А именно, понимания сути сложившейся на протяжении последних десятилетий системы международного разделения труда.

В состав добавленной стоимости входит цена трех видов труда – физического или машинного, умственного или управленческого и творческого или интеллектуального. Это разные по сложности виды труда и, как следствие, имеют разную стоимость – физический труд самый дешевый, управленческий гораздо дороже, интеллектуальный труд самый дорогой. Соответственно, «передовой уровень» продукта определяется пропорциями вложенных в его производство видов труда. И каждый участник создания добавленной стоимости получает разную оплату своего труда – цену своего вклада.

На протяжении истории человечества доля физического труда постепенно снижалась, а доли управленческого и интеллектуального, наоборот, росли. К концу ХХ века стала ускоренно относительно умственной расти интеллектуальная составляющая добавленной стоимости. Поэтому сегодня самые передовые продукты, это те, у которых в составе стоимости доминирует доля интеллектуального труда – имеют самый высокий уровень интеллектуалоемкости. Соответственно, те, кто создает интеллектуальную составляющую стоимости продукта, получают самую большую часть его цены. Что наглядно демонстрирует стремительный рост доходов передовиков интеллектуального труда в информационном сегменте экономики.

Сегодня имеющиеся в составе китайской продукции сложная управленческая и интеллектуальная составляющие добавленной стоимости создаются в развитых странах. А в самом Китае создаются только физическая и простая управленческая составляющие. Это наглядно иллюстрирует тот факт, что доля китайских производителей в конечной цене высокотехнологичной продукции составляет 25-30%. То есть, это цена сырья, энергии и простых видов труда.

Если представить мировую экономику в виде завода, то развитые страны выступают в качестве заводоуправления и инженерно-технических служб. Тогда как Китай, Корея, Тайвань и прочие «тигры» Юго-Восточной Азии являются заводскими цехами. Соответственно, в существенной части мировой экономики сложилась новая система разделения труда, в которой «тигры» являются лишь «пролетариатом». А потому как бы ни росли их экономики в масштабах, царствовать в мировой экономике в обозримой перспективе им не светит. Их экономики будут просто «толще» экономик развитых стран, но не «умнее». Поэтому до руля мировой экономики они не доберутся.

Показатель только объема ВВП играл роль в международной иерархии до второй половины ХХ века. Потому что он определял мобилизационные возможности общества – какую армию оно могло содержать и, соответственно, против кого оно могло использовать свою силу. Но сегодня мобилизационные возможности играют роль только для стран Третьего мира. И даже не для всех из них. Тогда как для стран Первого и Второго мира место в международной иерархии определяется уровнем интеллектуалоемкости производимой ими продукции.

Так в конце 80-х годов в мире из десяти самых крупных по активам банков девять было японских. И что с того – на финансовом рынке как царили, так и продолжают царить американские и европейские банки. Им это обеспечивал политический статус США, Англии, Германии, Франции. При этом нужно понимать, что современная финансовая деятельность в интеллектуальном плане примитивна – ростовщичество и спекуляции не просто древнейшие, но и чисто управленческие виды деятельности. Причем из разряда самых простых – для уровня сложности современной экономики они реликты каменного века.

К слову, это одна из основных причин мирового экономического кризиса, который уже превзошел все имевшиеся раньше кризисы. И это естественный результат руководства мировой экономикой финансистами. По сути, это вариант управления «блондинкой» из анекдотов высокотехнологической корпорацией.

Возвращаясь к Китаю. Когда журналисты взахлеб рассказывают какую высокотехнологическую продукцию делают китайцы, они не понимают, что прежде чем восхищаться, нужно посмотреть, чьи патенты и ноу-хау в этих продуктах используются. А они практически все только западные. Поэтому в составе китайской продукции китайской по происхождению умственной и интеллектуальной добавленной стоимости нет. Она вся чужая. И 70-75% ее цены идет тем, кто ее создал.

Было бы странным, если бы в полуторамиллиардной нации вообще не оказалось высокоталантливых интеллектуалов. Но по «правилу доминирования» качество китайской экономики определяют не свои собственные высокотехнологичные предприятия, которые в общем объеме ВВП занимают сотые, если не тысячные доли процента, а предприятия, создающие остальную часть ВВП. А они производят физическую и простую управленческую составляющие добавленной стоимости.

У этой ситуации имеется аналог в нашей собственной истории. Ломоносов был гениальным русским ученым – по таланту и достижениям был равен самым великим научным светилам своего времени. Но это вовсе не значит, что в России в XVIII веке имелась российская наука. Ломоносов был исключением из правил – Российская академия наук состояла из приглашенных европейских ученых. И потребовалось еще сто лет чтобы появилась полноценная российская наука.

Те же корейцы только производят автомобили. А их создали и постоянно модернизируют западные инженеры. Или инженеры в продавших корейцам лицензии автомобильных компаниях, или в западных инженерных центрах. Как и постоянно модернизируют производство корейских фирм тоже западные компании. И когда корейцы в добавленной стоимости заместят западный интеллект своим собственным, неизвестно. Если вообще когда-нибудь им это удастся сделать.

Сказанное относится и к управлению китайской экономикой – особых высот оно тоже не демонстрирует. Так выглядящие выдающимися успехи в росте китайской экономики в последние десятилетия обеспечивались не китайцами. Это результат многолетнего процесса переноса в Китай физически емких производств из развитых стран. По принципу сообщающихся сосудов сколько на Западе убывало, столько в Китае прибывало. И темп роста соответствовал темпу избавлению Запада от этих производств. Когда темпы деиндустриализации Запада естественным образом начали снижаться, началось снижение и темпов роста Китая.

Пролетарии мирового рынка смогут оказывать какое-то влияние на управление мировой экономикой только в том случае, если начнут использовать успешный опыт экономической борьбы рабочего класса. То есть, устраивать в «мировом заводе» забастовки и стачки. Опыт последних пятидесяти лет свидетельствует, что договариваться не удается. Тогда как забастовка арабских нефтяников 1973 года оказалась невероятно действенной – не только подняла в четыре раза цену нефти, но и раскололо Запад в отношении к арабо-израильскому конфликту.

Но для использования опыта борьбы рабочего класса нужно, чтобы пролетарии мировой экономики объединились в «профсоюз». И тогда Китай, как самый большой пролетарий мировой экономики через этот «профсоюз» сможет как-то влиять на управление мировой экономикой. Но пока идея такого «профсоюза» пролетариям даже не пришла в голову.