Спустя три месяца после глобальных узловых событий, синхронизированных весенним равноденствием, наконец-то, подковерная борьба и закулисные торги между главными игроками проявились вовне в нечто, заслуживающее внимания и истолкования. Это не только британский референдум по «Брекзиту», но опять целый выводок важных событий, синхронизированных летним солнцестоянием. В том числе и «гадких утят», обещавших вырасти в настоящих «черных лебедей».
Весь весенний сезон в глобальной политике почти ничего не происходило, но зато было с избытком военных слухов и виртуальных страшилок. Слишком большие ставки на кону политических торгов, поэтому крупные игроки обозначали, прежде всего, наличие у них политического оружия возмездия, не позволяющего всем прочим сговориться и поживиться за счет игрока, у которого такого последнего аргумента защиты не нашлось бы. Например, для США таким крайним аргументом было и пока остается повышение ставки ФРС и удорожание доллара, опрокидывающее мировую экономику в Величайшую депрессию. Второй способ грозить всему миру «кузькиной матерью» - выдвинуть ее олицетворение на позицию лидера предвыборной гонки, пусть даже в ошейнике возбужденного уголовного дела. Но если партнеры не станут учитывать сложное экономическое и социальное положение в США, то вот вам суперястреб с ядерной дубинкой, готовый пожертвовать той же Европой с ее восточно-европейскими «троянскими конями-суицидентами».
Статусу Китая, Индии или Бразилии как новых крупных игроков ничто, по большому счету, не угрожает, они были бы востребованы при любых раскладах между старыми крупными игроками. Хотя и у них есть экономическое оружие «судного дня» (курс юаня или мобилизация частных золотых запасов), но нет необходимости тратить время и политические резервы на поддержание таких угроз в рабочем состоянии. А вот «старым игрокам» приходится для этого тратить свою «шагреневую кожу». Россия в этом отношении двойственна – она одновременно и «старый игрок», временно отошедший в сторону в 90-х и нулевых, и новый растущий. Тратить время и иные ресурсы на создание политических резервов пришлось, но все же заранее – из-за традиционного опережения внутреннего кризиса Большой России по отношению к глобальному кризису.
К тому же, в силу той же всемирно-исторической закономерности, глобальный кризис и взаимное ослабление «старых игроков» сам собой не только вовлекает Россию в качестве востребованного игрока, но и создает для нее новые политические возможности. Так, управляемый западными игроками украинский кризис, призванный ослабить Россию, точнее сделать ее управляемой со стороны западных игроков, мечтавших выиграть в Киеве, на деле привел к тому, что у Кремля, сохранившего и усилившего политические инструменты влияния на Б/У, появилось мощное политическое оружие против всех западных игроков. Россия сейчас имеет возможность обрушить оставшиеся конструкции бывшей Украины тремя разными способами – финансовым, энергетическим, военным, причем без прямого вмешательства – наличными силами внутри самой Б/У. Такое обрушение украинских политических и финансовых «активов», формально учтенных как позитив на балансе Вашингтона, Лондона и Берлина-Парижа, сработало бы по принципу домино, обрушив и финансовую, и политическую конструкцию всего Запада.
Притом что сама Россия, чем дальше, тем больше готова к автономному плаванию на самых низких волнах мировой конъюнктуры. С точки зрения экономики снизившиеся доходы, а за ними и общий уровень цен на все более отечественном рынке – может быть и плохо, но для данного конкретного кризисного момента в глобальной политике – это один из самых старших козырей на руках, старше – только ядерный потенциал возмездия, который обесценивает угрозу американской «кузькиной матери».
Таким образом, еще раз подчеркнем – все многочисленные страшилки весеннего политического сезона, от донбасских обострений до истерики госдеповцев, требующих ударить по Сирии, то есть развязать войну США с РФ – суть антураж закулисных политических торгов с обозначением крайних аргументов. Даже немногие реальные, а не виртуальные события, как отстранение Дилмы Русефф в Бразилии или скандалы с манипуляцией «демократическими» праймериз в США – тоже далеко не завершенные процессы нагнетания напряженности в ходе подковерной схватки глобальных финансовых бульдогов между собой.
К этой же категории следует отнести раздутые скандалы с допингом и угрозами отстранения российской сборной от бразильской Олимпиады. Давление на российскую сборную на ЧЕ-2016, и без того не собиравшуюся выигрывать, - лишь довесок на этих околоспортивных весах политического торга. Если вспомнить, что левые партии в Латинской Америке (и не только) – масонская клиентура Лондона, а Бразилия при Русефф – была учредителем пролондонского проекта БРИКС, то картинка с предолимпийским шантажом проясняется и без того факта, что во главе Международной федерации легкой атлетики заседал британский лорд во главе представителей Британского Содружества. То есть налицо отчаянная попытка Лондона втянуть Россию в интригу с потенциальным срывом или хотя бы обесцениванием бразильских Игр, которые иначе состоятся и станут весомым политическим капиталом для проамериканского и.о.президента. Если же Игры сорвать или обесценить, то вероятность срыва импичмента и возвращения Русефф или иного пролондонского политика сильно повысится. Однако, судя по сдержанной позиции Кремля и конструктивной реакции МОК на провокацию пролондонской IIAF – фокус не удался и теперь придется спускать и этот сюжет виртуальной страшилки на тормозах.
И вот теперь мы плавно подходим к центральному событию промежуточного летнего узла глобальной политики – референдуму по выходу Великобритании из ЕС. Из запутанного клубка закулисной интриги явным образом тянется «белая нитка», с помощью которой наскоро сшиты итоги голосования. Когда все социологические службы дружно, в едином порыве отказались проводить экзит-поллы на выходе с участков, для наблюдателей, хоть немного знакомых с кухней выборов, социологии и СМИ стало понятно, что и вся предшествующая активность «социологов», выдававших прогнозы то в одну, то в другую сторону – шита теми же белыми нитками. То есть до самого последнего момента этот процесс голосования и подсчета оставался управляемым со стороны высшей британской элиты, и будущие итоги использовались в политическом торге с США и Европой по поводу роли и места лондонских и пролондонских элит в меняющемся мире.
Не сложно было также заметить, что водораздел между элитами по поводу «Брекзита» проходил не между столицами, а внутри всех западных столиц. И в Берлине, и в Париже, и в Вашингтоне, не только в Лондоне были как сторонники скорейшего развода между ЕС и лондонским финансовым центром, так и противники. Так, глава Еврокомиссии Юнкер агитировал за скорейший выход и игру пусть по новым, но определенным правилам, против сохранения раскоряченной неопределенности в Старом Свете, выгодной только США и другим игрокам вне Европы.
Лондонские элиты, безусловно – самые опытные и искусные в деле манипулирования любыми внешними контрагентами – и союзниками, и противниками. В отличие от других игроков, здесь политические традиции и передача опыта закулисных игр не прерывались на протяжении пятисот лет. Тем более контрастно смотрится почти полное отсутствие политических резервов для внешней игры, когда предметом угрозы и шантажа всех соседей становится уже не судьба Греции или Бразилии, то есть клиентов, а судьба самой Британии. По сути, это глобальная политическая игра ва-банк – «пан или пропал», когда неверная ставка ведет к полному уходу игрока с глобальной политической сцены.
Предельно высокая ставка объясняет и накал страстей, и принесение в жертву будущему результату не только отношений с важными союзниками и клиентами, как очень даже весомая пролондонская часть системных либералов в российском правительстве. Доведение до логического конца шантажа с отстранением России от бразильских Игр неизбежно вело к кадровой чистке в Кремле и окрестностях. Да и само начало, без доведения, уже привело к показательному задержанию и аресту пролондонского либерал-губернатора. Другое дело, что из российских либералов этот оказался самым глупым и самонадеянным, чтобы пойти за третьим траншем взятки уже после ареста подельника, принесшего первые два. Вот какова была вера в силу и влияние лондонской «крыши». Хотя более вероятен шантаж со стороны криминала, требующего вернуть долги, так что риск загреметь в хорошо охраняемое Лефортово выглядел предпочтительное.
Предельная уязвимость именно лондонского центра «мягкой силы», не имеющего иных политических резервов, кроме шантажа условных союзников, связана с характером происходящих в мире глобальных перемен. Однополярный мир закончился на рубеже нового 2016 года вместе с неудачей последней попытки однополярного руления со стороны ФРС долларовой финансовой системой. Тогда случилась спекулятивная атака ФРС на прочие мировые валюты и ликвидные резервы, провоцирование дефляционного шока, чтобы затем шантажировать угрозой Величайшей депрессии и диктовать всем условия управляемого спуска с долларовой пирамиды. Для успеха этого предприятия нужно еще дополнение в виде «политики канонерок», то есть в наши дни «политики авианосцев», угрожающих берегам всех торговых партнеров.
Россию с ее минимальным торговым потенциалом можно было бы и предоставить самой себе, если вскрыть с помощью марионеточного ИГИЛа ближневосточные нефтегазовые «консервы». Однако вмешательство России в Сирии и демонстрация неядерной военной мощи, недосягаемой для американских АУГ с пусками «Калибров» из Каспия – обнулили этот последний шанс американских ястребов, мечтавших повторить в более шадящем, но все равно антигуманном режиме вариант хаотизации Старого Света и победы доллара в очередной мировой войне, только на этот раз более растянутой, тридцатилетней. В итоге российского вмешательства в Сирии и демонстрации бессилия американских ястребов тот же Китай вместо ожидаемого «партией войны» экспорта капитала в США, действительно начал выводить капитал, но в Восточную Европу и в иные периферийные страны, меняя долларовые активы на реальные, но более ликвидные в долгосрочной перспективе.
К весеннему равноденствию 2016 года распад прежнего однополярного миропорядка стал реальностью и даже очевидностью для мировых элит, но пока не для СМИ, бизнеса и тем более обывателей. Так что у элит «центров силы» есть еще какое-то время, чтобы закрепить за собой политические активы. Что в будущем постоднополярном мире будет главным активом, зависело от новой конфигурации сил, за которую и ведется борьба последние полгода и будет вестись еще года полтора. Тем не менее, исход весеннего раунда этой закулисной борьбы сильно повысил вероятность многополярного мира, в котором Европа будет одним из важных самостоятельных полюсов, а не младшим партнером в «трансатлантическом партнерстве».
Альтернативный многополярному миру вариант полутораполярного мира представлял бы собой результат возможного сговора между ястребами в США и в России, имитацию двухполярного раскола между США и союзниками (европейскими и тихоокеанскими), с одной стороны, Россией и Китаем, с другой стороны. В популярной в последнее время форме символического перформанса этот вариант был «озвучен» Обамой, когда тот прошлым летом принял участие в телепрограмме о путешествии на Аляску, где доедал за медведем лосося. Медведю, то есть России как гегемону Востока, досталась «жирная» (oil, нефтегазовая) часть мира, а Обаме (США как гегемону Запада) – «постная» часть мировой экономики, то есть производство высоких переделов.
Понятно, что такое заманчивое предложение выгодно именно либерально-компрадорской части российской элиты, увеличивая ее влияние и доходы «здесь и сейчас», в краткосрочной перспективе, за счет проигрыша в долгосрочной, а скорее всего – и в среднесрочной, потому что элиты стран БРИКС продолжали бы ориентироваться на Лондон, который бы оставался главным подручным Вашингтона в такой конфигурации, помогая контролировать и прочие глобальные регионы, не исключая и Большую Россию. Вероятно, англо-саксонские элиты полагали шкурные интересы российской элиты и ее приверженность либеральным ценностям в смысле «лавэ» определяющими ее поведение в большей степени, нежели интересы народа. Видимо, судили по себе.
Многополярная альтернатива квазидвухполярному миру изначально была более вероятна и менее рискованна для всех элит, кроме англо-саксонских. Хотя и здесь были и есть подварианты. Проект БРИКС потому так настойчиво продвигался банком ГолдманСакс и прочими «ротшильдовскими» учреждениями, что давал в перспективе шанс «мягкой силе» Лондон-Сити управлять через биржу «бумажного золота» соотношением оценок основных валют в «валютных зонах» многополярного мира. По сути, золотые сертификаты - это была бы «валюта валют», к которой был бы привязан фунт как валюта мировой элиты (неважно, английский или уже шотландский, или еще какой фунт). Такой реванш лондонских банкстеров по отношению к нью-йоркским, ответное подминание «ротшильдовскими» «рокфеллеровских» не устраивал бы, кроме последних, и национальную бюрократию США, для которой в многополярном варианте важно остаться самостоятельной и попытаться вернуть лидерство за счет ошибок и недостатка культуры остальных участников гонки, а также за счет наличия в стане главного конкурента – Европы «троянского коня» Великобритании, лишенного собственной, отдельной от США субъектности (то есть автономных политических ресурсов).
Вот такой расклад вариантов и соответствующих «дерев целей» для каждого из игроков. США устраивает первый и категорически не устраивает второй, но можно согласиться на третий при условии сохранения Британии в ЕС. Поэтому Обама и в целом элита США – были против «Брекзита». Подавляющая либеральная часть европейских элит вообще не способна мыслить и действовать самостоятельно, поэтому тоже была против, но активная и дееспособная часть, оказавшаяся у руля – наоборот, всеми руками и ногами за «Брекзит», закрывающий первый вариант, осложняющий второй и делающий Европу потенциальным лидером при третьем. Доминирование в России национальной бюрократии в данный конкретный момент ее развития (узел консолидации) основано на балансе сил между «ястребами» (основной ресурс – ВПК) и «либералами», ориентированными на Лондон. Видимо, поэтому Россия осталась нейтральной по отношению к первым двум вариантом и пассивно, как и положено бюрократии, удержала мировой баланс в пользу третьего.
Третий вариант остается наиболее рискованным для самого активного глобального игрока – Лондона, поскольку в отличие от других игроков у него нет собственной «валютной зоны», а только роль посредника между глобальными игроками в мировой торговле. Риск остаться ни с чем для «лондонских» и «пролондонских» очень высокий, оттого и такая напряженность в отношениях со всеми, и готовность играть ва-банк, торгуясь до последней минуты буквально. Однако этот же уровень риска определяет и активность этого глобального игрока и на выборах в США, где за Лондон играет Берни Сандерс.
Вообще, «лондонские» всегда действовали в США осторожнее, вступая в коалиции и поддерживая кандидатов от американской элиты – с учетом настороженного отношения и элит, и народа – к британской короне. Но в этот раз ставка ва-банк сделана и на выборах президента США, где используется традиционная политтехнология Лондона и разыгрывается карта левого, почти социалистического и уж точно протестного движения, как обычно для максимального ослабления геополитических конкурентов. Уж в чем, в чем, а в мобилизации молодежи и разного рода субкультур и меньшинств англичане «собаку съели». При этом кроме Сандерса, британские элиты, но уже не Лондон-Сити, а Адмиралтейство сделали запасную ставку и на потомка шотландских эмигрантов Трампа, изначально нацелив его против ставленницы «рокфеллеровцев».
Соответственно, все происходившее на американских праймериз является проекцией глобальной интриги выбора из трех вариантов. В прочем, к ним следует добавить еще и вариант 3Б, когда пролондонские силы захватывают финансовую, а затем и политическую власть в США, формируя североатлантическую «валютную зону». Этот вариант в свою очередь распадается на еще несколько вариантов, когда под Лондон (или может быть под Эдинбург как столицу Северо-атлантического Союза) ложатся все США или только их северная часть, а остальные штаты вместе с Центрамерикой образуют еще одну отдельную «валютную зону» (например, давно задуманного «амеро»). Но в целом эти запасные ветви «дерева целей» устроят высшую британскую элиту и оставят простор для последующих маневров на поле БРИКС и создания «валюты валют».
После вытеснения из гонки республиканцев ставленников «ястребов» общими усилиями национальной бюрократии (финконтроля), пролондонских банкстеров и «старых денег», торговых и промышленных, основная интрига весеннего политического сезона в США сфокусировалась на фигуре Хиллари Клинтон – пройдет или не пройдет. Степень мобилизации ее противников вокруг Берни с помощью СМИ и соцсетей, подконтрольных лондонским, зашкаливает и впечатляет. Как минимум, эта мобилизация заставила уже банкстеров-«пиратов» тоже идти ва-банк и добиваться номинации Хиллари всеми доступными способами, включая открытое, а не плохо прикрытое как обычно манипулирование ходом парймериз. Это уже создает возможность для раскола электората «демократов» и самовыдвижения Сандерса в пику оборзевшему истеблишменту.
Однако, как говорится, не все так однозначно. В треугольнике «пираты-менялы-финконтроль», на который раскололась доминирующая в целом финансовая элита, и в ее проекции на политику – «Клинтон-Сандерс-Обама» нужно рассматривать для анализа все возможные варианты коалиций и взаимных ударов для ослабления. Обама как лидер национальной бюрократии и финконтроля, разумеется, заинтересован в поддержании баланса между двумя соперниками, но при этом его ограничивает уже де факто кандидат Трамп. Поэтому Обама предпочитает поочередно поддерживать то Хиллари, то Берни, уговаривая их не выносить сор из избы «ослов». Однако, и сам Сандерс не спешит форсировать атаку с обвинениями против Хиллари, хотя бы по той причине, что первый глобальный вариант из трех вышеназванных означал бы как раз сговор между «ястребами» с Гудзона и «голубями» с Темзы, при котором у национальной бюрократии и финконтроля США оставалась бы только роль исполнителей воли объединившихся банкстеров. Этому варианту вполне соответствуют просочившиеся из кулуаров штаб-квартиры Демпартии слухи о переписывании предвыборной программы под Берни, то есть о варианте пары «Клинтон-Сандерс».
Если бы Лондон как «центр силы» мог показать свой высокий класс и удержать решающие позиции в остальных «валютных зонах», то такой вариант вообще был бы основным. Кроме Бразилии, где против «лондонских» сыграла не только национальная бюрократия США, но и национальная бюрократия самой Бразилии, «менялы» понесли большие потери и в такой ключевой стране как Казахстан. Потому как имитация двухполярного мира, в котором англо-саксы совместно нагибают всех остальных, включая, прежде всего, нефтегазовые экономики Ближнего Востока, не устраивает тоже очень многих. Массированный теракт в Актюбинске, открывший целую серию по всему миру, мог быть инициирован спецслужбами не только саудитов, но и более серьезные коллеги могли оказать поддержку – вплоть до спецслужб США, уже вкусивших свою долю финансовой власти и не желающих возвращаться в прежнее «стойло».
Таким образом, возвращаясь к британскому референдуму, вопрос для британских элит, вполне доказавших умение управлять подданными, стоял в выборе стратегии сохранения своего высокого статуса и влиятельной роли в глобальной политике. Судя по итогу многомесячных закулисных политических торгов с изрядной стимуляцией партнеров к проявлению позиций, в Лондоне пришли к выводу о невозможности сохранить статус глобального финансового центра, оставаясь в роли «троянского коня» США внутри Евросоюза как главного конкурента.
Еще раз подчеркнем, роль самой Европы в обретении будущей автономии от англо-саксов не была решающей. Британцы при поддержке американцев смогли использовать референдум по Брекзиту как рычаг для торгов с ЕС, получив максимум уступок. Если бы проголосовали, вернее, посчитали бы «за ЕС», то по факту у Лондона был отдельно один голос, как у всех членов ЕС, плюс к этому особый статус и право голоса по ряду вопросов, равное всем остальным членам ЕС, не говоря уже о политическом контроле в НАТО над всеми членами ЕС. Притом что оставалось право через какое-то время опять ставить вопрос о выходе и снова шантажировать Европу. Так что отказ от членства в ЕС связан не с текущими выгодами, а с долгосрочной стратегией и давлением на позиции Лондона в других перспективных глобальных регионах. Одновременно сохранять верность США и перспективы мирового финансового центра при или даже над БРИКС не получалось. А вот в качестве игрока за многополярный мир, Лондон может получить не только отсутствие давления, но и поддержку многих «полюсов», в том числе и в борьбе за свою собственную «валютную зону». Против могут быть только США, и то не факт, что там нет союзников в борьбе за раздел страны на север и юг, например, клан Бушей как лидеры латиносов и будущей «зоны амеро».
Конечно, делать вывод о конце однополярности и движению к многополярному миру еще в марте 2016 года, сразу же после драматических событий – было рискованно. Даже имея на руках истинную теоретическую модель, сразу же выработать надежную методику анализа и прогноза невозможно, только приблизительную. Тем не менее, вполне рабочей показала себя методика сравнительного анализа похожих исторических процессов, когда происходила смена центра, а затем немного позже смена режима в политике. Характер событий «весеннего сезона» вполне соответствовал таким аналогам, которые мы уже не раз рассматривали. Например, при смене «однополярного центра» в рамках Большой России, после формирования нового триединого политического центра в начале ноября 1991 года союзный центр тоже еще пытался трепыхаться и даже контратаковать, опираясь на интерес администрации Буша-старшего в сохранении имитационного «Советского Союза» как противовеса и повода для удержания баланса в самих США. Ключевым событием, после которого крупные союзные республики стали «многовекторными», перестали мечтать или опасаться возвращения «союзного центра» стал референдум 1 декабря на Украине. Притом что хозяйственной элите в Киеве, Донецке, Днепропетровске был бы, на самом деле, экономически выгоден вариант доступа к российским ресурсам с правом решающего голоса и постоянного шантажа выходом из «обновленного Союза». Однако подконтрольные спецслужбам националисты при полном непротивлении военных этот максимально выгодный вариант отвергли. Это и был аналог «Брекзита» в процессе перехода от смены центра к смене режима.
В менее масштабном, но более похожем аналоге событий осени 1993 года тоже был похожий начальный период после штурма «Белого дома» в начале октября, когда ситуация теоретически была еще обратимой. Если бы вдруг нашлась силовая опора, то есть реальный лидер среди весьма недовольных военных и спецслужб, а депутаты из либерального и коммунистического крыльев Съезда в ходе закулисных торгов элит собрали бы вдруг большинство, то и конституционная реформа пошла бы другим путем и в пользу других субъектов даже после уже свершившегося распада «советской вертикали». Но серия партийных съездов с выдвижением бывших депутатов на выборы в Госдуму и в Совет Федерации закрыла даже теоретическую возможность собрать и такой, во многом имитационный «съезд».
В завершение хотел бы обратить внимание на одну систематическую мировоззренческую ошибку очень многих, если не большинства политических комментаторов. Они исходят из верной посылки о наличии у властных элит закрытой, инсайдерской информации о положении дел в стране и в мире. Это действительно так. Но из этого делается вывод, что элиты принимают решения в условиях большей определенности, чем комментаторы, которые эти решения прогнозируют. А вот это совсем не так. Больше информации и подробностей означает больше деталей, больше учитываемых рисков, то есть на самом деле «деревья целей» в рамках большего числа вариантов у высшего круга лиц, принимающих решения, намного более разветвленные, а неопределенности выше. И способность к политическому лидерству определяется глубиной интуиции, а не объемом доступной информации, которая к тому же противоречива, сомнительна, и вообще может быть намеренной дезинформацией.
Именно эта мобилизация интуиции и есть тот психологический механизм, с помощью которого надличные субъекты истории правят бал, направляя течение политики и определяя судьбы политиков. Впрочем, интенсивный обмен мнениями, а также провокации и другие способы заставить контрагентов проявить свои предпочтения и начать движение, тоже не отменяются, особенно в державах с «экстравертной» или «женской» по характеру, манипуляционной политической культурой, как у англо-саксов. Собственно, весь ход подготовки к «Брекзиту», включая готовность к политическим торгам до последних минут перед подведением итогов, подтверждает, что именно с глубинной интуицией у англо-саксонских элит есть проблемы, компенсируемые за счет интенсивной коммуникации и провокаций.
Оценили 162 человека
176 кармы