Галопом по Европе

(начало, пред.глава)
Даже подготовленному читателю довольно сложно вникнуть в хитросплетения политических и культурно-исторических процессов. И даже мне приходится двигаться вдоль политических линий осторожно, и чтобы не запутаться самому и не запутать других. И все же иметь общее понятие об этой сложности необходимо.

В прошлый раз это отчасти удалось на примере политического центра США. Он является представительной ветвью политической элиты североатлантической цивилизации, а до последнего времени был политическим центром глобальной финансовой элиты – представительной ветви процесса Глобализации как центрального политического процесса завершающей четверти Надлома всемирной истории. При этом есть еще глобально-торговая ветвь (тоже представительная) ветвь всемирно-исторического процесса, центром которого является глобальная финансовая элита.

Главное на данном уровне анализа – понимать, что развитие политической ситуации в тех же США будет отчасти зависеть и от смены фазы Глобализации и от фазы торговой ветви, и от смены фазы в развитии этой цивилизации, и от роли американской нации в этой цивилизации и соответствующей революционной фазы развития нации. Переплетение всех внешних узлов формирует уникальный сюжет большого узла Смены политического центра в США.

Аналогичное переплетение глобальных, цивилизационных и национальных процессов имеет место и в Европе. Я уже ранее приводил таблицу соответствия узлов развития Всемирной истории и ее исполнительной ветви, сопряженных с узловыми событиями европейской истории. Однако при этом западноевропейская цивилизация – это хотя и сопряженный со всемирно-историческим, но автономный процесс, фазы которого не могут полностью совпадать, а могут и вовсе не совпадать с исполнительной (глобально-идеологической) ветвью ВИП.

При этом обнаружить большие стадии и фазы собственно европейской истории будет сложнее, чем для русской или североатлантической цивилизаций, Подъем которых происходил практически «в чистом политическом поле» на краю Ойкумены. Подъем современной западноевропейской цивилизации происходил в намного более освоенном пространстве и существенно переплетался с третьей большой стадией родительских цивилизаций – античной и сирийской, если следовать классификации Тойнби. Так что многие узловые события относятся и к Подъему европейской истории, и к Надлому исполнительной ветви всемирной истории, и к Гармонизации античного наследия. Собственно, поэтому европейская культура является не только западнохристианской, но и романо-германской, где «романская» часть относится к нисходящей ветви истории, а «германская» - к восходящей.

На основе нашего анализа Подъема русской и англо-саксонской цивилизации можно предположить, что Подъем европейской цивилизации сформировался на основе влияния ведущей мировой державы – Первого Рима на варварскую германскую периферию. Это соответствует и культурной самоидентификации европейцев, и явно более взрослому возрасту этой цивилизации, философия которой оказала влияние на становление империй Нового времени и на Подъем соседних цивилизаций. В таком случае следует понять, чем для германо-европейского Подъема была, например, империя Карла Великого? Аналог ли это Киевской Руси, Северо-Восточной Руси под Ордой, либо Московского царства или Российской империи?

Интуиция подсказывает, что раздрай в династии Каролингов и распад «империи» на три ветви: французскую, германскую и итальянскую – больше всего похож на раздрай и распад Киевской Руси на три ветви при сыновьях и внуках Ярослава Мудрого. Хотя интуиция – это только ориентир, а не доказательство, но сравнительный анализ дальнейших фаз германо-европейского Подъема может укрепить нашу гипотезу об опережении европейским Подъемом русского примерно на триста лет.

В русской истории три века после распада Киевской Руси были временем созревания самостоятельного центра, ученичества под эгидой ромейской православной церкви и под опекой Золотой Орды, союзной Константинополю. Для западной Европы такой же «неудержимой ордой» стали в IX-XI веках норманны, также оказывавшие услуги и торговавшие добычей с Византией. Давление норманнов на европейские протонации сформировало более сплоченную систему, вдохновителями которой, как и в московской Руси, были настоятели монастырей.

Раскол христианской церкви в XI веке и крестовые походы – события всемирно-исторические, но внутри Европы для европейских протонаций имеет схожие последствия, как и раздел наследия Византии для русской цивилизации. Особенно, если учесть, что Куликовской битве предшествовала ссора московского князя с византийским митрополитом вплоть до анафемы, с выходом на авансцену русской ветви Православия в лице Сергия Радонежского. Похоже, что этот первый поход объединенного русского войска в защиту святого наследия от «узурпатора» Мамая имел для становления цивилизации такое же значение, что и первый крестовый поход для европейцев. При этом ордынское (соответственно, норманнское) влияние на события сохранялось, снижаясь. Захват крестоносцами по наущению венецианцев Константинополя в начале XIII века – событие внешнее по отношению к Европе, как и падение Византии в XV веке, но утвердившее полную автономию нового политического центра. Скорее всего, 1204 год следует считать узлом 6/7 германо-европейского Подъема.

Для первичной разметки Подъема не только нет необходимости в детальном сравнении событий, но это только помешало бы. Конкретные воплощения общих трендов сильно зависят от множества реалий, включая унаследованные традиции. Поэтому германские феодалы сразу же пытались выстраивать «империю» по римскому образцу, а русские князья брали пример с балтийских родственников. Тем не менее, самая общая структура власти – соотношение трех ветвей, государства и церкви, внешних и внутренних акторов политики должны изменяться одинаково. Например, эпитет «Святая Русь» применительно к государственному образованию впервые отмечен в конце XV века, при Иване Великом. Аналогичное приложение эпитета «Священная» к германской «римской империи» случилось в конце XII века при Фридрихе Барбароссе.

В третьей четверти Подъема европейцы, как и русские после Ивана III и до Ивана V, выясняют отношения между государственной и церковной властью. Противостояние между гвельфами и гиббелинами началось в XII веке (предварительная стадия), и шло до XVI века. В европейской истории более выпукло представлено противостояние немецкой и итальянской ветвей политической элиты. Однако, ключевые события происходили во французской стороне, где определялся баланс сил государства и церкви. Аналогично в русской истории балтийская (литовско-белорусская) ветвь с преобладанием княжеской власти пыталась подмять под себя черноморскую (тюрко-украинскую) ветвь, где самым сильным политическим игроком была православная иерархия. Однако главные события происходили в постордынской российской ветви, где великокняжеская власть строила сильное государство по образцу церковной корпорации и за счет накопленных ею ресурсов.

Церковники и их духовные наследники в лице светской интеллигенции до сих пор не могут простить Ивану Грозному именно секуляризации, умаления духовной власти и отъема церковной собственности. Потому и приписывают ему все мыслимые грехи, в том числе и собственные. И точно также в Европе духовные наследники крестоносных орденов по сей день не простили Филиппу Красивому и французской короне конфискации тамплиерских сокровищ и умаления политического влияния духовного сословия в начале XIV века. Последовавшие «авиньонское пленение пап» и «великий западный раскол» суть пафосные наименования для острого соперничества немецкой и французской ветви за влияние на ослабевшую церковную иерархию и ее итальянские владения. То есть это аналог «вечного спора славян между собою», московско-литовского противостояния. В этот же период имел место аналог «великого западного раскола», спор между западными униатскими митрополитами «Киевскими и всея Руси» при поддержке константинопольского патриарха-униата и митрополитами Киевскими и Московскими, повышенными стараниями и защитой московского царя до статуса патриарха.

Апофеозом политического спора между политическими ветвями русского Подъема стала Смута начала XVII века. Аналогичным кризисным периодом для Европы был конец XIV - начало XV века. Достаточно отметить, что после смерти императора Священной Римской империи Карла IV в 1355 году его преемник был избран лишь в 1433 году и это на фоне чехарды пап-антипап, число которых доходило до трех. Углубляться в детали для нашей текущей задачи будет лишним, важен сам факт очевидной европейской Смуты в этот период. Также вполне достаточно для общей характеристики понимать, что Ферраро-Флорентийский собор имел 1438-1445 годов имел для европейцев тот же главный замысел, как и подготовка церковной реформы патриарха Никона как основы для политического воссоединения русских православных земель. Хотя итальянская часть этого процесса соответствует малороссийскому, киевскому реформистскому влиянию.

Однако и тут нужно быть осторожным в сравнительной оценке. Общий тренд к расколу церкви, который ведет к ее окончательному переподчинению светской власти, налицо. Однако, нужно учитывать задержку в выходе этого движения «палингенеза и раскола» с уровня нации на уровень цивилизации. Никоновская реформа повлекла сначала политический раскол в российской протонации, а на уровень цивилизации этот тренд вышел в ходе Северной войны и создания Российской империи. Причем раскол московской православной элиты способствовал формированию конфессионально расколотой элиты, в которую были кооптированы, прежде всего, прибалтийские лютеране. По совокупности развития всех факторов – религиозного, культурного, военного, технологического, большим узлом 9/10 Инициации для Европы является начало XVI века. При этом европейским реформатором (и прототипом Петра I) явился император Максимилиан I, присоединивший к владениям Габсбургов половину Европы.

Нет необходимости долго доказывать, что XV-XVII века были для европейской цивилизации периодом великой культурной революции Подъема. Дном Надлома для этой политической эпохи секуляризации была религиозная война во Франции, завершившаяся Нантским эдиктом о веротерпимости. В истории Российской империи указ Екатерины II о веротерпимости стал, скорее, непосредственной причиной для Пугачевского восстания как кульминации внутреннего конфликта между космополитичной светской элитой и традиционной элитой присоединенных окраин.

Наконец, блеск европейской эпохи Людовика IV в XVIII веке вполне соотносится со столь же ярким завершением большой стадии Подъема российской истории после подавления декабристской фронды. Европейский политический и финансовый кризис начала XVIII века, война за испанское наследство, как мы уже отмечали, приводит к Смене центра в двух сопряженных исторических процессах – развитии европейской цивилизации и исполнительной ветви всемирно-исторического процесса. Для германо-романской Европы начинается активная четверть Надлома. На стадиях входа в глубокий Надлом, когда силы отталкивания и разрушения преобладают, формируются такие радикально милитаристские режимы как королевская Пруссия при Фридрихе Вильгельме I и Фридрихе II Великом. Масштабы европейских войн вырастают, включая военные действия на нескольких континентах, как в Семилетней войне 1756-64 годов. Радикальные элиты «зачищают», делят наследство династий, опиравшихся на католические традиции и связи с Римом, потерявшим политическое значение (Испания, Польша, Бавария, Франция). Завершается активная четверть европейского Надлома французской революцией и наполеоновскими войнами. Созданный по их итогам Священный Союз разграничил сферы влияния так же, как в Надломе российской истории созданный по итогам 14 стадии Советский Союз.

Долгий XIX век европейской политики является такой же передышкой 15 стадии, как период НЭПа в российской истории, развитие экономики и накопление ресурсов для возобновления активного передела мира. Переход на рубеже ХХ века к активной милитаризации означал повторение всей активной четверти в завершающей 16 стадии. Первая мировая война становится повторением Семилетней войны, вплоть до таких деталей как добровольный уход России с российско-германского фронта. Вторая мировая война как повторение наполеоновских войн и как узел 16/17 (Дно Надлома) европейской истории.

С учетом вышесказанного уже нет сомнений, что послевоенный период европейской истории является конструктивной четвертью Надлома постепенного восстановления разрушенных политико-экономических связей при сохранении негативного потенциала, сил отталкивания. Вопрос только, на какой стадии с 17 по 19-ю этот конструктивный процесс нынче топчется и завязывается в кризисный узел. Мы знаем, что на 17 стадии в элите сохраняются радикальные элементы и разделительные линии предыдущей политической эпохи, а после очищения от них на 18 стадии господствует и блаженствует в застое бюрократия. Похоже, что глобальный узел 1990-92 годов был для Европы узлом 17/18, а последние четверть века – именно таким периодом застоя, плавно переходящим в предкризисную «перестройку». Во всяком случае, метания фрау Меркель от признания провала мультикультурализма к «новому мышлению» по отношению к ближневосточным мигрантам – сильно напоминают горбачевские галсы, а заявленный выход Великобритании из ЕС – разброд и шатания союзных республик.

Таким образом, проследив основные фазы европейской истории автономно от фаз всемирно-исторического процесса и его ветвей, мы пришли к достаточно понятной аналогии из собственной российской истории. Теперь нам более понятно, что ожидает европейцев и наши с ними связи в ближайшие годы. Однако в таком сопоставлении фаз европейской и российской истории возник непредвиденный момент – получается, что российская история течет быстрее европейской, хотя вроде бы СССР охватывал все цивилизационное пространство. Впрочем, этот момент разномасштабности  возник еще при сопоставлении с американской и североатлантической историями, а на самом деле – еще в самом начале этого эссе.

Дело в том, что используемая нами абстрактная модель исторических процессов была разработана на основе сравнения фаз Надлома российской истории с фазами учредительного процесса РФ (19 стадии российской истории). Этому была посвящена третья часть монографии «Государство и Традиция». Пиком Подъема (узел 10/11) российской истории по всем признакам является восстание декабристов в 1825 году. Но при недавней разметке Подъема русской цивилизации узлом 10/11 оказалось другое восстание, пугачевское, а восстание декабристов – лишь его «гегелевским повторением» в завершающей четверти петербургской эпохи.

Следовательно, нам нужно разделить истории русской цивилизации и российской нации точно также как американская история является автономной частью истории североатлантической цивилизации, а французская или итальянская история – частью истории европейской цивилизации. Вывод вроде бы как банальный, но окончательно утвердиться в нем стало возможно лишь на основе сравнительного анализа с другими цивилизациями и ведущими нациями. В свое оправдание могу лишь сослаться на особенности русской культуры, способной проникать и как бы растворяться в культуре соседей, но оставаться при этом единой. Одной из форм такого «растворения» был Советский Союз, в котором российская нация даже отказалась от своего имени ради достижения общих целей защиты русской цивилизации. Тем не менее, СССР был формой политического воплощения именно российской истории, российской нации.

Теперь, после этого очередного «банального» исторического открытия нам придется еще раз вернуться к разметке русской и российской истории. Иначе все наши прогнозы не будут стоить бумаги, на которую они не попали, и даже пикселей на экране.

Продолжение следует

oohoo