Русская трагедия. Миллион русских в вермахте не миф. Исторический обзор.

 

Как бы неприятной для самосознания нашего народа не являлась тема коллаборационизма во время Великой Отечественной войны, но это явление стало самым массовым за всю историю нашего Отечества. 

О этой теме не любят говорить. Ведь не возможно сочетать ее с историческим мифом, который усиленно внушали соотечественникам. Этот исторический миф - установка о единстве государства и народа с первого дня войны.

Почему явление (переход на сторону врага) было массовым и чем оно было обусловлено? Материал представленный ниже позволяет сделать вывод, что народ не был готов воевать за коммунистический режим уничтоживший физически миллионы людей.

Неприятие коммунистической диктатуры проявлялось в следующих явлениях начала войны:

- массовая сдача в плен;

- массовое дезертирство;

- участие в вооруженной борьбе на стороне Третьего Рейха;

- обеспечение работы тыла воюющей немецкой армии.

Последние два пункта играли большую роль в усилия немецкой военной машины и не имело аналогов в русской истории.

Преступно умалять массовый героизм при обороне Брестской крепости, Одессы, Севастополя, Москвы и сотнях, тысячах других эпизодов войны. 

Нужно быть объективным при изучении данного периода русской истории и отдавать себе отчет, что наряду с массовым героизмом было и огромное количество дезертиров, предателей, людей с оружием в руках воевавших в Вермахте и обеспечивавших немецкий тыл.

Будем дистанцироваться от пропагандистской шелухи, усиленно льющихся со стороны патриотов на зарплате (Проханов, Стариков, Кургинян и прочие) имя им Легион. Посмотрим на этот непростой для наших предков период с позиций реалиста, привыкшего вникать в суть вопроса, изучая источники и статистические данные. 

Должно быть понимание, что есть светлая и темная стороны одной монеты, которые нужно воспринимать не отделимо друг от друга, дабы иметь цельное представление о событиях давно минувших дней. 

Публикаций по теме коллаборационизма очень много и тут следует обращать внимание на степень достоверности изучаемых текстов.

Из всех критериев оценки источников информации наибольшее внимание нужно обращать на степень политической ангажированности авторов исследований.

Как для советских историков, так и их оппонирующей стороны (в том числе и антироссийских исследователей) характерны следующие манипуляции историческим материалом:

-сокрытие невыгодных фактов;

-манипуляции со статистическими данными;

-выпячивание отдельных фактов с отсутствием обобщающей статистики;

-откровенная ложь

Тем не менее на наш взгляд существуют авторы публикации которых заслуживают внимания.Например такие исследователи как О. В. Романько, М. С. Солонин, С. И. Дробязко.

Случаи измены в Первую Мировую войну.

Такие случаи измены граждан Российской империи единичны. В германской армии служили финские добровольцы, которых было несколько сотен. Были попытки раскачать сепаратистские волнения в национальных окраинах, которые были безуспешны.

Русские военнопленные использовались во вспомогательных частях в тылу. Тому есть свидетельства.

"…Германцы и австрийцы широко комплектуют пленными свои тыловые учреждения. Многие из бежавших из плена показали, что видели обозы от 200 до 300 повозок, где исключительно были наши пленные; для присмотра за ними назначалось по одному германцу на 10-15 человек. Все этапы, хлебопекарни, кухни - как полевые, так и местные – обслуживаются нашими пленными." (Из письма начальника штаба III армии начальнику штаба Западного фронта 21 октября 1914 г. Источник: Лемке М. К. "250 дней в царской Ставке. 1914-1915".)

Таким образом можно утверждать, что в Первую Мировую появились первые "хиви" (добровольные помощники), выполнявших работы по тыловому обеспечению. Однако свидетельств вооруженной борьбы русских против Императорской армии с оружием в руках не имеются.

 Советско-финская война.

Борис Бажанов, бежавший из СССР бывший секретарь Сталина, в 1939-1940 г. попытался организовать антикоммунистическую армию из советских военнопленных. Результат: 50% пленных были готовы немедленно вступить в ряды антибольшевистских формирований! Короткий опыт их использования в боевых действиях дал значительное число перебежчиков из РККА. (Бажанов Б. "Воспоминания бывшего секретаря Сталина" М., 1990,

Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004)

Советско-финская война продолжалась недолго, скрытые антисоветские настроения получили возможность проявиться.

Соотношение сил в 1941 г.

Причина поражений 1941 г. – вовсе не в перевесе сил у немцев. Такой перевес существовал на отдельных тактических направлениях – но на остальных-то участках фронта превосходство было у советских войск. Так всегда на войне. И в целом соотношение сил было в пользу СССР. Ссылки на якобы неодолимую фашистскую мощь давно зачислены в разряд мифов советской пропаганды.

Оценки историков сильно варьируются.

"Соотношение сил в июне 1941 г. на западной границе СССР (в пределах пяти военных округов) было таково:

Всего в советских вооружённых силах (в том числе за пределами фронта) к этому времени состояло 4,9 млн. человек. По людям для немцев сложилось наименее неблагоприятное соотношение сил. На советской стороне был двукратный перевес в авиации и более чем троекратный перевес в бронетехнике" (Пушкарёв Б. С. "Две России XX века. 1917-1993" М., 2008).

В таблице указывается не вся численность вооруженных сил, а только части, которая непосредственно, дислоцировалась на советско-германской границе. Если учитывать армии союзников Германии Вермахт имел перевес в живой силе (хотя тут нужно делать поправку на разную боеспособность сил союзников Германии). По военной технике лидировала Красная Армия. Вермахт и союзники уже были отмобилизованы по штатам военного времени. В СССР мобилизация была не завершена.

Таким образом, причина разгрома и массовой сдачи в плен – вовсе не в превосходстве немецких войск.

Пленные.

Общая численность военнопленных в 1941-1945 г.: по немецким источникам – 5,7 млн.

(Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004

Соколов Б. В. "Оккупация. Правда и мифы" М., 2003)

Подавляющее большинство - около 3,8 млн. (Эти данные приводит исследователь Солонин и Шамбаров) - попало в плен в 1941 г., то есть в первые 5 месяцев войны. 3,8 млн. – это 70% от численности РККА на 22 июня 1941 г. (Александров К. "Тайное оружие вермахта")..

"Из 5,2 (по другим данным – 5,7) миллионов военнопленных, захваченных немцами за время войны, 3,8 сдалось в 1941 г., что и стало, по-видимому, главной причиной фронтовой катастрофы" (Шунков В. "Солдаты разрушения. Организация, подготовка, вооружение и униформа Ваффен СС" Минск, 2003).

Авторы наиболее современного статистического исследования о потерях Вооружённых Сил СССР сообщают:

"В результате изучения различных материалов авторы пришли к выводу, что фактически в немецком плену находилось около 4 млн. 559 тыс. военнослужащих, в числе которых и военнообязанные (500 тыс. человек). Эти сведения не совпадают, да и не могут совпадать с данными, публикуемыми в зарубежной печати. Расхождения объясняются главным образом тем, что в немецких сведениях учитывались, кроме военнослужащих, также гражданские лица, захваченные в районе боевых действий, личный состав спецформирований различных гражданских ведомств (путей сообщения, морского и речного флотов, оборонительного строительства, гражданской авиации, связи, здравоохранения и др.), донесения о которых в армейские (флотские) штабы и в Генеральный штаб не представлялись. ... Не являлись военнослужащими захваченные партизаны и подпольщики, личный состав незавершённых формирований народного ополчения, местной противовоздушной обороны, истребительных батальонов, милиции" ("Россия и СССР в войнах XX века. Потери Вооружённых Сил" (М., 2001). (Более современное и более полное переиздание сборника "Гриф секретности снят. Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах", М., 1993.).

Здесь следует указать, что в конце войны Советский Союз вёл себя совершенно аналогичным образом. Как известно из многих мемуаров, в качестве военнопленных забирались и учитывались не только лица, непосредственно воевавшие в рядах вермахта, люфтваффе и кригсмарине, но нередко и гражданские лица более-менее призывного возраста, а также личный состав ПВО, фольксштурма (в том числе его "незавершённых формирований"), гитлерюгенда, полиции, функционеры нацистской партии и её организаций и т. п. То, что в чьей-то статистике они учитывались по какой-то иной графе, нежели "полноценные" военнослужащие, не изменило их судьбы.

Так что в разговоре о советской статистике советских военнопленных упор надо делать на фразе "донесения в Генеральный штаб не предоставлялись"

Приведем некоторые примеры (из огромного их количества):

"2 ноября 1941 года начальник Можайского сектора НКВД докладывал члену Военного совета Западного фронта Н. Булганину, что 9 октября под Вязьмой двадцать немецких автоматчиков взяли в плен до четырёхсот красноармейцев.

21 ноября тот же источник сообщал, что из пленных красноармейцев, содержащихся в Добрино, 20% в плен попали случайно, а остальные сдались, имея на руках немецкие листовки" (Цурганов Ю. "Народ и режим в 1941-м").

Исследователь Марк Солонин приводит следующие данные:

"В частности, на основном стратегическом направлении войны, на Западном фронте, число пропавших без вести и пленных превысило в 41-м году число убитых более чем в СЕМЬ РАЗ.

В частности, за 32 дня своего существования летом 1941 г. Центральный фронт потерял:

убитыми – 9199 бойцов и командиров;

пропавшими без вести и пленными – 45824;

и ещё 55985 человек проходят по графе "небоевые потери".

Другими словами, "небоевые потери" и потери пленными в ОДИННАДЦАТЬ РАЗ превысили число павших в бою с противником. Это – армия? Это – война? Великая Отечественная?" (Солонин М. "22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?" М., 2006). 

(Источник приводимых цифр – сборник "Гриф секретности снят. Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах" (М., 1993). В том же сборнике указывается, что от общего числа "пленных и пропавших без вести" пленные составляли порядка 89%.)

"Стоит отметить и то, что массовая сдача красноармейцев в немецкий плен отнюдь не закончилась в 1941-1942 гг. Из доклада Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий следует, что даже в 1944 году – во время общего наступления Красной Армии на всех фронтах – в плен попало 203 тысячи бойцов и командиров" (Там же). 

Даже в 1945 г. в ходе двух боевых столкновений частей "Русской освободительной армии" (РОА) с Советской Армией (9 февраля и 14 апреля) на сторону РОА перешло несколько сот красноармейцев ("Коммунистический режим и народное сопротивление в России 1917-1991" М., 2002).

Цифре "несколько сот" можно не доверять (поскольку её приводят представители самой РОА), однако не подлежит сомнению, что и в самом конце войны сдача в плен не являлась чем-то уникальным. (Что подтверждается также и многочисленными мемуарами.)

Вывод: огромное количество пленных в 1941 г. свидетельствует о нежелании советских солдат воевать за Советскую власть. Это нежелание и было главной причиной разгрома Красной Армии в 1941 г.

Перебежчики.

Это та категория пленных, которые добровольно, не будучи в безвыходной ситуации, приняли решение о сдаче в плен и реализовали его на практике

Статистики в отношении этих людей мало, и их численность, как правило, преуменьшается. Солонин пишет: 

"…в докладе Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий сообщается, что число перебежчиков в Красной Армии было совсем малым: "в первый год войны не более 1,4-1,5% от общего числа военнопленных". Да, в процентном отношении это почти ничего. Но в абсолютных цифрах – по меньшей мере 40 тысяч человек. Сравнивать это с числом немецких перебежчиков просто невозможно – количество перебежчиков в вермахте за три первых года войны выражалось двузначным числом 29" (Солонин М. "22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?" М., 2006).

Впрочем, приводимые Комиссией по реабилитации жертв политических репрессий заставляют усомниться в их достоверности. Реальное число перебежчиков, судя по немецким данным, было намного больше.

Сводка СД о настроениях красноармейцев, обороняющих Ленинград, от 24 ноября 1941 года:

"Настроение солдат 55-й армии, вероятно, очень плохое. По меньшей мере 50% имеют намерение перейти. Этому препятствует не столько террор политруков, сколько то обстоятельство, что передовая полностью заминирована" (Михайлов К. "Неизвестная блокада").

Даже и к концу войны:

"...в сравнении с союзными армиями на германском Западном фронте, в Красной Армии число перебежчиков всё ещё оставалось поразительно высоким. Так, среди 27629 советских военнопленных от декабря 1944 г. до марта 1945 г. было, по неполным сообщениям, не менее 1710 перебежчиков, а среди сравнимого количества 28050 американских, британских и французских военнопленных в период немецкого наступления в Арденнах в декабре 1944 г. – январе 1945 г. – лишь 5. Итак, даже победоносное наступление Красной Армии, несмотря и на строгие меры контроля, не помешало тому, что каждый 16-й советский военнопленный был перебежчиком, тогда как даже в период чувствительных неудач западных держав на 4692 пленных солдата союзников приходился 1 перебежчик, иными словами, на примерно 330 советских перебежчиков – 1 союзный" (Гофман И. "Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944-1945" М., 2005).

Проанализируем. Каждый 16-й – это 6,25%. Если даже на завершающем этапе войны среди советских пленных было 6,25% перебежчиков – значит, на начальном, неудачном для Красной Армии этапе их была много большая доля.

Юрий Мухин пишет:

"А в сухопутных и военно-воздушных силах Германии за 5 лет войны из 19 млн. призванных изменили присяге всего 615 человек, и из них - ни одного офицера!" (Ю. Мухин "Крестовый поход на Восток. "Жертвы" Второй мировой".)

5 лет войны - это 1939-1944 г. Конечно, чем ближе к краху Третьего рейха – тем больше становилось число переходивших на сторону Красной Армии и даже участвовавших в боевых действиях против своих товарищей.

Но и в самом конце войны число таких людей было пренебрежимо мало по сравнению с "власовцами" и им подобными.

Таким образом, среди сдавшихся в плен мы видим значительный процент таких, кто сознательно и целенаправленно сделал этот шаг. Этот процент сушественно выше, нежели в вермахте и у "союзников".

Очевидно, что массовое нежелание воевать за Советскую власть существенно снижало боеспособность Красной Армии.

Из плена – в антисоветские формирования.

Эрлихман даёт такую цифру:

823,23 тыс. человек пленных "освобождены немцами и в основном вошли в состав антисоветских формирований" (Эрлихман В. "Потери народонаселения в XX веке. Справочник" М., 2004).

У исследователя Пушкарёва ещё более высокий показатель:

"Из числа пленных поступили в немецкие вооружённые силы 960 тыс" (Пушкарёв Б. С. "Две России XX века. 1917-1993" (М., 2008).

Учитывая, что из примерно 5,7 миллионов пленных умерло около 3,3 млн., а 319 тыс. были отпущены по домам немцами – получается, что из 2,1 млн. оставшихся перешли на сторону противника от 40 до 46%. И это после гибели миллионов их товарищей в немецком плену! Следует заключить, что среди погибших пленных процент потенциально активных борцов с Советской властью был как минимум не ниже, а скорее выше. Что и подтверждается практически всеми мемуарами советских военнопленных. (Изданными после краха СССР.)

Вряд ли стоит утверждать, как это делает нынешний министр культуры Мединский, будто бы все эти люди стали пособниками врага исключительно из-под палки.

Для сравнения:

"Во время Второй мировой войны в германском плену оказались 235473 британских и американских военнослужащих. Из находившихся в плену подданных Британской империи в Британский добровольческий корпус СС вступили от 30 до 60 человек, представлявших собой, по выражению английского исследователя, "опустившихся алкоголиков"" (Александров К. М. "Русские солдаты вермахта. Герои или предатели" М., 2005).

"В августе 41-го командир 436 полка донской казак Кононов объявил подчинённым, что решил повернуть оружие против Сталина. За ним добровольно пошёл весь полк. И он, перейдя к немцам, стал формировать казачью часть. Когда прибыл для этого в лагерь под Могилёвом, из 5 тыс. пленных идти к нему вызвалось 4 тыс." (Шамбаров В. Е. "Государство и революции" М., 2001). 

Скорее всего, перешёл не "весь полк" (хотя известно, что даже комиссар полка присоединился к Кононову) - однако здесь показателен сам факт массового перехода на сторону противника, а также массовая готовность пленных идти против Советской власти.

"…Только из числа находившихся в немецких лагерях военнопленных в 1942-1944 гг. было освобождено (главным образом в связи со вступлением в "добровольческие формирования") порядка 500 тыс. человек. А ведь пленные были важным, но отнюдь не единственным источником людских ресурсов. К услугам немцев были и сотни тысяч дезертиров, и миллионы военнообязанных, уклонившихся от мобилизации в начале войны" (Солонин М. «22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?" М., 2006).

Ясно, что и до плена эти люди не хотели воевать против Германии. И не воевали.

Репрессии в РККА как следствие антисоветских настроений.

Нежелание бойцов и командиров воевать за власть коммунистов, естественно, вызывало соответствующие репрессивные меры. Масштаб репрессий такого рода также служит характеристикой режима, с одной стороны, и отношения людей к этому режиму, с другой стороны. Приводим цифры:

"Только за неполные четыре месяца войны (с 22 июня по 10 октября 1941 г.) по приговорам военных трибуналов и Особых отделов НКВД было расстреляно 10201 военнослужащий. А всего за годы войны только военными трибуналами было осуждено свыше 994 тысяч советских военнослужащих, из них 157593 человека расстреляно. ДЕСЯТЬ ДИВИЗИЙ расстрелянных!

Всё познаётся в сравнении. Немецкий историк Фриц Ган на основании докладных записок, которые командование вермахта подавало Гитлеру, приводит следующие цифры. За три года войны (с 1 сентября 1939 г. по 1 сентября 42-го года) в многомиллионном вермахте было приговорено к смертной казни 2271 военнослужащий, в том числе 11 офицеров. 2 человека в день. А в Красной Армии в 1941 году – 92 человека в день.

Всего за четыре года войны (с 1.09.1939 по 1.09.1944) в вермахте расстреляли 7810 солдат и офицеров. В двадцать раз меньше, чем в Красной Армии" (Солонин М. Указ. соч.)

Массовость репрессий против военнослужащих Красной Армии объясняется не только суровостью режима, но и тем, что репрессировать было за что. Нежелание воевать – один из распространённых поводов для репрессий.

Террор в советском тылу.

О масштабе репрессий, продолжавшихся на неоккупированной территории СССР в 1941-1945 г., говорит цифра в 2 550 000 заключённых, направленных в лагеря с начала войны и по декабрь 1944 г. (Земсков В. Н. "Смертность заключённых в 1941-1945 гг." - в сборнике: "Людские потери СССР в Великой Отечественной войне" СПб., 1995. Эрлихман В. "Потери народонаселения в XX веке. Справочник" М., 2004).

Причём основную массу осуждённых составили не матёрые уголовники – им просто неоткуда было взяться в таком количестве – а обычные граждане, допустившие незначительные по современным меркам проступки.

Воюя с нацистами, коммунисты вовсе не прекращали войну с собственным народом. Стоит ли удивляться, что зачастую переход на сторону врага вовсе не казался предательством по отношению к такой власти?

Из советских лагерей – в немецкий плен.

В течение войны около 1 млн. человек поступили в Красную Армию из лагерей (Семиряга М. И. "Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны" М., 2000).

Симпатий к Советской власти они, как правило, не испытывали. Не следует всех их считать потенциальными изменниками –среди бывших зэков были и настоящие патриоты, честно сражавшиеся с врагом. Очевидно, тем не менее, что в целом эти люди представляли собой не самый надёжный элемент. И, соответственно, дали немалую долю сдавшихся в плен и перешедших на сторону врага.

Дезертиры и уклоняющиеся от призыва.

1941 г.: от 1 до 1,5 млн. дезертиров. (Солонин М. "22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?" М., 2006).

"К концу 1943 года общее число дезертиров и уклонявшихся от службы в Красной Армии достигло огромных масштабов (соответственно, 456 667 и 1 210 224 чел.) - суммарно почти 1,7 млн. чел.!" (Полян (Нерлер) П. М. "Жертвы двух диктатур. Жизнь, труд, унижения и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине" М., 2002). 

Для сравнения: за два с половиной года первой мировой войны, с её начала в августе 1914 г. и до Февральской революции 1917 г., общее число дезертиров из Русской Армии составило 195 130 человек. (См. Головин Н. Н. "Военные усилия России в мировой войне".)

"Всего за время войны за дезертирство было осуждено 376 тысяч военнослужащих. Ещё 940 тысяч человек было "призвано вторично". Этим странным термином обозначены те бойцы и командиры Красной Армии, которые по разным причинам "потеряли" свою воинскую часть и остались на оккупированной немцами территории, а в 1943-44 гг. были повторно поставлены под ружьё. ... При этом не следует забывать и о том, что исходное число "потерявшихся" было значительно больше – далеко не каждый смог пережить эти два-три года нищеты, голода, обстрелов, расстрелов, облав и бомбёжек..." (Полян (Нерлер) П. М. "Жертвы двух диктатур. Жизнь, труд, унижения и смерть советских военнопленных и остарбайтеров на чужбине и на родине" М., 2002).

(Источник приводимых автором цифр – сборник "Гриф секретности снят. Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах", М., 1993.)

"Справедливости ради отметим, что "призваны вторично" были не только "потерявшиеся", но и те, кого гитлеровцы отпустили из лагерей военнопленных. Таких было несколько сот тысяч – преимущественно украинцев. Только до ноября 1941 г. было распущено по домам 318770 человек." (Солонин М. "22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?" (М., 2006). 

Далее Солонин приводит следующие цифры:

"Кроме того, к числу дезертиров следует отнести и огромное число лиц, уклонившихся от мобилизации в первые дни и недели войны. ...В 1992 г. сотрудники Генерального штаба – авторы сборника "1941 год – уроки и выводы" впервые назвали такие потрясающие цифры:

"Всего на временно захваченной противником территории было оставлено 5631600 человек из мобилизационных ресурсов Советского Союза...". Конечно, не всегда это было преднамеренное уклонение – иногда "сам военкомат исчезал раньше, чем к нему успевали прибыть призывники" (Солонин М. Указ. соч. М., 2006). 

Однако и в тех областях, которые были захвачены относительно позже других, в 1941 г. наблюдался огромный некомплект призывников:

"Так, в Ворошиловградской области к 16 октября 1941 г. на Артёмовский призывный пункт явились только 10% мобилизованных, на Климовский – 18%. По Харьковскому военному округу по состоянию на 23 октября 1941 г. прибыло всего 43% общего количества призванных. Нередкими в то время были случае бегства мобилизованных во время транспортировки их в части действующей армии. По сообщениям военкоматов Харьковской и Сталинской областей, в конце октября 1941 г. процент дезертиров из числа новобранцев составлял по Чугуевскому райвоенкомату – около 30%, Сталинскому – 35%, Изюмскому – 45%..." (Солонин М. Указ. соч. М., 2006).

И это не рекорд – среди крымских татар и чеченцев показатель уклонившихся от призыва и дезертировавших приближался к 100% призывного контингента (Пыхалов И. "За что Сталин выселял народы? Сталинские депортации – преступный произвол или справедливое возмездие?" М., 2008)

Для сравнения:

"Мюллер-Гильдебранд утверждает, что во всех вооружённых силах Германии (армия, авиация, флот) за четыре последних месяца войны (с января по май 1945 г.) дезертировало 722 человека. А в предшествующие годы количество дезертиров в вермахте и вовсе измерялось двузначными цифрами" (Солонин М. Указ. соч. М., 2006). 

Со слов Мединского, где-то в Ленинграде в июле 1941 г. на 6000 человек, подлежащих призыву, явилось 26000 человек добровольцев. Откуда такие сведения? Конечно, такая картина могла где-то иметь место в первые недели войны, особенно в "северной столице" с высокой концентрацией партийно-комсомольского актива. Однако приведённые выше цифры заставляют считать это исключением из общей картины.

Скорее же всего здесь мы просто имеем очередной продукт коммунистической пропаганды.

Кто жил в то время – помнили про "добровольную" подписку на государственные займы, разного рода "добровольные" сборы на нужды мирового пролетариата и т. п. Совсем в недавнем советском прошлом остались "добровольные" выезды на картошку, в летние трудовые лагеря, выходы на субботники и пр. Конечно, были и настоящие добровольцы – но многие были, так сказать, "добровольцами" в "советском" понимании этого слова.

"ХИВИ" И "ПОЛИЦАИ" - ВОСТОЧНЫЕ ВОЙСКА – РОА И СС.

Кого и как мы считаем.

Главной проблемой при выяснении численности советских коллаборационистов является двойной счёт. Чтобы не допустить такового, следует понимать, что в процессе своего сотрудничества с врагом советские граждане плавно перетекали из одной категории пособников нацистов в другую.

Подавляющее большинство тех, кто служил Третьему рейху, вступили на этот путь в качестве "хиви" (переведём это как "добровольцы вспомогательной службы") и "полицаи". Уже многих из них логика событий вынуждала рано или поздно принимать участие непосредственно в боевых действиях.

Из "хиви" и "полицаев", естественно, черпались кадры создаваемых "восточных батальонов", национальных "легионов" и прочих боевых формирований.

А на завершающем этапе войны наиболее убеждённые противники Советской власти вошли в состав "национальных" дивизий СС и власовской "Русской освободительной армии". При этом одновременно сохранялись и многочисленные восточные батальоны и легионы. А сотни тысяч бывших пленных продолжали работать и воевать в качестве "хиви".

Начиная более подробный обзор названных категорий, следует упомянуть и о том, что к 22 июня 1941 г. на службе у Третьего рейха уже находилось определённое количество эмигрантов "первой волны" и других беглецов от Советской власти. Из них были сформированы такие небезызвестные части абвера и СД, как полк "Бранденбург", батальоны "Роланд" и "Нахтигаль" (украинские), полк "Варяг" и т. д. Численность этих формирований была относительно небольшой (вряд ли свыше 10-15 тысяч человек). Однако на первом этапе войны они сыграли весьма заметную роль в качестве диверсионных групп и исполнителей специальных заданий.

"Хиви" - добровольцы вспомогательной службы.

"Первоначально хиви служили водителями, кладовщиками, санитарами, сапёрами, грузчиками, высвобождая таким образом немецкого солдата для непосредственного участия в боевых действиях. Затем, по мере роста потерь вермахта, русских "добровольцев" начали вооружать. В апреле 1942 г. в германской армии числилось 200 тысяч, а в июле 1943 г. – 600 тысяч "хиви". Особенно много их было в тех частях и соединениях вермахта, которые прошли по Украине и казачьим областям Дона и Кубани. Так, в окружённой у Сталинграда 6-й армии Паулюса в ноябре 1942 г. было 51800 "хиви", а в 71-й, 76-й и 297-й пехотных дивизиях этой армии "русские" (как называли всех бывших советских) составляли до 40% личного состава! … С октября 1943 г. "хиви" были включены в стандартный штат немецкой пехотной дивизии в количестве 2 тысячи на дивизию, что составило 15% от общей численности личного состава" (Солонин М. Указ. соч. М., 2006).

Как известно, на момент начала советского наступления всего в 6-й армии Паулюса насчитывалось около 300 тыс. человек.

"Известно, что в составе штурмовавшей Сталинград 6-й армии Паулюса находилось 51780 человек русского вспомогательного персонала в немецких дивизиях, что составляло 27,2 процента от общей численности" (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004). 

"Не менее 20 тысяч из них разделили судьбу окружённой группировки, вдвойне горькую от того, что они не могли, в отличие от немцев, рассчитывать на какое бы то ни было снисхождение в плену" (Дробязко С. И. Указ. соч. М., 2004).

Исследователь А. В. Исаев приводит следующие цифры:

"Так, например, 389-я пехотная дивизия на 13 ноября насчитывала 7540 человек, в том числе 2021 человек "хиви" и 4021 человек в боевых подразделениях." (Доклад командования 6-й армии вермахта командованию группы армий "Б" 13 ноября 1942 г. –см. А. В. Исаев "Сталинград. За Волгой для нас земли нет", М., 2008.)

В этом примере "хиви" - почти 27%.

"Так, например, 134-я пехотная дивизия группы армий "Центр", начавшая уже в июне 1941 г. принимать в свои ряды пленных красноармейцев, к весне 1943 г. почти наполовину состояла из бывших советских солдат, 2300 из которых находились на штатных должностях в различных тыловых подразделениях, а ещё 5000 военнопленных были постоянно задействованы на подсобных работах. Кроме того, в состав этой дивизии входили целых два восточных батальона (в т. ч. один строительный)" (Дробязко С. И. Указ. соч. М., 2004).

"34-я пехотная дивизия в 1941 году предложила всем взятым ею пленным статус равноправных солдат. И в результате с 1942 года почти половина этой дивизии состояла из бывших красноармейцев. Это, конечно, исключение, но показывает, какие возможности были в то время" (Стеенберг С. "Гитлер спас Сталина")

Дробязко указывает что:

"Новые штаты пехотной дивизии, установленные со 2 октября 1943 г., предусматривали наличие 2005 добровольцев на 10708 человек немецкого личного состава, что составляло более чем 15 процентов. К концу 1944 г. в германских ВВС служило 22,5 тыс. добровольцев и, помимо того, 120 тыс. военнопленных, которые составляли значительный процент обслуживающего персонала в зенитных батареях и строительных частях. Общее же количество восточных добровольцев люфтваффе (не считая военнопленных) за всё время войны составляло 50-60 тыс. человек…В Кригсмарине добровольцами из числа советских граждан комплектовались части берегового обслуживания, батареи зенитной и береговой артиллерии и даже команды вспомогательных судов" (Дробязко С. И. Указ. соч. М., 2004).

Каково боевое значение "хиви"?

Ни одна армия не может держать всех бойцов непосредственно на переднем крае. Из более чем тридцати пяти миллионов человек, служивших в Вооружённых Силах СССР в 1941-1945 г., стреляло по врагу меньшинство. Основная масса, как и в любой другой армии, обеспечивала всё то, без чего невозможны боевые действия. Связь, снабжение, строительные и сапёрные работы, транспорт, медицина и т. д. Так и в Германии: значительная доля задач такого рода решалась при помощи "хиви". Не будет преувеличением сказать, что без "хиви" уже к концу 1941 г. вермахт просто не смог бы воевать. (Что и стало причиной повсеместного саботажа приказов Гитлера об удалении "хиви" из войск, о недопущении выдачи им оружия и т. д.)

Утверждение Мединского про то, что "хиви" никогда не доверяли оружия, не соответствует действительности и не подтверждается историческими фактами.

Наверное, кому-то из "хиви" удалось дожить до конца войны, так ни разу и не выстрелив. Но было много тех, кто, наоборот, вынуждены были принимать участие в боевых действиях – из чувства товарищества с немецкими сослуживцами, из чувства самосохранения, из ненависти к большевикам. Тому немало свидетельств в немецкой мемуарной литературе. Если же речь идёт, скажем, о подносчиках снарядов – то в данном случае решительно нет оснований не считать их такими же полноценными бойцами, как прочие члены артиллерийского расчёта.

Очевидно военное значение и тех "хиви", которые служили в зенитной и береговой артиллерии.

Та же ситуация с сапёрами. Если мы преклоняемся перед героизмом советских сапёров – то какие у нас могут быть основания не считать "настоящими" солдатами тех "хиви", которые служили сапёрами у немцев?

Принято считать, что боеспособность "хиви" была ниже, чем у немецких военнослужащих. С этим следует согласиться. Но, значит, тем ценнее для Третьего рейха была возможность использования "хиви" на второстепенных должностях. Благодаря чему высвободившиеся немецкие солдаты могли быть направлены для непосредственного участия в боях.

И, наконец, "хиви" были одним из главных источников пополнения боевых частей и подразделений, создаваемых из бывших граждан СССР.

Разные источники дают разную общую численность "хиви" на разные даты; общей тенденцией является постоянный, из года в год рост этой категории.

"…По состоянию на 15 марта 1943 г. в войсках находилось 136,6 тыс. "хиви" (в т. ч. 102,7 тыс. бывших военнопленных и 33,9 тыс. добровольцев, завербованных из числа гражданского населения), а вспомогательный персонал люфтваффе насчитывал 11,3 тыс. человек (в т. ч. 4,6 тыс. бывших военнопленных).

… К 1 декабря 1943 г. численность "хиви" выросла до 244,7 тыс. человек (в т. ч. 170,1 тыс. бывших военнопленных), а вспомогательного персонала люфтваффе – до 17,6 тысячи (в т. ч. 7,6 тыс. бывших военнопленных)" (Дробязко С. И. Указ. соч. М., 2004).

Максимум "хиви" - 1942 г. (800 тыс. на конец 1942 г. ("Коммунистический режим и народное сопротивление в России 1917-1991" М., 2002). сообщается также о 800 тыс. в 1943 г. (Шамбаров В. Е. "Государство и революции" М., 2001).

"Затем их численность резко падает как вследствие потерь, понесённых в ходе зимней кампании 1942-1943 г., так и в результате перехода в ряды отдельных восточных формирований, ведь именно "хиви", чья лояльность была проверена службой в немецких частях, служили одним из наиболее надёжных источников их пополнения" (Дробязко С. И. Указ. соч. М., 2004).

"По состоянию на февраль 1945 года численность "хиви" составляла 600 тысяч человек в вермахте, до 60 тысяч в люфтваффе и 15 тысяч во флоте" (Эрлихман В. "Потери народонаселения в XX веке. Справочник" М., 2004).

По общей числе "хиви" Дробязко пишет следующее:

"Что же касается общей численности "хиви", то данные по ней, содержащиеся в разных источниках, существенно разнятся: от 200 тыс. летом 1942 г. до 500 тыс. летом 1943 г. и до 675 тыс. (в . ч. 50-60 тыс. в люфтваффе и 15 тыс. в Кригсмарине) в начале февраля 1945 г. Резонно предположить, что эти цифры отражают не фактическое наличие "хиви" в войсках по состоянию на конкретные даты, а общее число завербованных в их ряды за весь предшествовавший период с начала войны" (Дробязко С. И., Каращук А. В. "Вторая мировая война 1939-1945. Русская освободительная армия" М., 2000). 

Романько пишет:

"Всего же на февраль 1945 г. эта категория иностранных добровольцев насчитывала около 735-750 тыс. человек и включала в себя:

- граждан стран Западной и Северо-Западной Европы – около 55 тыс. человек;

- граждан стран Восточной и Юго-Восточной Европы – около 20-25 тыс. человек;

- советских граждан – 665-675 тыс. человек" (Романько О. В. "Мусульманские легионы во Второй мировой войне" (М., 2004).

"Полицаи", или "вспомогательная полиция порядка".

Заметный разнобой в учёте данной категории происходит из-за того, что "полицаи" бывали разные. Поскольку разброс оценок варьирует от нескольких десятков тысяч до целого миллиона "полицаев", то этот вопрос необходимо разъяснить поподробнее.

"В зависимости от их назначения принято выделять следующие категории "вспомогательной полиции порядка":

- полиция в городах и сельской местности;

- отряды самообороны или «самоохраны»;

- батальоны для борьбы с партизанами;

- вспомогательная пожарная полиция;

- резервная полиция для охранных целей" (Романько О. В. Указ. соч. М., 2004).

"В ноябре 1941 г. все сформированные в оккупированных восточных областях (речь идёт о рейхскомиссариатах "Остланд" и "Украина") из местного населения охранные и полицейские части были объединены в так называемую "вспомогательную службу полиции порядка", весь личный состав которой делился на четыре категории:

1) т. н. "индивидуальная служба" по охране порядка в городах и сельской местности, именовавшаяся в первом случае охранной полицией, а во втором – жандармерией;

2) батальоны вспомогательной полиции, среди которых выделялись фронтовые, охранные, запасные, а также немногочисленные сапёрные и строительные;

3) пожарная охрана;

4) вспомогательная охранная служба – создававшиеся по особому требованию германских властей команды для выполнения каких-либо хозяйственных работ, охраны лагерей военнопленных и т. д." (Дробязко С. И., Каращук А. В. "Вторая мировая война 1939-1945. Восточные добровольцы в вермахте, полиции и СС" (М., 2000).

"Самоохрана... представляла собой ополчение, сформированное из и на средства местного населения в каждом населённом пункте. ... Именно на самоохране лежало основное бремя охраны коммуникаций (мостов, дорог), урожая, объектов социального назначения (школ, больниц, клубов и т. п.), имущества крестьян и госхозов, старостатов, управ, предотвращения мелких правонарушений, охраны общественного порядка. Самоохрана была вооружена исключительно стрелковым оружием и играла в антипартизанских операциях вспомогательную роль.  

Кроме того, необходимо учитывать, что личное оружие находилось также у представителей администрации и хозяйственных объектов, членов Народной социалистической партии (в Локотском округе), простых граждан. Всё это сильно затрудняет возможность учёта реальной численности коллаборационистских вооружённых формирований" (Грибков И. "Хозяин брянских лесов. Бронислав Каминский, Русская Освободительная Народная Армия и Локотское окружное самоуправление" М., 2008).

А поскольку все перечисленные категории в большей или меньшей степени участвовали в боевых действиях, то сказанное означает, что приводимые оценки численности "полицаев" (в широком смысле этого слова) скорее занижены, нежели завышены. 

Легче всего установить численность батальонов вспомогательной полиции, и именно эту цифру, похоже, часто выдают за общее количество всех "полицаев" - например, 60241 чел. по состоянию на весну 1942 г.

(Дробязко Указ. соч.;  "Русский корпус на Балканах во время II Великой войны 1941-1945" СПб., 1999;  Соколов Б. В. "Оккупация. Правда и мифы" М., 2003);

или 60-70 тыс. человек на февраль 1943 г. (Дробязко Указ. соч.). Аналогичная цифра присутствует и в книге Мединского.

"…Полковник И. Старинов в статье, написанной в 2000 году, говорил: "…немцы сформировали полицию численностью около 900 тыс. человек".

Эта цифра – 900 тыс. человек – скорее всего многократно завышена. Она, надо полагать, просто отражает личные впечатления практика партизанской войны о том, что "полицаи были на каждом шагу". По данным современных российских исследователей, численность "полицаев" в оккупированных областях РСФСР была существенно меньше – порядка 70-80 тысяч к концу 1942 г." (Солонин. Указ соч.). (Солонин ссылается здесь на Дробязко и Чуева.) Но и здесь у автора речь явно идёт лишь о "полицаях", сведённых в отдельные батальоны. Отметим также оговорку, что цифра "70-80 тысяч" относится только к РСФСР.

Правильной представляется такая формулировка:

"Боевые полицейские формирования – батальоны "шума" - насчитывали в своих рядах до 75 тыс. солдат и офицеров" (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" (М., 2004). 

А остальные разновидности "полицаев"? По мнению историков, "вспомогательная полиция" рейхскомиссариатов и территориальные части на оккупированной территории СССР насчитывали в разные периоды от 250 до 400 тыс. человек (Там же).

К концу же 1942 г.

"...на "индивидуальной службе" и в пожарной охране было задействовано 253 тыс. человек (в том числе 29 тыс. в городах и 224 тыс. в сельской местности), а в полицейских батальонах – 48 тыс. человек" (Дробязко С. И., Каращук А. В. "Вторая мировая война 1939-1945. Восточные добровольцы в вермахте, полиции и СС" М., 2000).

По другим источникам – в разного рода подразделениях вспомогательной полиции служило около 500 тыс. советских граждан ("Другая война 1939-1945" М., 1996).

Правомерно ли считать "полицаев" частью вооружённых сил Третьего рейха?

Представляется, что вполне правомерно – подобно тому, как мы имеем все основания учитывать в военном потенциале СССР истребительные батальоны и дивизии НКВД. И уж во всяком случае – очевидно, что эти люди так или иначе служили оккупантам с оружием в руках.

Основная масса личного состава вспомогательной полиции, конечно, занималась поддержанием порядка и не участвовала в боевых действиях на фронте. Однако все "полицаи" по мере сил боролись с партизанами и подпольщиками. Нередко эта "мера сил" была крайне невелика – немало "полицаев" ушло впоследствии в партизаны. Но такие переходы начались преимущественно с 1943 года, когда обозначился перевес Красной Армии, с одной стороны, и стала очевидной антирусская политика Гитлера, с другой стороны.

Число "перебежчиков обратно" возрастало по мере успехов Советской Армии. Например, в 1941-1942 г. в партизанских отрядах в Крыму воевали лишь единицы из числа крымских татар. Но уже в 1943 г. в партизаны вступило несколько сотен представителей крымско-татарского народа - прямиком из полицейских формирований (Пыхалов И. "За что Сталин выселял народы? Сталинские депортации – преступный произвол или справедливое возмездие?" М., 2008).

Однако в общем и целом именно "полицаи" несли на себе основную тяжесть борьбы с партизанами. И вклад их в это дело оценивался самими партизанами весьма высоко – см. многочисленные мемуары.

Например, бывший командир партизанского полка Герой Советского Союза Пётр Брайко вспоминал:

"Нужно сказать, что эта полиция была гораздо хуже немцев. Немец – это всё-таки чужой человек, он не знал обычаев, способностей и хитростей местного населения, а свой человек, своя сволочь могла разгадывать русских людей и немцев учила" (Жуков Д., Ковтун Д. "Русская вспомогательная полиция" М., 2009).

"...В некоторых случаях отряды «службы порядка» без помощи немцев очищали целые районы от советского присутствия. Например, так было на Полесье (юго-западная Белоруссия), где в августе 1941 г., в районе Мозыря, белорусы провели настоящую войсковую операцию против остатков советских войск, большевистских партизан и отрядов НКВД" (Романько О. В. "Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС" (М., 2006).

При необходимости отряды "полицаев" применялись и на фронте против регулярных частей Красной Армии. Понятно, что их боевая ценность была ниже, чем у вермахта – однако ведь и советские дивизии народного ополчения бросались в бой не от хорошей жизни, и вносили посильный вклад в общее дело.

Впрочем, зачастую полицейские формирования имели на вооружении и артиллерию, и миномёты (Жуков Д., Ковтун Д. "Русская вспомогательная полиция" (М., 2009). 

Из "полицаев", как и из "хиви", шли постоянные пополнения в состав боевых формирований "восточных войск".

"Полицаи" широко привлекались к осуществлению карательных акций и массовых казней.

И, наконец, едва ли не главное – то, что полиция из местных коллаборационистов давала возможность не снимать немецкие войска с фронта.

"Солдаты восточных батальонов и местная полиция в значительной мере обеспечивали безопасность на оккупированной территории, в то время как освободившиеся немецкие войска отправлялись на фронт. Так, в тыловых районах группы армий "Север", по разведданным советских партизан, лишь 15-20 процентов гарнизонов были немецкими, а остальные состояли из добровольцев из числа местного населения и освобождённых военнопленных" (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" (М., 2004).

Общий вывод: без "вспомогательной полиции порядка" немецкий тыл на оккупированных территориях не смог бы обеспечивать ведение войны Третьим Рейхом.

Отдельные воинские части из граждан СССР.

Такие формирования – часто с немецкими офицерами во главе, иногда при участии некоторого немецкого кадра – начали создаваться буквально с первых недель войны. Литература о них крайне обширна, число разновидностей огромно, переформирования и реорганизации "восточных войск" происходили неоднократно. Вдаваться в детали здесь излишне – читателю следует обратиться к соответствующей литературе. 

Наиболее боеспособные кадры коллаборационистов вошли к концу войны в состав "национальных" дивизий СС и власовских "Вооружённых Сил Комитета Освобождения Народов России". (К последним относилась, в частности, и "Русская Освободительная Армия" - РОА.)

Как воевали эти подразделения, части, соединения?

Как и в любой армии – по-разному. В диапазоне от героизма и самопожертвования до немедленного перехода на сторону противника.

Всегда войска, обладающие хорошей подготовкой, имеющие сильную идеологическую мотивацию, снабжённые тяжёлым оружием – воюют лучше, нежели демотивированные, необученные, плохо вооружённые отряды.

Недоверие Гитлера к "восточным" войскам предопределило то, что они, как правило, имели слабое вооружение, использовались порознь, выполняли преимущественно антипартизанские функции.

С другой стороны, сталкиваясь с регулярными частями Красной Армии, "власовцы" и им подобные вовсе не обязательно были биты. Относительно слабое оснащение и отсутствие тяжёлого вооружения действительно снижали их боеспособность. Однако при наличии противника, не сильно превосходящего их по боевой мощи, "восточные войска" показывали себя неплохо.  

Практически все историки пишут о высоких боевых качествах казачьих полков и батальонов. При отступлении немецких войск в 1943-1945 г. казаки неоднократно прикрывали отход и, как правило, стояли насмерть. Чем и объясняются их высокие потери. Утверждение Мединского, будто бы "...даже казачьи части немцы не решались допускать до фронта...", опровергается мемуарами и другими источниками.

Вообще, во многих мемуарах "власовцы" упоминаются как серьёзный противник, который сопротивлялся до последнего – в том числе потому, что эти люди не рассчитывали на пощаду при сдаче в плен.

Калмыцкий кавалерийский корпус:

"В течение лета, осени и зимы 1944/45 г. корпус понёс большие потери в боях против Красной Армии на территории Западной Украины и Польши. При этом не было отмечено ни одного перехода на сторону противника" (Дробязко С. И., Каращук А. В. "Вторая мировая война 1939-1945. Восточные легионы и казачьи части в вермахте" М., 2001). 

Неплохо показала себя в боях с регулярными советскими войсками "Русская Народная Освободительная Армия" (РОНА), сформированная в Локотском округе. (Грибков И. "Хозяин брянских лесов. Бронислав Каминский, Русская Освободительная Народная Армия и Локотское окружное самоуправление" М., 2008).

Знаменитый Русский корпус в Югославии бил не только коммунистических партизан Тито, но и нанёс поражение советским войскам при столкновении с ними в 1944 г. ("Русский корпус на Балканах во время II Великой войны 1941-1945" СПб., 1999).

12-й кавказский истребительно-противотанковый отряд (из кадров Грузинского, Армянского, Азербайджанского и Северокавказского легионов) участвовал даже в обороне Берлина (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004).

Лётчики ВВС РОА, Эстонского и Латвийского авиационных легионов отнюдь не перелетали при первой возможности на сторону Советов, а активно участвовали в боях (постольку, поскольку им это позволяли недоверчивые немцы). Авиационные экипажи коллаборационистов осуществляли разведку, бомбёжку, транспортные и вспомогательные вылеты. Кстати, в составе ВВС РОА служили два Героя Советского Союза, Антилевский и Бычков (Плющов Б. "Генерал Мальцев. История Военно-Воздушных Сил Русского Освободительного Движения в годы Второй Мировой Войны (1942-1945)" Сан-Франциско, 1982)

(по другим данным – трое (Пушкарёв Б. С. "Две России XX века. 1917-1993" М., 2008)).

К концу войны многие "восточные батальоны" и "легионы" были переброшены на Западный фронт. Некоторые сразу сдавались, однако другие сражались не хуже немцев (по отзывам союзников). Оценить их немалый вклад в борьбу на Западе позволяет следующая цифра: 10% от общего количества пленных, взятых там союзниками, составляли бойцы "восточных войск" (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" (М., 2004).

Обратные переходы на сторону советских войск не были массовыми.

Исследователь Дробязко пишет, что в течение 1943 г. перебежало 14 тыс. человек по официальным советским данным (Дробязко С. И., Каращук А. В. "Вторая мировая война 1939-1945. Русская освободительная армия" (М., 2000).

Это относительно немного. Хотя, конечно, каждый случай такого перехода использовался советской пропагандой на полную катушку. (См. книгу Мединского – там все "раскрученные" эпизоды такого рода перечислены почти в полном составе.) Отсюда и распространённое представление, будто бы все "полицаи" и "власовцы" только и думали о том, как бы удрать в партизанские леса. А это не так.

Отдельная история - Пражское восстание! О том, как в нём участвовали солдаты "Русской Освободительной Армии", существует достаточно подробная литература

(например Александров К. М. "Русские солдаты вермахта. Герои или предатели" М., 2005;

Гофман И. "Власов против Сталина. Трагедия Русской освободительной армии, 1944-1945" М., 2005;

Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004).

Общее мнение: значение власовской помощи для успеха восстания "невозможно переоценить" (Гофман И. Указ соч.).

Для понимания нужно перенестись в события весны 1945 года.

Дробязко пишет что, вскоре после начала восстания положение повстанцев "…стало критическим, так как в борьбу с ними, кроме германского гарнизона Праги, оказались втянутыми все отступавшие через Прагу на Запад войска, включая части двух дивизий СС".

Спасением для чехов стал внезапный удар частей РОА в тыл немцам.

Исследователь Александров в своем труде отмечает:

"...Не будет большим преувеличением сказать, что власовцы объективно спасли несколько тысяч жизней участников Пражского восстания и горожан, так как вмешались в восстание в самый критический момент. В разгар боёв 6-7 мая власовцы своими действиями разрезали Прагу на северную и южную части и не дали тем самым соединиться подразделениям Вермахта и СС, находившимся вне Праги" (Александров К. М. "Русские солдаты вермахта. Герои или предатели" М., 2005).

"Оценивая участие 1-й дивизии РОА в Пражском восстании, чешский историк С. Ауски утверждает, что благодаря её вмешательству восстание не было подавлено в первый же день" (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004).

Наиболее трудная задача – оценка численности тех граждан СССР, которые прошли через службу в разного рода "восточных войсках". Трудность состоит в том, что шёл непрерывный процесс формирований, получения пополнений, боевых и иных потерь, а также постоянных реорганизаций. Большинство авторов поэтому оказываются в состоянии подсчитать только общее количество советских коллаборационистов, включая сюда "хиви", "полицаев", "восточные войска" и прочие категории.

Здесь уместно всё же привести отдельные численные показатели – имея в виду, что они относятся только к конкретным названным формированиям, но ни в коем случае не к суммарной численности тех, кто пошёл воевать за Гитлера. (Данная оговорка справедлива и по отношению к тем примерам, которые присутствуют в книге Мединского.)

"По современным немецким данным, в начале 1943 года в вермахте действовало до 400 тыс. "добровольных помощников", от 60 до 70 тыс. находилось в войсках службы по поддержанию порядка и 80 тыс. – в восточных батальонах; около 183 тыс. человек работало на железной дороге в Киеве и Минске" (Ковалёв Б. Н. "Нацистская оккупация и коллаборационизм в России 1941-1944" М., 2004).

- здесь перемешаны в одну кучу "хиви", служащие вспомогательной полиции порядка, бойцы "восточных батальонов" и вспомогательные рабочие. Однако общий порядок цифр подтверждает наше представление о масштабе явления.

В вермахте был создан специальный пост "генерал-инспектора восточных войск":

"В феврале 1943 г. под началом генерала Кестринга в рядах вермахта, СС и ПВО служило порядка 750 тысяч человек. Такую цифру называют зарубежные историки. С ними вполне согласны и современные военные историки из российского Генштаба: "…численность личного состава военных формирований "добровольных помощников", полицейских и вспомогательных формирований к середине июля 1944 г. превышала 800 тыс. человек."" Солонин М. Указ. соч.). (Последняя цифра – из сборника "Гриф секретности снят", М., 1993.)

Согласно статистическим данным Управления восточных войск, на 2 февраля 1943 года общее число бывших советских граждан, состоявших на немецкой военной службе, составило 750 тысяч, из них "хиви" было от 400 до 600 тысяч, без учёта СС, люфтваффе и флота» (Чуев С. "Проклятые солдаты. Предатели на стороне III Рейха" М., 2004).

РОА: 50-60 тыс. человек на 8 апреля 1945 г. 

Казаки на службе вермахта:

"…к весне 1943 г. в составе вермахта воевало более 20 казачьих полков общей численностью порядка 30 тысяч человек. Кроме этих, достаточно крупных формирований, создавались разведывательно-диверсионные казачьи сотни" (Солонин М. "22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?" М., 2006).

К апрелю 1943 г. в казачьих частях и подразделениях служило до 25 тыс. человек (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004).

А всего через казачьи части на стороне Третьего рейха прошло около 80 тыс. (из которых, правда, 15-20 тыс. сказались казаками, не имея в действительности казачьих корней) (Александров К. М. "Русские солдаты вермахта. Герои или предатели" М., 2005). 

"Русская Освободительная Народная Армия" (Локотский округ): около 10 тыс. человек боевого состава. 

Национальные легионы: около 50 тыс. на конец 1943 г. Дробязко С. И. Указ. соч. М., 2004). .

"Русский корпус": к сентябрю 1944 г. – 11197 человек (примерный эквивалент дивизии); всего же через ряды "Русского корпуса" прошло более 17 тыс. человек, из них эмигранты составили 11,5 тыс. человек (Там же) 

Общую численность "восточных войск" в составе вермахта Дробязко оценивает в 140-150 тыс. Поскольку речь идёт о вермахте, то в эту цифру, надо полагать, не включены соединения СС.

Численность советских граждан, служивших в рядах дивизий СС из народов СССР: более 150 тыс., из них 50 тыс. русских (в том числе почти 35 тыс. казаков), 40 тыс. латышей, 30 тыс. украинцев, 20 тыс. эстонцев, 8 тыс. белорусов, 8 тыс. представителей тюркских и кавказских народов. Всё вместе это составляло около половины от общей численности иностранных добровольцев в войсках СС, или более 10% от совокупного состава восточных формирований (Там же).

Разные авторы оценивают численность "восточных войск" в диапазоне от "не менее 500 тыс. человек" (Александров К. М. Указ. соч.) до 700 тыс. к концу войны (Пушкарёв Б. С. "Две России XX века. 1917-1993" М., 2008).

Представляется, что наиболее взвешенной можно считать оценку исследователя Романько - благо он не просто даёт цифру, но и анализирует структуру боевых частей иностранных добровольческих формирований:

"К концу войны в них проходили службу 660-665 тыс. человек:

- граждане стран Западной и Северо-Западной Европы – около 140 тыс. человек;

- граждане государств Восточной и Юго-Восточной Европы – около 95 тыс. человек;

- советские граждане – 470-475 тыс. человек;

- арабы и индийцы – 8 тыс. человек" (Романько О. В. "Мусульманские легионы во Второй мировой войне" М., 2004).

Дробязко резюмирует:

"Функции антисоветских вооружённых формирований изначально ограничивались вспомогательной службой в тыловых районах и на фронте, где они использовались широко, но, как правило, разрозненно. Роль их в боевых операциях была ничтожна, однако как вспомогательные формирования они полностью оправдывали своё назначение, активно участвуя в антипартизанской борьбе, в то время как добровольцы вспомогательной службы замещали в тыловых подразделениях немецких солдат, что являлось для германской армии серьёзным подспорьем. Одна лишь их численность, составлявшая 10-15 процентов от общей численности германских вооружённых сил, говорит о той роли, которую играли в военных усилиях Третьего рейха советские граждане" (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004).

Итоговая цифра.

Как было показано выше, при учёте общей численности коллаборационистов надо иметь в виду, что одни и те же лица могли в разное время побывать и "хиви", и "полицаями", и бойцами отдельных антисоветских формирований. Интересует общее число таких людей.

Приведём оценки заслуживающих внимания исследователей в порядке возрастания.

Солонин: общее число "вооружённых коллаборационистов" - около 1 млн. чел. (Солонин М. Указ. соч. М. 2006) (Здесь непонятно, как он учитывал "хиви", среди которых грань между вооружёнными и невооружёнными была весьма нечёткой.)

Дробязко:

"Общая численность граждан СССР и эмигрантов, служивших в составе вермахта, войск СС, полиции и военизированных формирований, составляла до 1,2 млн. человек (в том числе славян – до 700 тыс., представителей балтийских народов – до 300 тыс., представителей тюркских, кавказских и других малых народов – до 200 тыс.). Примерно треть этого числа приходится на боевые части, сражавшиеся на фронтах Второй мировой войны против регулярных вооружённых сил антигитлеровской коалиции и на оккупированных территориях против партизан. К ним относятся формирования восточных войск вермахта, войск СС и полиции, а также германских спецслужб – абвера и СД. Остальные представляют собой добровольцев вспомогательной службы ("хиви"), личный состав т. н. индивидуальной службы вспомогательной полиции и отрядов местной самообороны. Эти категории частично также принимали участие в боевых действиях и использовались для пополнения боевых частей и соединений. Максимальная единовременная численность всех категорий достигала 800-900 тыс. человек" Дробязко С. И. Указ. соч. М., 2004).

Шунков приводит "оценочные данные о количестве и национальности восточных добровольцев в СС, Вермахте и полиции за период с 1941 по 1945 г.", согласно которым таковых насчитывалось почти 1,2 млн. человек. (Он также даёт их национальный состав – об этом ниже.)

Пушкарёв:

"Всего за время войны набралось более 1,2 млн. человек... По сравнению с 35,6 млн. призванных в Красную армию – немного, но всё же явление это в русской истории небывалое" (Романько О. В. "Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС" М., 2006).). (Последнее замечание – "в десятку". Вообще же Пушкарёв не специализируется именно на теме коллаборационизма.)

И, наконец, оценка Романько:

"…С уверенностью можно сказать, что в течение Второй мировой войны в германских вооружённых силах прошли службу около 2 млн. иностранных граждан – большинство добровольно, остальные же – в результате различной степени призывных кампаний. Из них:

- граждане государств Западной и Северо-Западной Европы – около 195 тыс. человек;

- граждане государств Восточной и Юго-Восточной Европы – около 300 тыс. человек;

- советские граждане – 1,3-1,5 млн. человек;

- арабы и индийцы – около 8-10 тыс. человек" (Романько О. В. "Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС" М., 2006). 

Нам представляется, что все перечисленные авторы скорее занижают, нежели завышают эту печальную статистику. Почему? Потому что не вполне понятно, учли ли они ряд категорий коллаборационистов, о которых речь пойдёт ниже.

Впрочем, даже если ограничиваться нижней планкой оценок – около 1 миллиона – то и тогда следует ещё раз сказать словами исследователя Пушкарева: "...явление это в русской истории небывалое"

Каково значение этих 1,3-1,5 млн. советских граждан, воевавших за Гитлера?

"Это равняется примерно 12% от общей численности личного состава германских вооружённых сил, который за период с 1939 по 1945 г. составил около 17 млн. человек. Кроме того, таким количеством добровольцев можно было укомплектовать около 157 немецких пехотных дивизий или соединений дивизионного типа" (Романько О. В. "Мусульманские легионы во Второй мировой войне" М., 2004).

Многие войны выигрывались или проигрывались благодаря меньшей разнице в силах.

Не менее интересное: национальный состав.

"Имеются следующие оценочные данные о количестве и национальности восточных добровольцев в СС, Вермахте и полиции за период с 1941 по 1945 г.:

- русских 300 000 чел.;

- украинцев 250 000 чел.;

- латышей 150 000 чел.;

- эстонцев 90 000 чел.;

- белорусов 70 000 чел.;

- казаков 70 000 чел.;

- народностей Средней Азии 70 000 чел.;

- литовцев 50 000 чел.;

- азербайджанцев 40 000 чел.;

- северокавказцев 30 000 чел.;

- грузин 25 000 чел.;

- армян 20 000 чел.;

- волжских татар 12 500 чел.;

- крымских татар 10 000 чел.;

- калмыков 7 000 чел." Шунков В. "Солдаты разрушения. Организация, подготовка, вооружение и униформа Ваффен СС" Минск, 2003). 

Современному читателю, конечно, уместно "казаков" прибавлять к графе "русские". Получается 370000 – не миллион, но и не "одни слёзы", о которых заявляет Мединский.

Аналогичные данные (по отдельным народам) приводят Дробязко  и Пушкарёв.

Пыхалов даёт несколько бòльшую цифру по крымским татарам: призвано в РККА ок. 20 тыс., дезертировало столько же – ок. 20 тыс., служило у немцев 15-20 тыс. человек (при общей численности крымско-татарского населения около 200 тыс. человек). Аналогично см. у Романько.

Интересно, что в вооружённых формированиях советских коллаборационистов служили даже евреи - разумеется, скрывая свою национальность. Так, известны фамилии как минимум двух евреев-"власовцев": Н. Ф. Лапин и К. Н. Махнорылов. Оба были впоследствии репатриированы в СССР и отправлены в лагеря. (См. К. М. Александров "Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова. 1944-1945".) 

Уникальна история комиссара Иосифа Кернеса. Мало того, что, попав в плен в 1942 г., он ухитрился скрыть своё еврейское происхождение. (А для разоблачения достаточно было стащить с него штаны во время медосмотра.) Он ещё и отрекомендовался представителем антисталинской оппозиции в советских армейских верхах. И немцы ему поверили! Кернес сочинял настолько убедительно, что его даже отправили обратно через фронт – "налаживать связи" с "заговорщиками". Правда, оправдать своё поведение в плену он не смог и "в духе времени" получил 20 лет лагеря. Амнистирован в 1955 г., умер в 1969 г. Реабилитирован в 1989 г. (См. Бобренёв В. А., Рязанцев В. Б. "Палачи и жертвы" (1993).

"Миллион русских, воевавших за Гитлера" - не миф. Наоборот! Если мы под "русскими" имеем в виду все народы Советского Союза, то они дали Гитлеру не миллион, а существенно больше бойцов.

Можно было бы попытаться вычленить из этой статистики жителей территорий, входящих в настоящее время в состав Российской Федерации. Но стоит ли? Мы же ведь всегда говорим о том, что Великую Отечественную войну таки выиграл многонациональный советский народ...

Коллаборационизм массовый как предпосылка коллаборационизма поголовного.

Вряд ли кто-то станет оспаривать, что если бы Гитлер отказался от нацистской антирусской политики – то размах антисоветского коллаборационизма был бы ещё шире. (Он и попытался отказаться – только в конце 1944 г., когда было поздно что-либо предпринимать.)

Недоверие и презрение нацистов к народам СССР и прежде всего к русским не дали им использовать потенциал той ненависти, которая накопилась у подсоветских людей по отношению к коммунистам. Тому множество свидетельств.

"Один из эмигрантов-антикоммунистов "второй волны", некий П. Ильинский, встретивший начало войны в районе Полоцка, вспоминает:

"Все ждали с полной готовностью мобилизации мужского населения в армию (большевики не успели произвести мобилизацию полностью); сотни заявлений о приёме добровольцев посыпались в ортскомендатуру…"" (Солонин М. "22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?" М., 2006).

О массовых антисоветских настроениях среди военнопленных в 1941 г. уже говорилось выше.

После обнародования "Пражского манифеста" генерала Власова (конец 1944 г.) "...на вступление в РОА ежедневно претендовали от 2500 до 3000 добровольцев.... В конце ноября 1944 г. число заявлений солидарности достигло 300000" (Гофман И. Указ. соч. М., 2005).

Насколько же больше мог быть наплыв в начале войны!

"То, что такие данные не являются преувеличениями, подтверждается генералом добровольческих частей в ОКХ генералом кавалерии Кёстрингом, скептически настроенным в отношении власовского движения, который говорил о "многих десятках тысяч добровольцев", "готовых подчиниться Власову в качестве бойцов"" (Там же). 

"Даже в феврале 1945 г., например, в проверочном лагере особого назначения в Лукенвальде... из 85 военнопленных 22 немедленно выразили готовность вступить в РОА" (Там же). 

При объявлении набора в формируемую украинскую дивизию СС "Галичина" набралось 70-80 тыс. добровольцев, однако немцы зачислили в штат всего 13 тыс. человек (Об этом пишет Дробязко).

По понятным причинам, число вступавших в "восточные войска" и прочие формирования сильно зависело от того, дошли ли немцы до данной территории, была ли она под оккупацией. Пример – чеченцы и ингуши: по многочисленным свидетельствам, антисоветские настроения среди них были весьма сильны.

"…Большинство чеченцев и ингушей призывного возраста уклонились от воинской службы или дезертировали" (Пыхалов И. "За что Сталин выселял народы? Сталинские депортации – преступный произвол или справедливое возмездие?" (М., 2008)

Соответственно, количество предателей и перебежчиков оказалось у этих наций достаточно скромным. (Тем не менее: "…в рядах бандформирований, воевавших против Красной Армии, погибло и попало в плен почти вдвое больше чеченцев и ингушей, чем на фронте. И это не считая вайнахов, воевавших на стороне вермахта в так называемых "восточных батальонах"…" (Там же.)

В сообщениях агентов СД из блокированного Ленинграда говорится даже о "добровольных ракетчиках, указывавших в 1941 г. цели для воздушных бомбардировок" (Михайлов К. "Неизвестная блокада")

Вопрос: куда следует относить тех военнопленных и жителей оккупированных территорий, которым только случайность не позволила вступить в ряды "восточных войск"?

Формально их нельзя отнести к числу коллаборационистов. Однако для понимания общей картины нельзя забывать и о них. О миллионах потенциальных бойцов антикоммунистического сопротивления, которых своими руками воспитала Советская власть.

Неприятие народом коммунистического режима подтверждается также фактами массовой эвакуации населения при отступлении немецкой армии. Иногда такая эвакуация проводилась немцами насильственно – однако нет никаких оснований утверждать, будто бы никто не уходил с оккупантами по своей воле. Аналогичным образом, невозможно предположить, что все десятки и сотни тысяч бежавших от советского наступления были замешаны в карательных акциях и других преступлениях.

В качестве примеров добровольного бегства от советских войск можно привести как минимум два эпизода, подтверждённых многочисленными мемуарами.

Из Локотского округа при отступлении немцев ушло более 50 тыс. человек - при общей довоенной численности населения этой территории около 581 тыс. (об этом пишут исследователи Грибков и Шамбаров) 

При отходе вермахта из казачьих областей и с Северного Кавказа – с 25 января по 20 февраля 1943 г. – с немцами ушло 312500 чел. мужчин, женщин и детей. В том числе: 135850 – донские казаки, 93957 – кубанские казаки, 23520 – терские казаки, 11865 – "казаки с территории Ставрополья", 31578 – представители народов Северного Кавказа, 15780 – калмыки (Об этом пишут исследователи Александров и Пушкарев)

Приведённые цифры заставляют напомнить и ещё одно обстоятельство, о котором обычно забывают.

А именно: в общее число противников Советской власти следует включать не только мужчин призывного возраста на немецкой службе – но и многочисленное невоюющее население. Прежде всего семьи и родственников тех, кто принял решение бороться с коммунистами с оружием в руках. Сколько миллионов их было – вряд ли можно подсчитать. Много!

В. М. Молотов, считавшийся вторым человеком в СССР после Сталина, говорил:

"Власов – это мелочь по сравнению с тем, что могло быть" (Ф. Чуев "Сто сорок бесед с Молотовым"). Молотов имел в виду, что коммунистические репрессии, особенно террор 1937-1938 г., якобы предотвратили массовые выступления против Советской власти во время войны: "Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны" (Там же).

Вячеслав Михайлович, как видно из сказанного, не строил иллюзий о том, как люди относились к коммунистической власти спустя двадцать лет после "Великого Октября". Однако с оценкой "Большого Террора" он капитально ошибся: всё вышло ровно наоборот. Два с лишним десятилетия репрессий, с 1917 по 1941 г., заставили граждан СССР массами переходить на сторону злейшего врага. Это не "пятая колонна" - это гораздо страшнее.

Только недальновидность нацистских лидеров спасла Сталина и его команду, не допустила того, "что могло быть". Но в любом случае нежелание воевать за коммунистов и массовый коллаборационизм существенно осложнили для СССР весь ход войны.

Советский плен и "вторая эмиграция".

Подтверждением того, что численность "хиви»", "полицаев", "власовцев" и им подобных измерялась многими сотнями тысяч человек, служат также сведения о тех из них, кто попал в плен. Либо сумел остаться на Западе после окончания войны.

"К моменту окончания боевых действий только на Западном фронте было взято в плен 104 тыс. солдат и офицеров различных восточных формирований" (Дробязко С. И. Указ. соч. М., 2004) 

«Советскими войсками до 9 мая 1945 г. было пленено, по некоторым данным, около 220 тыс. военнослужащих германской армии из числа граждан СССР, а по состоянию на 7 июня того же года в проверочно-фильтрационных и исправительно-трудовых лагерях НКВД таковых насчитывалось 270 тыс. К 1 марта 1946 г. в распоряжение НКВД было передано 283107 "власовцев", как именовались соответствующими органами все советские граждане, служившие во время войны в рядах германских вооружённых сил" (Там же).

Другой источник сообщает, что от общего числа военнопленных, репатриированных в СССР на 1 марта 1946 г. – 1539475 человек – было "передано в распоряжение НКВД» (то есть репрессировано) 14,69%, или 226127 человек (см. Земсков В. Н. "Репатриация советских граждан и их дальнейшие судьбы (1944-1956 гг.)" - статья в журнале "Социологические исследования", 1995 г., №6).

Следует знать, что численность репатриированных коллаборационистов вовсе не исчерпывается этой цифрой. Дело в том, что аресту и суду подлежали не все поголовно "власовцы", "полицаи" и им подобные, а только их руководящий состав, а также активные участники карательных акций, перебежчики и т. п.

"Из числа репатриируемых подлежали аресту и суду:

- руководящий и командный состав органов полиции, «народной стражи», «народной милиции», «русской освободительной армии», национальных легионов и других подобных организаций;

- рядовые полицейские и рядовые участники перечисленных организаций, принимавшие активное участие в карательных экспедициях или проявлявшие активность при исполнении обязанностей;

- бывшие военнослужащие Красной Армии, добровольно перешедшие на сторону противника;

- бургомистры, крупные фашистские чиновники, сотрудники гестапо и других немецких карательных и разведывательных органов;

- сельские старосты, являвшиеся активными пособниками оккупантов.

(Земсков В. Н. "Репатриация советских граждан и их дальнейшие судьбы (1944-1956 гг.)" - статья в журнале "Социологические исследования", 1995 г., №6.)

То есть многих не особо активных пособников врага Советская власть предпочла сразу простить.

Надо также понимать, что очень многие скрыли свою службу в рядах вермахта либо избежали репатриации.

"Больше других повезло выходцам из областей, вошедших в состав СССР в 1939-1940 гг. Благодаря тому, что США и Великобритания отказались признать этих людей советскими гражданами, подавляющее большинство солдат и офицеров прибалтийских и украинских формирований сумели избежать репатриации" (Дробязко С. И. Указ. соч. М., 2004).

Всего во "второй эмиграции", по советским данным, оказалось 450 тыс. человек (Там же). Число "невозвращенцев", не зарегистрированных союзными комиссиями, оценивается ещё примерно в 240 тыс. человек (Там же) (это те ушлые советские люди, которые ухитрились остаться на Западе, минуя какой-либо официальный учёт).

Эрлихман полагает, что реальная численность "второй эмиграции" оказывается ближе к 600 тыс. (Эрлихман В. "Потери народонаселения в XX веке. Справочник" (М., 2004).

(И сверх этих 600 тыс.: "Итог не учитывает 350 тыс. советских немцев, вывезенных в Германию в годы войны" (Там же))

Из эмигрантов "второй волны", конечно, далеко не все воевали на стороне Третьего рейха с оружием в руках. Однако знание этих цифр важно для понимания общей картины и масштаба явления.

КАТЕГОРИИ ОСОБОГО УЧЁТА

 Как бы не совсем "хиви".

"Своими "хиви" обзавелись и военизированные вспомогательные организации, такие, как Имперская трудовая служба (РАД), военно-строительная организация "Тодт" и транспортная организация "Шпеер"" (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004).

Трудно сказать, учитывались ли они в вышеприведённой статистике – похоже, что нет.

Мы сегодня, в мирное время, не подвергаем сомнению, что служба в стройбате – это тоже армейская служба. Так разве не следует учесть в нашем обзоре и тех, кто служил в аналогичных формированиях Третьего рейха во время войны? А их было немало, и о том есть соответствующие исследования.

Аналогом советских стройбатов в Германии 1938-1945 г. была "Организация Тодта" (ОТ).

"Иностранцы записывались в ОТ в качестве добровольцев. Часто это делалось, чтобы избежать депортации в Германию, службы в дисциплинарных частях или, что особенно касается евреев, заключения и смерти в концентрационном лагере. ... Самым многочисленным иностранным контингентом ОТ были русские. ...

ОТ достигла максимальной численности в ноябре 1944 г., когда в её составе служили 44500 немцев и 12800 иностранцев в собственно частях ОТ, 4000 немецких женщин, 313000 немцев и 680700 иностранцев в фирмах, имеющих контракты с ОТ, 165000 военнопленных и 140000 осуждённых за незначительные преступления (в том числе и евреев)" (Томас Н., Кабальеро Хурадо К., МакКуэйг С. "Вспомогательные формирования вермахта" М., 2003).

Процент бывших советских граждан здесь определить затруднительно, но вот, например, сведения о составе оперативной группы "Викинг" - так назывались части ОТ, работавшие на строительстве укреплений в Дании и Норвегии. На апрель 1944 г. численность группы "Викинг" равнялась 74200 человек, из которых было 4500 собственного персонала ОТ, 6900 немецких и 32000 иностранных рабочих (процент "советских" здесь неизвестен), 28000 советских военнопленных и 2800 осуждённых за разного рода преступления. То есть советские граждане составляли в данном примере как минимум 37%.(Там же) 

Именно в "Организации Тодта" служил герой знаменитого рассказа М. Шолохова "Судьба человека". "Возил я на "Оппель-адмирале" немца-инженера в чине майора армии," - шла работа "на строительстве оборонительных рубежей против наших". Тут можно возразить, что машину водить – это не значит воевать. Но ведь и у генерала Карбышева, надо полагать, был персональный водитель?

"Подразделения ОТ строили дороги с песчаным и известковым покрытием... они переделывали железнодорожную колею на более узкий европейский стандарт, построили 581 мост, возводили портовые сооружения, строили плотины в болотистых районах. Они обеспечивали работу нефтедобывающих предприятий в Эстонии, на Украине управляли колхозами, контролировали сбор урожая, руководили работой заводов по производству вооружений, автомобилей и танков, восстанавливали и строили заново электротехнические сооружения и коммуникации, занимались эвакуацией раненых... Все эти задачи ОТ выполняла под непрекращающимися ударами советских партизан" (Томас Н., Кабальеро Хурадо К., МакКуэйг С. "Вспомогательные формирования вермахта" (М., 2003). 

В Советской Армии аналогами "Организация Тодта" следует считать строительные, железнодорожные, автодорожные, сапёрные, трубопроводные и другие части. И хотя аналогия эта достаточно условная (задачи ОТ были в целом шире), всё же важность работы ОТ для достижения непосредственно военных целей очевидна.

И ещё одна категория, промежуточная между "хиви" и просто пленными:

"Главным источником пополнения "хиви", наряду с жителями оккупированных областей, являлись бывшие военнослужащие Красной Армии, выполнявшие различные подсобные работы в интересах германских вооружённых сил, оставаясь при этом на положении военнопленных. По состоянию на 15 марта 1943 г. таковых насчитывалось 111,3 тыс. человек, а к 1 декабря – 218,4 тыс." (Дробязко С. И. Указ соч.)

Из сказанного видно, что в статистике "хиви" эти люди не учтены. Но в общем числе коллаборационистов – отметим их как отдельную группу. Причём весьма многочисленную.

Допустим, что все они вынуждены были работать на врага, дабы избежать казни или голодной смерти. Но также же допущение мы при желании может сделать и в отношении всех прочих ранее рассмотренных категорий. Так или иначе, выход на "подсобные работы" для многих из этих людей становился первым шагом на пути к борьбе на стороне Гитлера.

Гражданское население на службе Третьего рейха.

Понятно, что на оккупированной территории невозможно было бы выжить, не занимаясь вообще никакой деятельностью. Любая же хозяйственная деятельность в условиях тотальной войны вносила свой вклад в военные усилия. Действительно: "При новом порядке любая твоя работа так или иначе служила интересам рейха" (Мединский).

При желании можно всех, кто побывал под немцами, записать на этом основании в "изменники"; при желании можно всех понять и простить. Но одно дело – Людмила Гурченко, которая ребёнком пела для немецких солдат за еду. (См. Л. Гурченко "Моё взрослое детство".) И совсем другое – идти на службу в органы и организации, непосредственно работавшие на оккупантов.

Или такой пример:

"Нельзя пройти мимо того факта, что работу железных дорог на оккупированных территориях обеспечивало 615 тыс. человек (на 1 января 1943 г.), из которых 511 тысяч были бывшими советскими гражданами…" (Солонин М. Указ. соч.) 

Сведений об общем числе советских граждан, работавших в системе оккупационной администрации, найти не удалось.

Да, это не вооружённые коллаборационисты. Но мы сейчас говорим не только о таковых, а и вообще о массовом сотрудничестве советских граждан с врагом.

"Как отмечал ещё в 1950-е годы западногерманский историк К. Г. Пфеффер, "немецкие фронтовые войска и служба тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать борьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам"" (Дробязко С. И. "Под знамёнами врага. Антисоветские формирования в составе германских вооружённых сил. 1941-1945" М., 2004). 

 Партизаны советские и антисоветские.

Говоря о массовой вооружённой борьбе советских граждан против Советской власти, нельзя не упомянуть и об антикоммунистических партизанах. Правда, лишь часть их воевала на стороне Третьего рейха. Для большинства врагом являлись обе стороны. Наиболее известный пример – это "Украинская повстанческая армия" (УПА), или "бандеровцы", которые вначале поддерживали оккупантов, но затем боролись и с вермахтом, и с Красной Армией. Независимое партизанское движение существовало также в Прибалтике и в Белоруссии. Существуют свидетельства о "зелёных" партизанских отрядах в оккупированных областях РСФСР.

Чтобы оценить военное значение этого фактора, следует сравнить масштаб антикоммунистической партизанщины с деятельностью советских партизан. В том, что последние внесли немалый вклад в дело разгрома нацистов, никто вроде не сомневается.

Советские партизаны начали появляться в заметном количестве с 1942 г. До этого в тылу врага действовали в основном немногочисленные группы, ядром которых были заброшенные в тыл врага диверсанты.

"Всего к 1 апреля 1943 г. на занятой немцами территории насчитывалось 110889 партизан. …Зимой 1944 г. в тылу врага сражалось 200 тысяч партизан. Всё познаётся в сравнении. Вооружённых пособников оккупантов было в несколько раз больше.

В особенности этот вывод справедлив применительно к Украине. В январе 1943 г. украинский штаб партизанского движения имел связь с партизанскими отрядами общей численностью 8582 человека, 5 марта 1943 года Пономаренко в докладе Сталину оценивал общую численность 74 партизанских отрядов на Украине в 12631 человек – сравните это с приведённой выше численностью украинских полицейских и эсэсовцев. Стоит отметить, что даже в "армии" батьки Махно было более 40 тыс. человек, а всего за несколько месяцев оккупации Украины германскими войсками в 1918 г. возникли партизанские отряды общей численностью от 200 до 300 тыс. человек" (Солонин М. Указ. соч.)

В советских источниках приводится цифра в 1 миллион человек, якобы сражавшихся в партизанских отрядах; оттуда она перекочевала и в некоторые современные издания  ("Гриф секретности снят. Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах", М., 1993.) , и в книгу Мединского. Иногда пишут, что "участвовало" и 2 миллиона (Эрлихман) Увы, убедительное обоснование у этих утверждений отсутствует. А глубокое изучение вопроса (по архивам) приводит исследователей к указанной цифре в 200 тысяч примерно советских партизан.

А что же антикоммунистические партизаны?

Историк Шамбаров пишет что первые антикоммунистические патризанские отряды появляются уже в 1941 г.:

"Под Лугой ленинградский студент Мартыновский создал студенческий партизанский отряд, чтобы сражаться с коммунистами. Под Порховом лейтенант Рутченко, бывший аспирант, организовал ещё один антисоветский отряд из студентов и красноармейцев" (Шамбаров В. Е. "Государство и революции" М., 2001). 

Остатки "Русской освободительной народной армии" (РОНА) в Локотском округе сопротивлялись до 1951 г., когда были ликвидированы последние "крупные банды" (Чуев С. "Проклятые солдаты. Предатели на стороне III Рейха" М., 2004).

То есть "некрупные банды", по-видимому, существовали и позднее в течение какого-то времени.

Что касается Украинской повстанческой армии, то, по немецким сведениям, к концу 1944 г. в её "регулярной" (обученной) части было 80-100 тыс. бойцов (См. Семиряга М. И. "Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны" М., 2000).

Скорее всего, эти данные преувеличены: единовременно в УПА вели боевые действия максимум 30 тыс. человек. (См. Гогун А. "Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы"; также "Вторая мировая: иной взгляд", сборник статей М., 2008). Но всего в 1944-1954 г. через УПА действительно прошло около 100 тысяч человек (там же). Как известно, отдельные группы продолжали борьбу и в последующие годы.

Об общей численности "бандеровцев" на Украине можно судить по таким данным: "Только в трёх её областях (Львовской, Ивано-Франковской (б. Станиславской) и Тернопольской), по некоторым данным, с августа 1944 г. по 1950 г. было убито, пленено и задержано более 250 тыс. человек, из них убито 55 тыс. "бандеровцев" Семиряга М. И. Указ. соч. М., 2000). 

О степени народной поддержки украинских националистов говорит число репрессированных Советской властью на Западной Украине: на одном из заседаний Политбюро в 1953 г. была озвучена цифра – 490 тыс. в 1944-1952 г. Из них уничтожено 153 тыс., лишено свободы 134 тыс., выслано более 200 тыс. Учитывая, что всего на Западной Украине проживало около 7 млн. человек, получается, что репрессировано было 7%, или каждый 14-й житель. (См. Гогун А. "Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы".) Этот процент можно, между прочим, рассматривать в качестве ориентира при подавлении массовых националистических движений – как, например, в Чечне.

Аналогично в Прибалтике, там только уничтожено было в 1944-1953 г. ок. 60 тыс. антисоветских партизан (Эрлихман В. "Потери народонаселения в XX веке. Справочник" М., 2004).

Партизанские отряды белорусов-антикоммунистов также действовали до середины 1950-х годов. Война шла очень серьёзная:

"В 1948 г., во время карательной операции против отряда, войска НКВД использовали отравляющие газы" (Романько О. В. "Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС" М., 2006).

Таким образом, антикоммунистическое партизанское движение во время и после окончания Великой Отечественной войны носило массовый характер. Имея в большинстве случаев националистическую основу, оно тем не менее является одним из ярких примеров сопротивления народов СССР коммунистическому режиму.

РОССИЯ И ЕВРОПА: ДВА МИРА – ДВА КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМА

Сотрудничество с врагом носило массовый характер как в оккупированных Германией странах Европы, так и среди граждан СССР.

"Выясняется, что в занятых немцами странах Западной Европы сотрудничество с оккупантами было почти поголовным. Причём если у нас служба немцам всё-таки воспринималась, в том числе и в народном сознании, как предательство, а уж если бургомистром становился бывший советский или партийный чиновник, а полицаем – бывший милиционер, то такой поступок расценивался как особо циничный и непростительный, то на Западе это было в порядке вещей – полиция и органы местного управления продолжали исправно функционировать и при оккупантах" (Чуев С. "Проклятые солдаты. Предатели на стороне III Рейха" М., 2004). 

Про советских граждан уже достаточно было сказано выше. Можно было бы заключить: мол, и те, и другие хороши...

Существенная разница, однако, заключается в тех мотивах, по которым люди шли на службу к оккупантам, и в специфике этой службы.

Европейские коллаборационисты поддерживали "новый порядок", борьбу против либеральной идеологии и против коммунистической опасности. С их точки зрения, фашизм не являлся угрозой их национальной идентичности, а был даже предпочтительнее, нежели буржуазная демократия или коммунизм. Соответственно, европейцы были готовы поддерживать Третий рейх – но в большинстве случаев, как говорится, "без фанатизма". Со своей стороны, и режим, установленный нацистами в этих странах, был относительно мягким (по сравнению с СССР).

Коллаборационисты из числа советских граждан ненавидели коммунистов и Советскую власть, "прелести" которой они испытали на собственной шкуре, и поэтому занимали более активную позицию. Несмотря на очевидно антирусские взгляды Гитлера, изложенные ещё в "Майн кампф", и на политику геноцида, проводимую на оккупированных территориях Советского Союза (по сравнению с Западной Европой).

Исследователь Семиряга М. И. делает вывод:

"Если в странах Западной Европы доминирующей формой был экономический и политический коллаборационизм, то в Советском Союзе он носил преимущественно военный характер" (Семиряга М. И. "Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны" М., 2000). 

Непримиримое противостояние между коммунистической властью и антисоветским сопротивлением, резко проявившееся во время второй мировой войны, даёт основание многим историкам определять эти явления как «вторую гражданскую войну».

В Европе аналогичное противостояние стало непримиримым в основном после освобождения, когда коллаборационисты оказались беззащитной жертвой. Вот кое-какие цифры всего по двум странам – Франции и Бельгии.

"Что же касается масштаба коллаборационизма во Франции, то генерал де Голль признал, что на его родине имелось не менее 800 тыс. таких государственных служащих, которые сознательно сотрудничали с врагом" (Семиряга М. И. Указ. соч. М., 2000).

"…Приводились данные, что лишь в период "чистки" от коллаборационистов их было ликвидировано от 500 тыс. до 2 млн. человек" (Там же).

В Бельгии:

"В органах юстиции было заведено почти 700 тыс. дел на подозреваемых в сотрудничестве с оккупантами" "...Подверглось арестам до 200 тыс. человек, из них большая часть была лишь временно интернирована. Но 57 тыс. человек были осуждены на срок заключения до 20 лет. Официально было вынесено 238 смертных приговоров, но тысячи погибли от линчевания и других актов произвола со стороны участников Сопротивления…" Семиряга М. И. Указ соч. М., 2000). 

В Люксембурге: "Дело дошло до того, что некоторых узников в качестве наказания применяли для разминирования полей, что означало верную смерть или увечье" (Там же).

Гордые европейцы что под оккупацией, что после освобождения придерживались проверенной веками стратегии: как можно усерднее служить победившей стороне.

Что касается тех граждан Европы, которые воевали за Гитлера с оружием в руках, то вклад их был относительно невелик по сравнению с многосоттысячными контингентами из числа советских граждан. Напомним некоторые цифры, уже приводившиеся выше:

"…С уверенностью можно сказать, что в течение Второй мировой войны в германских вооружённых силах прошли службу около 2 млн. иностранных граждан – большинство добровольно, остальные же – в результате различной степени призывных кампаний. Из них:

- граждане государств Западной и Северо-Западной Европы – около 195 тыс. человек;

- граждане государств Восточной и Юго-Восточной Европы – около 300 тыс. человек;

- советские граждане – 1,3-1,5 млн. человек;

- арабы и индийцы – около 8-10 тыс. человек" (Романько О. В. "Советский легион Гитлера. Граждане СССР в рядах вермахта и СС" М., 2006).

Другие источники ссылаются на данные германского командования, согласно которым в разного рода "национальных легионах" воевало и вовсе только 176000 европейцев (Соколов Б. В. "Оккупация. Правда и мифы" (М., 2003). Возможно, здесь имеется в виду единовременная их численность, а не все те, кто прошёл через упомянутые формирования.)

ЗНАТЬ ТРАГИЧЕСКУЮ ПРАВДУ, ЧТОБЫ ПОНИМАТЬ ПРИЧИНЫ СЛУЧИВШЕГОСЯ

Как коммунистический террор, так и вооружённое сопротивление большевикам не прекращались с 1917 года.

Приведённая выше статистика "...позволяет рассматривать некоторые события Великой Отечественной войны как второй гражданской..." (Романько О. В. "Мусульманские легионы во Второй мировой войне" М., 2004).

Сложно не согласиться с Марком Солониным написавший следующее:

"Пять десятилетий советские историки плакались на тему, что "история отпустила нам мало времени для подготовки к войне". Увы, всё было точно наоборот. Много, недопустимо много времени отпустила злополучная "история" сталинскому режиму. Два десятилетия свирепого разрушения всех норм морали и права, всех представлений о чести и достоинстве дали, к несчастью, свои ядовитые плоды. Ни в одной стране, ставшей жертвой гитлеровской агрессии, не было такого морального разложения, такого массового дезертирства, такого массового сотрудничества с оккупантами, какое явил миру Советский Союз".

Представляется, что данные "итоги" коммунистического правления имеют не меньшее значения для нашей истории, нежели пресловутые коллективизация и индустриализация. Что подтверждается, в частности, приведёнными в настоящем обзоре цифрами. И требует соответственного изучения и правдивого освещения.

Всё сказанное вовсе не означает, что "власовцы" и им подобные сражались за правое дело. Нет, они боролись (с оружием и без) на стороне силы, которая несла смерть всем народам нашей страны. Что бы они сами ни думали и ни говорили в своё оправдание – они изменили Родине, совершили предательство, оказались пособниками нацистского геноцида. То, что огромное число наших соотечественников выступили на стороне смертельного врага своего народа – есть одна из самых трагических страниц истории России и СССР. Тем важнее понимать причины случившегося.

Бессмысленно отрицать неприглядные исторические факты.

Если замалчивать реальные масштабы участия советских граждан в войне на стороне Третьего рейха – как это делала советская пропаганда – то потом, когда подлинная картина неизбежно вскрывается, человек испытывает настоящий шок. Что раз и навсегда подрывает его доверие к тем, кто пытался скрыть или замолчать эти трагические события.

Таким образом, бесполезно пытаться преуменьшить масштаб данного явления. Необходим более серьёзный подход и более мудрая трактовка.

А именно: не скрывая огромных масштабов коллаборационизма в СССР – объяснять, что породили его преступления коммунистов на протяжении 1917-1941 г. Попытки власти навязать людям чуждый и противоестественный режим ведут к противостоянию власти и общества. (Сейчас, кстати, мы имеем возможность наблюдать нечто очень похожее.) Нежелание воевать за коммунистическую власть стало важнейшей причиной разгрома Красной Армии в 1941 г. В результате 1941-1942 г. были оккупированы важнейшие народнохозяйственные районы – и это во многом обессмыслило те чудовищные усилия, которые советский народ потратил на индустриализацию. (Масштабы потерь первых двух лет войны сравнимы с масштабами индустриализации.)

После того, как стала очевидна проводимая нацистами политика геноцида - за неимением иной власти пришлось воевать под руководством той, которая была. Народ тогда в самом деле сплотился вокруг коммунистической партии и И. В. Сталина. В отличие от КПСС 1980-х годов, договориться с врагом коммунистическая верхушка не могла (хотя попытки были). Поэтому борьба против нацизма действительно объединила народ и власть. Люди как бы "простили" коммунистам преступления предыдущих 25 лет. После Победы это примирение продлило срок жизни Советского Союза на несколько лишних десятилетий. Способствовало сплочению всех народов страны в единый советский народ. А также стало одной из предпосылок мощного рывка СССР в послевоенные годы.

Но сделать коммунистический проект жизнеспособным в течение исторически длительного времени всё равно не удалось – чему нам и довелось стать свидетелями.

При подготовке к публикации данной статьи использовался материал публициста Владимира Владимирова. Журнал "Вопросы Национализма" 2015 №3(23).