Ирина Семина. Эльфика. Сказки великого перехода. О Судьбе, Душе и Выборе. Закадычные враги. - Оптимистка

Я очень боюсь за будущее. Санкции против нашей страны введены по надуманным причинам, но экономику-то они подрывают реально! Почему в мировом сообществе мы вечно в роли Иванушки-дурачка

Закадычные враги

В некотором царстве, в некотором государстве, в одной деревушке, в старой избушке жил-был мужичок по прозванью Дурачок.

Имя-то у него было хорошее – Иван, а Дурачком его прозвали, потому что с детства добрым был, всех любил, все прощал, обидели – смолчал, зла не держал, богатства не стяжал – в общем, почти что юродивый! Соседи над ним посмеивались, но беззлобно, берегли дурака.

Но однажды появился у Ивана самый настоящий враг и недоброжелатель. Звали его Петр, что значит «камень». Вроде бы и неплохой мужик был, а вот Ивана возненавидел всеми фибрами души. Очень уж у него злобные фибры были, при виде Ивана начинали жадно трепетать и хищно чмокать. А Петра они побуждали делать Ивану всякие пакости и гадости. Например, подойти к забору вплотную и плюнуть во двор. Да с такой ядовитостью, что под забором у Ивана мигом всходили и пышно разрастались чертополох и крапива. А Иван их еще и поливать придумал. Бродит с леечкой, улыбается… ну не дурак ли? Да еще и каждый раз Петра благодарил, как будто Петр его не плевками, а улыбками одаривал.

От такой вялой реакции Петру плеваться надоело, и он решил перейти на камни. Он их бросал каждый раз, когда мимо Иванова подворья проходил. Для этого он всегда носил камень за пазухой. А когда за пазухой места стало мало, он их начал складывать в почки и в желчный пузырь, про запас. И даже зубным камнем обзавелся – а все из-за Ивана Дурачка. Вернее, для него, чтоб его, паразита, ущучить.

Петра, конечно, стыдили. А Ивана предупреждали. Но первый только угрюмо отмалчивался, а второй глупо улыбался. Когда Петр приближался к Иванову забору с очередным камнем, уже вся улица скандировала хором:

– Берегись, Иван Дурак, у тебя завелся враг!

Но Иван и тут реагировал по-дурацки: руку к сердцу прижимал, кланялся и благодарил – отдельно улицу, отдельно Петра.

– Вы что, – говорит, – какой такой враг, мы с Петром – закадычные друзья!

А камни собирал и в тачку складывал, потом увозил куда-то.

А Петр тем временем с тылу зашел, дырку в заборе проделал и начал Ивану яму рыть в углу его же подворья. Днем плюет и швыряет, а при свете луны – роет остервенело.

Ивану опять хором твердят:

– Берегись, Иван Дурак, по ночам не дремлет враг! Обрати внимание на его старания!

А Иван в яму заглянет, в затылке почешет и отвечает доброжелателям:

– Так это он по дружбе… помогает, значит…

Не понимал, стало быть, что это ему яму роют… ну, дурак – что с него взять?

Петр еще пуще обозлился, совсем у него ум за разум зашел. Как-то дождался, пока Иван на покос уйдет, и разметал ему сарай в пух и прах на бревнышки и досочки – только щепки летели. Опять вся деревня сбежалась.

– Ну, и наломал ты дров, Петр, – говорят. – Этого уж Иван тебе точно не простит!

А Иван пришел – обрадовался.

– Ох, да Петр, оказывается, дров наломал! Мне только в поленницу сложить осталось! Ну, удружил! Не знаю, как и рассчитываться буду.

И вот в один прекрасный момент Петр от непосильных трудов слег. Похудел, пожелтел, глаза ввалились – краше в гроб кладут. Это ж обидно – столько напрягаться, день и ночь, можно сказать, не покладая рук, козни строить, а Ивану хоть бы хны…

А Иван тем временем взял да всех удивил: на том месте, где яма была, баньку поставил. Да такая ладная банька получилась! На крепком фундаменте, с каменкой, парилкой и полком – все чин по чину…

Вся деревня пришла смотреть. Банька топится, дым из трубы валит, довольный Иван с полотенцем на шее сидит, ждет, когда банька поспеет. Вот удивился народ честной! А Иван Дурак только руками разводит:

– Это все Петр… друг мой закадычный… если б не он, то и не знаю, как…

– Да какой он тебе друг? – недоумевали односельчане. – Враг же он твой!

– Не-е-е-е, друг! Не видно его давно… соскучился уж…

– Да захворал твой «закадычный». Уж который день лежит, загибается. Пожелтел весь…

– Ай! Да как же это? Он мне… а я-то ему… не-е-ет, долг платежом красен!

Вскочил Иван, полотенце отбросил, прихватил со двора тачку и побежал на другой конец деревни – к Петру.

– Вот теперь хана Петру – Иван ему все припомнит! Ужо рассчитается… Стукнет разок – и окочурится Петр, много ли ему сейчас надо? – рассуждали односельчане, поспевая следом за Иваном. – Тачку вот зачем-то взял… Наверное, сразу и хоронить повезет. Ох, как бы не вышло беды!

Вот уж добрались до Петровой избы, вошли. Петр лежит под образами, совсем плохой. Увидел Ивана – насупился.

– Что, порадоваться пришел? – спрашивает.

– Нет, поблагодарить! – отвечает ему Иван.

– Это за что же, например?

– За то, что с банькой помог. Да и вообще… Настоящий ты друг, закадычный!

– Какой я тебе друг? – скривился Петр.

– Ну как же? Яму под фундамент мне кто рыл? Ты… Камней кто натаскал? Тоже ты… Дров заготовил, опять же… Мне бы одному ни в жисть не справиться! А уж за крапиву с чертополохом тебе отдельное спасибо! Из крапивы я веников навязал – знатные веники получились, лечебные. А чертополоховые семена я все в ступке истолок и на лекарство пустил.

– Какое такое лекарство? – простонал Петр.

– Да такое, что на ноги тебя вмиг поставит! Расторопша, слышал, поди? Говорят, для печени очень полезно.

– Ну и что? Печень тут при чем? Я помираю, а ты мне байки дурацкие рассказываешь…

– Не дам я тебе помереть, друг мой дорогой! – вскричал Иван. – Давай, встать тебе помогу, и поедем мы с тобой в баньку. Я вот и тачку прикатил, чтоб тебя с ветерком домчать!

Петр ругался, отбивался, но и правда слаб был: погрузил его Иван в тачку и в баньку повез. А за ними вся деревня семенит, которая уже и вовсе понимать что-то перестала. Разве дурацкую логику осилишь?

А Иван-то Петра расторопшей накормил – и в парилку. Там его вениками крапивными и вдоль отходил, и поперек. Ледяной водой облил – и по новой. Три часа парились без перерыва! А когда вышли – Петр уже не желтый был, а красный. И живой такой, видать, помирать раздумал.

– Меня! Крапивой! С расторопшей твоей чертовой! Я тебе этого никогда не прощу! – выкрикивал Петр, нервно придерживая простынку. Сказал – и припустил до дома, только его и видели. Но мешочек с расторопшей с собой прихватил, не забыл.

А Иван ему вслед только улыбался умиленно да полотенчиком махал.

– Друг мой, – объяснил он открывшим рты односельчанам. – Живой… Выздоровел, однако!

– Ну да, ну да… – закивали деревенские. – Закадычные враги, куда деваться, это понимать надо!

Только разве поймешь его, дурака? Ему плюй в глаза – скажет, божья роса. Все у них не по-людски… Ну вот и как с ними жить?