Яков в лагере для военнопленных офицеров. Как польские офицеры помогали сыну Сталина, или "Ох уж эти сказочки, ох уж эти сказочники!"
Самый важный пленник
На предложение написать отцу, последовал отрицательный ответ. Не хотел он также передать ни одного сообщения по радио. А в конце допроса пленный был сфотографирован.
Немцы использовали эти фотографии для листовок, которые снабдили текстом: „Берите пример с сына Сталина! Яков Джугашвили сдался в плен. Жив и чувствует себя очень хорошо. Почему вы хотите потерять жизнь, когда даже сын вашего вождя выбрал плен? Мир бедной Отчизне! Вонзай штык в землю!”. В действительности Яков во время очередных допросов последовательно отказывался от любого сотрудничества с врагом. Так его запомнил офицер разведки 4 армии, капитан Вилфрид Штрик-Штрикфелдт: „У Джугашвили было симпатичное лицо с острыми грузинскими чертами. Он держал себя сдержанно и безупречно. (...) Не верил в победу Германии”.
С фронта его переправили в Берлин, где он был отдан в распоряжение Йозефа Геббельса. Его поместили в элегантном отеле „Adlon”. Так как он по-прежнему не давал себя уговорить служить немецкой пропаганде, в конце декабря его перевели в лагерь для офицеров XIII-D в Хаммельбурге.
Бывший заключенный этого офицерского лагеря, Александр Ужинский, так запомнил день прибытия Джугашвили: „Выглядел очень плохо: был истощен, его лицо почернело, глаза глубоко впали. На нем была порванная гимнастерка и потрепанный военный плащ, а на голове порванная пилотка. К нему подошел охранник и кистью обмакнутой в ведро с красной краской нарисовал ему буквы «SU» на груди, спине, плечах, и даже на брюках.
Джугашвили обратился к стоящим офицерам и сказал громко: Пусть себе рисует! Советский Союз моя родина. Эти слова произвели на всех большое впечатление”. Якова через некоторое время перевели в лагерь XIII-B в Нюрнберге и, наконец, в лагерь X-Z под Любек.
В этом лагере содержалось около двух тысяч польских офицеров и двести рядовых – ординарцев. Сообщение о прибытии в лагерь сына Сталина вызвало большое волнение среди польских военнопленных. Как вспоминает один из них, поручик Марьян Вецлевич:
„4 мая 1942 года, в наш барак ввели пленного в советской форме: он был без головного убора, волосы были черные. У нас не было сомнений, что это он, потому что был такой же, как на фотографии, которую мы видели в немецкой газете”.
Немцы решили разместить Джугашвили в отдельном помещении. С этой целью, в бараке старших польских офицеров соорудили перегородку, благодаря которой были созданы две комнатки, разделенные коридором. В двери этих комнат были установлены крепкие замки и глазки. Соседом Якова был капитан Блюм – сын премьера Франции Леона Блюма.
Советским офицерам не полагались привилегии, вытекающие из женевской конвенции. По этой причине польские офицеры решили, что Яков будет каждый месяц получать одну передачу от Международного Красного Креста, а также одну посылку с пищей, содержание которой будет обеспечено в складчину. Кроме того, польские ординарцы сшили ему новый плащ и сделали башмаки, а один из них, капрал Владислав Хмелинский, был назначен личным ординарцем советского лейтенанта.
Верный до конца
Поручик Вецлевич упоминает далее, что несколько раз ему удалось поговорить с Яковом и каждый раз подчеркивал, что он никогда не делал немцам никаких предложений.
„Он меня просил, что если не вернется в СССР, чтобы я сообщил его отцу, что никогда его не предавал”.
Другим узником офицерского лагеря X-Z, с которым беседовал Яков был поручик Ежи Левшецкий. Во время одной из дискуссий в начале 1943 года, сын Сталина ему открыто признался, что польские офицеры были убиты Советами!
Через много лет, в 1952 году Левшецкий предстал перед американской комиссией под председательством Рэя Джона Маддена, которая была создана для расследования катынских преступлений. Поляк подтвердил тогда слова Якова Иосифовича Джугашвили: „Причиной убийства был факт, что жертвы составляли интеллигенцию, элемент наиболее для нас опасный и должны быть устранены”.
Может быть, благодаря лейтенанту Джугашвили, Ежи Левшецкий был первым поляком, который узнал ужасную правду о судьбе своих товарищей, которые попали после 17 сентября 1939 года в советский плен. Сам Левшецкий также закончил жизнь трагически. В ноябре 1953 года как офицер американской разведки он пересек немецко-польскую границу (переплыл вплавь Нейсе).
К сожалению, в результате доноса «безопасность» быстро напала на его след, и он попал в тюрьму. Сталинский суд приговорил его к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение 2 августа 1955 года в мокотовской тюрьме. В семейных архивах сохранилась карикатура поручика Ежи Левшецкого, которая была быть выполнена в лагере Яковом Джугашвили...
Немцы с самого начала пытались поссорить Якова с его польскими пленниками. Быть может, чтобы еще более сделать невыносимым плен, его направили в лагерь с польскими пленными, но достигли противоположного результата от задуманного.
Яков снискал доверие поляков и даже был включен в группу, которая готовила побег. Подпольщикам удалось сделать подкоп, ведущий под прилегающую к лагерю дорогу, но он был случайно открыт немцами.
Через несколько часов после неудачной попытки побега, лейтенант Джугашвили был доставлен в концлагерь в Заксенхаузен.
На прощание, по свидетельству поручика Александра Солеского, сын Сталина сказал:
„Я поляков раньше не знал, но вы мне дали сердце, а сердце нужно оплатить сердцем. Не знаю, куда я уезжаю, но мое сердце остается с вами”.
Оценили 13 человек
24 кармы