Когда государство платит за смерть, находятся те, кто спешит «выйти замуж» за умирающих. Новый российский тренд?

25 июля Красногорский суд Брянской области вынес поистине новаторское решение. Он признал недействительным брак между инспектором по воинскому учёту Еленой Соколовой и Сергеем Хандожко — участником СВО, который погиб менее чем через полгода после скромной и, скажем честно, подозрительно деловой свадьбы: https://theins.ru/news/283545

Суд постановил: никакой любви, никакого законного брака, никакого морального права на компенсацию. Только хладнокровный расчёт, штамп в ЗАГСе без штампа в паспорте, и... чёткое понимание, как работает машина государственных выплат.

Поздравляем! Мы, наконец, начали называть вещи своими именами. А браки — по расчёту. По боевому расчёту.

"Ищу мужчину без родственников и с направлением на передовую. Серьёзные намерения. Только компенсация."

Если бы у этой истории был Tinder-профиль, он начинался бы примерно так. Но, к сожалению, это не абсурдная сатира, а вполне реальный кейс из региона, где патриотизм давно перепутали с бухгалтерией, а служба Родине стала частью имущественного планирования.

В октябре 2023 года Елена Соколова — сотрудница администрации, между прочим, инспектор по воинскому учёту — выходит замуж за Хандожко. Мужчину без боевого опыта, без близких, без перспектив. Зато с подписанным контрактом на СВО. Это важно.

Свадьбы, цветов, друзей, торта, ЗАГС-фото с голубями — не было. Не было даже штампа в паспорте. Ну зачем лишний раз портить документ, когда цель достигнута — юридически оформлен доступ к возможным компенсациям?

На следующий день (!) после росписи Сергей отправляется на фронт. А уже через несколько месяцев — погибает. И буквально в течение дней после этого его «жена» подаёт документы на выплаты за погибшего военнослужащего. Быстро, чётко, без суеты. Профи.

 "Сначала контракт — потом кольцо"

Звучит как лозунг эпохи. Иронично, что женщина, работавшая по линии воинского учёта, сама превратила «учёт» в инструмент личной выгоды.

Семья погибшего — редкий случай, когда у человека, которого считали одиноким, внезапно нашлись родные — поднимает тревогу. Оказывается, Сергей имел братьев, сестёр, родителей — но почему-то в день росписи этого никто не выяснял. Женщина, по их словам, прекрасно знала, что вступает в «бесконфликтный» союз: родственников не видно — значит, делить ничего не придётся.

Но всё пошло не по сценарию.

Суд, наконец, заметил афёру. Это новость.

Судебные разбирательства тянулись долго. Представителем семьи выступал юрист Иван Пронин — единственный в этой истории, кто не пытался монетизировать смерть. Он доказывал: это не любовь, это не семья, это даже не совместная жизнь. Это хладнокровная сделка.

И суд — о чудо! — согласился. Брак признан недействительным. ЗАГС обязан удалить запись. Выплаты подлежат возврату. Правда, здесь начинается второй акт трагикомедии: кто и когда эти деньги теперь вернёт?

А сколько стоит смерть?

Давайте не будем врать себе: в России сегодня гибель военнослужащего — это, в том числе, экономическое событие. Появляются новые владельцы квартир, машин, наличных, «похоронных» и «гробовых». Государство платит. И это порождает спрос.

Когда выплата — до 12 млн рублей, и всё можно получить просто по штампу, не прожив с человеком ни дня, не поделив ни завтрак, ни быт — находятся те, кто видит в этом карьерную лестницу. Сначала — любящая невеста. Потом — скорбящая вдова. Затем — владелица компенсаций и льгот. А потом — ну, может, ещё один контрактник найдётся?

Родина-мать, но с кассовым аппаратом

Это дело — лакмусовая бумажка всей нашей государственной морали. Мы же громко кричим о святом долге, о памяти, о героизме, о жертве. Но по факту? Брак можно оформить за день до отправки на фронт. Родные могут узнать о гибели последними. А деньги — получить первыми. Если ты, конечно, заранее всё предусмотрела.

Не любовь, не верность, не долг. А умение заранее рассчитать — где ты и кому будешь выгодна.

 И сколько таких браков ещё?

Один случай вскрылся — потому что родственники пошли до конца. А сколько таких «браков по мобилизации» оформились и тихо осели в документах, на банковских счетах и в росреестре? Сколько таких «невест» обошли закон стороной — и даже не подали заявление в паспортный стол, чтобы не оставлять следов?

Сколько ещё раз государство выступит не как опора, а как объект схем?мерзота — как диагноз эпохи

И знаете, что самое отвратительное?

Как только Сергей ушёл на фронт, эта «жена» — уже тогда бывшая по духу, а не по закону — выкладывала в соцсети фото с пляжа. В обнимку с другим мужчиной. С коктейлем. С улыбкой на губах. Как будто её «муж» не в аду под Бахмутом, а где-то на даче.

Он всё понял. Подал на развод. Их даже официально развели. Только вот... решение не успело вступить в силу.

Он погиб.

А она — не вдова. Не жена. Не человек. Она — схема с лицом. Словно мёртвая внутри ещё задолго до его смерти. Но этого хватило, чтобы государство назвало её "вдовой" и отправило ей миллионы.

Что случилось с Россией? Где в нас прорвалось это червивое нутро? Когда смерть перестала быть трагедией, а стала инструментом по обналу? Когда «выйти замуж» стало значит — «выйти за деньгами»?

Откуда берутся эти особи? Из тех же кабинетов, что ставят штамп, не глядя. Из тех же подъездов, где поздравляют с «удачным браком». Из той же безнаказанности, что годами накапливалась в стенах наших госучреждений.

Мужики, хоть вы думайте, когда в ЗАГС собираетесь. Подумайте, кто перед вами: человек или расчётливый счётчик будущих выплат?

Наши бабушки ждали своих мужей с фронта, не зная — жив он или нет. Ждали без Instagram, без денег, без статуса, без "компенсаций". Просто — потому что любили.

А сейчас? Сейчас они не ждут. Они оформляют.

И вы что, думаете — это бесследно пройдёт? Нет. Это всё вернётся. В виде той страны, в которой уже не хочется жить. Где человек человеку — инструмент. А смерть — просто способ продвинуться в имущественном вопросе.

 Последнее слово — за нами

Можно, конечно, делать вид, что это исключение. Что одна «меркантильная вдова» не отражает общую картину. Но давайте не будем врать: государство само создало ситуацию, в которой смерть становится инвестицией. Где можно подделать чувства, но получить реальные деньги.

Справедливость, пусть и с опозданием, всё-таки проявилась. Но это, скорее, случайность. А не система.

Пока мы громко хороним героев — в тени их гибели кто-то тихо подписывает заявления на выплаты.

И не всегда — с правом на это.