На двери московской квартиры Марата Гельмана (признан иноагентом - ред.)написали «иноагент». Ну такая «концептуальная акция» для внутреннего пользования. Если система хочет кого-то запугать, странно запугивать человека, вообще не живущего в России.А если заклеймить, то это в принципе невозможно.
Тот самый «глубинный народ», который, по мнению власти, должен поддержать такого рода травлю, на деле абсолютно индифферентен. Как он относится к иноагентам? Никак. Иноагент не потянет даже на героя шпионских фильмов 1970-х. В сером плаще, шляпе и темных очках. Диктатура плодит комическую бессмысленность. Но при этом остается чудовищно жестокой. Последствия диктатуры губительны для всех в целом. И для народа в первую очередь. Но он, к сожалению, осознает это последним.
Тем временем, московский художник Иван Волков установил на Марсовом поле в центре Петербурга снежную фигуру в характерной форме малоприятного предмета длиной около 5 метров. Хотелось бы в описании обойтись без физиологических подробностей. За это действо автору грозит до пяти лет лишения свободы.
Уже ставший мемом энтузиаст из Якутии Михаил Боппосов, известный тем, что создает скульптуры из навоза, безусловно не является первооткрывателем данного специфического жанра. Но его, к счастью, никто не преследует. Чем же так провинился художник Волков? Очевидно, местом размещения своей работы. А именно самим Марсовым полем, на котором находится кладбище жертв Второй мировой войны. Однако, почему-то я уверена, что автор не имел представление об истории пространства и тем более, не имел никакого желания оскорбить чью-то память. Многие уже интерпретируют акцию как мессидж к власти Санкт-Петербурга по поводу состояния на улицах города.
Коммунальная ситуация в Санкт-Петербурге, покрытом коростой псевдонордического льда, более чем символична. Это город, откуда есть пошла советская власть. "Колыбель революции", точка сборки нынешней системы. Видимо, верхи не вылезают из авто, пока оно не заедет под крытый и вычищенный пятачок перед парадным. А все остальные вынуждены, подобно крестьянам, черни, голи перекатной XIX века скользить и расшибаться. Это такая неодостоевщина в городе, который может убить и покалечить уже не в силу психических особенностей ряда населяющих его персонажей, а по самому факту нахождения в нем. Таким образом, мы видим в нем мини-Россию как самовоспроизводящуюся машину страданий и насилия.
Художников сажать нельзя. Но концептуальное искусство находится в глубоком кризисе. Мало того, что оно чудовищно устарело, для него просто нет контекста внутри диктатуры. Плохой или нет, но концептуализм — для свободных стран. Нет контекста, но нет и запроса. Модное стало немодным, а вы и не заметили. Чувство актуальности — одно из важнейших для автора. По этому поводу мне вспомнилось свое старое стихотворение с упоминанием Олега Мавромати, известного акцией самораспятия. Но она происходила в России 1990-х, то есть все-таки в пространстве свободы. И во многом поэтому вошла в историю искусства.
АУМ
Мавромати — Христос в формате.
Хочешь пей его, хочешь ешь.
Все на чем-то распяты.
Воздух похож на хэш,
Пыль — на петлю на шее,
Терпение — на тщету,
Христос похож на кощея,
Тревожащего пустоту.
Воздух пахнет зарином.
Дети кричат «Аум!»,
В Токио смерть незрима,
Играя в людей, как в «Doom»…
Акционизм в России не был бы полон, если бы не затрагивал непосредственно реальность политического. Так арест и последующее заключение Алексея Навального стали по-настоящему концептуальными событиями. Правда, в плохом смысле слова. Алексей Навальный вышел из сферы прагматичной политики в хохломскую нежить героизма. Причем героизма профанического. И не только потому, что в постмодерне герои не нужны и неактуальны, но и потому, что он вернулся в Россию под ложные гарантии безопасности на энергии подростковой бравады. Я считаю его возвращение фатальной ошибкой. Следствием которой стало не только лишение его свободы, но и разгром штабов, террор против остатков оппозиции, в общем та самая диктатура, при которой мы с вами живем уже год. Философско-политический вопрос: «Хотела ли диктатура становиться диктатурой? Или стала ею вследствие необратимых причин?» Лично я уверена, что никакой нужды превращаться в полноценную диктатуру у власти не было. Эта нужда была невольно инспирирована бездарными действиями ФБК (запрещенная в России организация) и фатальных консенсусов, образованных вокруг него. Я желаю Алексею стойкости и свободы. Но также я желаю ему критичности, особенно в подборе кадров.
Политическая журналистка Эльвира Вихарева пишет:
«Я не хочу сейчас поднимать старый спор на тему «что надо было делать Навальному». Он свой выбор сделал — и его можно только уважать. Но мы должны честно спросить себя: а что дальше делать нам?
Есть вариант Навального — въехать в Иерусалим на белом осле (коне, мерседесе, велосипеде — выбирайте на вкус), но дальше там — Голгофа. А воскресать изо всей оппозиции умеет только Аркадий Бабченко.
Есть вариант Волкова: уехать и обещать из прекрасного далека прекрасную Россию. Но — в будущем. А как, когда — на это ответа нет.
Есть вариант тех, кто до сих пор ждет звонка в дверь в 6 утра, — пытаться сделать что-то в России. Но и тут остаются вопросы: сделать — что? Принять участие в насквозь контролируемых выборах? Выйти на очень холодную площадь с плакатом?
Какой вариант ни выбери, начинать нужно с одного: прекратить обманывать себя и других, рассказывая про ту самую «прекрасную Россию». Напомню, что когда-то это была шутка, сейчас затвердевшая до серьезности булыжника. Нет ведь никакой «прекрасной России» ни в будущем, ни в настоящем. Мы даже примерно не понимаем, как туда попасть, а уж что делать, когда тут все затрясется и посыплется, — тем более.
Когда-то, я помню, были какие-то планы, программы, идеи. А сейчас осталась только вот эта посмертная «прекрасная Россия». Потому что при жизни на нее шансов нет.
Так, может, перестать обманывать себя и других и поставить хотя бы честный вопрос: как? Правда, перед ним склоняются даже самые светлые оппозиционные головы. И все же — как?
Что сделать всем нам, чтобы такая борьба тех, у кого для нее есть еще силы и возможности, кто еще остался в стране и в политике, была эффективной — вот вопрос, который требует не шапкозакидательства, а честного разговора. Начать который я желания сегодня не вижу ни у кого.»
Голос Эльвиры один из немногих адекватных и критикующих. Другие просто боятся озвучить неприятное мнение и потерять одобрение консенсусных ЛОМов, создающих в России безальтернативного вождя. Подобный выбор сулит нам лишь смену одного диктатора на другого.
Оценили 0 человек
0 кармы