Вчера в Казахстане начался очередной трехсторонний саммит в рамках астанинского процесса по Сирии, где, в частности, обсуждалась ситуация в Идлибе. По мнению турецкого агентства «Анадолу», ситуация в этой северо-западной сирийской провинции станет серьезным испытанием для отношений Турции и России. Думаю, агентство ошибается — договоримся.
Западная пресса полна критики Дональда Трампа, который так и не решился ввести санкции против Турции после покупки С-400. И отмечается набирающий обороты дрейф Анкары в сторону Москвы. Что, на мой взгляд, и объясняет нерешительность Вашингтона, который не хочет терять ключевого союзника на Ближнем Востоке. Практика показала, что приструнить Реджепа Тайипа Эрдогана нахрапом вряд ли получится.
Но может ли Турция действительно превратиться в нашего стратегического союзника? Не в ближайшее время — это точно. И не настолько прямолинейно.
Геворг Мирзаян предостерегает Москву от сближения с Анкарой: «Турецкий президент видит себя лидером не только Ближнего Востока, но и всего «тюркского мира». Геополитическая экспансия Анкары проходит не только на Кавказе и в Средней Азии — традиционных сферах влияния России, являющихся частью проекта евразийской интеграции. Турция пытается укрепить свои позиции и в регионах Российской Федерации — в Крыму (где она инвестировала миллионы в крымско-татарскую общину), Поволжье, на Северном Кавказе».
При всем уважении к ученому, на его оценку ситуации, как мне кажется, влияют армянские корни.
Дело не только в том, что политика активного проникновения Анкары в российскую сферу влияния — это все же прошлый век. В 90-е узбеки и татары с удивлением узнавали от эмиссаров, что говорят не на родных языках, а на диалектах турецкого. Что им не особо понравилось. В итоге включения среднеазиатских, северокавказских и поволжских республик в орбиту тюркского мира так и не получилось — во всяком случае, в том формате, как того хотелось бы Анкаре. Все ограничилось культурой, которая, между прочим, отличается даже больше, чем киргизский язык от турецкого.
С Крымом ситуация тоже неоднозначна. Богатая двухмиллионная крымскотатарская диаспора, безусловно, важный фактор во внутритурецкой политике. Ссориться с такой влиятельной частью электората ни один турецкий президент никогда не желал. Но заметьте, активность Эрдогана на крымском направлении стала гораздо ниже, после того как полуостров перестал подчиняться Украине. Он явно не хочет раздражать Москву.
Как мне кажется, добрососедские и взаимовыгодные отношения с Турцией, наоборот, помогают, а не мешают решать перечисленные автором проблемы.
Другое дело доверие.
По мнению многих, настоящий союзник — только тот, кто идет в нашем фарватере и чуть ли не подчиняется распоряжениям Кремля. Ну как европейцы встают по стойке смирно, стоит Белому дому щелкнуть хлыстом. Я же думаю, что Владимир Путин старается выстроить с Турцией совершенно иные отношения. Как и с Ираном и Китаем.
Взаимодействие с суверенными странами (а все перечисленные государства, безусловно, суверенны) требует особых навыков. Переговоры с ними могут длиться годами — именно потому, что каждая блюдет собственный интерес, не связана путами идеологии и не подчиняется приказам внешних игроков. Зато когда ударили по рукам, можно быть уверенным, что выполнению контракта уже ничто не помешает.
У нас уже была попытка договориться с американским вассалом Болгарией, и мы помним, чем кончилось дело. Ради американских интересов страна потеряла 400 миллионов долларов ежегодной платы за транзит и еще под миллиард за так и не реализованный проект АЭС «Белене». Не получив ни малейшей компенсации за выполнение разорительных приказов, теперь сидит у разбитого корыта и страдает. Но ничего поделать не может.
Так что речь совсем не о доверии, а о взаимной выгоде и суверенитете как основе плодотворного сотрудничества.
Может ли Турция вернуться под крыло к американцам, наплевав на собственные интересы? История с С-400, АЭС «Аккую» и «Турецким потоком» нам подсказывает, что в ближайшее время вряд ли. По Идлибу, думаю, тоже договоримся — было бы желание, а оно есть у обеих сторон.
Но если Вашингтон когда-нибудь в будущем сделает выгодное предложение, Анкара запросто может опять повернуться к нам спиной. Не знаю как вы, а я к этому морально готов.
Вообще, было бы ошибкой не учитывать интересы суверенных государств. Например, вполне объяснимо желание Анкары стать газовым хабом и перекачивать энергоресурсы в Европу не только из России, но и из Азербайджана, Туркмении, Израиля а когда-нибудь, возможно, и из Ирана. Или начнем дуться на Турцию и считать ее предателем только потому, что суверенная страна решает собственные экономические проблемы, не спрашивая у нас разрешения?
В мире сегодня не так много по-настоящему независимых государств, с которым хоть и сложно, но, по большому счету, приятно иметь дело. Думаю, чтобы их пересчитать, хватит пальцев одной руки. С каждой из них Россия так или иначе взаимодействует, скрупулезно выстраивая двусторонние связи. Отношения с Турцией мне, например, кажутся идеальными: товарооборот растет, мы совместно участвуем в масштабном геополитическом проекте — восстанавливаем Сирию.
Но стратегическими партнерами в силу разных интересов по многим направлениям мы вряд ли станем. Я вот не вижу такой необходимости.
А вы?
Оценили 25 человек
35 кармы