Что за угрозы стоят перед Беларусью и Россией? Как на них реагировать? Российский военный эксперт Андрей Клинцевич дает ответ/
Ситуация на западных рубежах Союзного государства становится более напряженной. Милитаризация Польши, провокации со стороны стран Балтии, усиление военной инфраструктуры НАТО — все это свидетельствует о подготовке Запада к затяжному противостоянию. О самых тревожных сценариях — от блокады Калининграда до возможного нападения на Беларусь — читайте в эксклюзивном интервью с ведущим российским военным экспертом, главой Центра изучения военных и политических конфликтов Андреем Клинцевичем.
— Эстония планирует построить военную базу в Нарве, Литва — заминировать границы с Беларусью и Россией, а Латвия уже установила противотанковые заграждения в приграничной зоне. Как вы оцениваете такие шаги? Это реальные меры безопасности или политический спектакль?
— Страны Балтии действительно готовятся к возможной войне с Союзным государством. Переломным моментом стал саммит НАТО в Вильнюсе летом 2023 года, где впервые открыто заговорили о возможном конфликте с Россией и Беларусью. Некоторые политики называют конкретные сроки — 2027 или 2030 год. После этого на Западе запустили «страновые программы»: члены НАТО и ЕС обязались изменить свои законы и вложить средства в инфраструктуру, чтобы армии могли быстро перемещаться по Европе. Тогда же появилось понятие «военного Шенгена» — теперь солдаты альянса могут пересекать границы без согласований с парламентами. Под эти цели активно перестраивается территория. В Эстонии, например, строят новые мосты, способные выдерживать натовскую бронетехнику, также в странах Балтии расширяют дороги и прокладывают железные линии вдоль границ с Россией и Беларусью. Это уже не просто политика, а реальная военная подготовка.
Кроме того, НАТО решило увеличить численность сил быстрого реагирования — с 30 до 300 тысяч человек. Например, немецкая бригада, которую размещают в Литве, входит в этот план. Эти войска работают как единая структура и могут применяться без согласования с местными властями.
Сейчас США под руководством Трампа меняют этот курс: обсуждается отказ от участия Украины в июньском саммите НАТО в Гааге и возможное возобновление работы Совета Россия — НАТО. Но ранее принятые программы все равно продолжают реализовываться — даже в ущерб экономике и свободе граждан.
Сегодня страны Балтии строят полноценную оборонную линию: с укреплениями, окопами и минами. Они выходят из соглашений о запрете противопехотных мин и начинают собственное производство — как для Украины, так и для своих арсеналов. В таких условиях Союзное государство не может оставаться в стороне. Россия и Беларусь действуют как единое военное пространство с общей системой ПВО и совместной группировкой войск. Москва официально считает, что нападение на вашу страну — это нападение на нее саму. Ответ будет жестким и однозначным.
— Экс‑президент Литвы Даля Грибаускайте заявила, что ядерное оружие России — это «устаревший инструмент», который «никого не пугает». Учитывая, что в Беларуси также хранится российское ядерное оружие, не являются ли эти слова провокационными для Союзного государства?
— Эти слова сами по себе не являются провокационными, чтобы нам немедленно реагировать ответными мерами. Скорее, это проявление политической слепоты. Экс‑президент — опытный политик, она прекрасно понимает разрушительную силу ядерного арсенала, особенно если его применят против бедных стран Балтии, которые просто исчезнут. Но, к сожалению, она озвучивает европейскую позицию, которая уходит корнями в идеи Генри Киссинджера. В прошлом веке он писал о возможности так называемой ограниченной ядерной войны. По его мнению, в случае конфликта между СССР и НАТО никто не пойдет на применение стратегического оружия массового поражения, но тактическое может быть использовано на поле боя. Это, по их мнению, не так уж страшно.
Напомню, что США провели более тысячи испытаний различных видов ядерного оружия, включая тактическое, прямо в пустыне Невада недалеко от Лас‑Вегаса. Эти испытания носили почти шоу‑формат — с билетами и трибунами. Поэтому для многих западных политиков это кажется не таким уж ужасным. Конечно, разумные люди понимают, что ядерная сила — чудовищная и разрушительная. Хочется верить, что она останется инструментом сдерживания, а не перейдет в наступательный арсенал. При этом одна страна, несмотря на мнение своих граждан, до сих пор сохраняет стратегию превентивного применения ядерного оружия, чтобы усилить конфликт и закончить его на своих условиях. Речь идет о Соединенных Штатах Америки, как это уже было в случае с Японией.
— Александр Лукашенко не раз подчеркивал, что Беларусь ни на кого не собирается нападать, а европейцам лучше покупать тракторы, а не танки. Но Польша все равно наращивает военную активность. Что стоит за этим? Есть ли у Варшавы реальные планы в отношении Минска?
— Польша проводит масштабную милитаризацию — порой более агрессивную, чем Украина. Варшава закупает оружие в таких объемах, которые не под силу даже ведущим странам Европы, таким как Германия, Франция или Италия. Например, поляки заключили контракт на тысячу южнокорейских танков K2 «Черная пантера» и 980 артиллерийских систем. Объемы заказов оказались настолько большими, что корейским банкам пришлось расширить кредитные лимиты на производство такого вооружения.
Польша закупает 250 новейших американских танков Abrams, реактивные системы HIMARS и другое современное вооружение. При этом она формирует несколько тяжелых механизированных дивизий: одну — на калининградском направлении, вторую — на белорусском. Также заявлено, что численность армии будет увеличена с 160 до 300 тысяч человек.
Параллельно создается мощный резерв из гражданского населения через различные военные программы. Все эти шаги сопровождаются заявлениями отдельных польских политиков о восстановлении Восточных Кресов — бывших польских территорий, куда входили западные Украина и Беларусь.
Такие реваншистские намеки не остаются без внимания. В ответ Беларусь и Россия усиливают взаимодействие: проводят совместные учения, формируют группировку войск и систем ПВО. Это и обмен военным опытом, и сдерживающий фактор.
— Беларусь неоднократно предлагала Польше сотрудничество как в вопросах противодействия миграции, так и по военной линии, но Варшава отказывается от диалога. Как вы думаете, что должно произойти, чтобы Европа пошла на контакт с Минском и Москвой?
— Необходимы серьезные политические изменения, чтобы Европа согласилась на диалог с белорусами и россиянами. Речь не о том, чтобы европейские лидеры «любили» Беларусь или Россию, — важно, чтобы они начали думать о собственных народах. Пример — Словакия и Венгрия, где правительство ориентировано на национальные интересы. В таких условиях возможны сотрудничество и дружба. Но как только высокие посты занимают ястребы, одержимые военной риторикой, начинается опасный сценарий.
К сожалению, нередко лидеров в Европе продвигают глобалистские силы. Мы видим, как они обманывают избирателей. Новый канцлер Германии Фридрих Мерц, например, бывший топ‑менеджер BlackRock (крупнейшая американская компания, проводящая крайне агрессивную политику по скупке активов по всему миру. — Прим. ред.). То же касается Кира Стармера в Великобритании, да и Джорджи Мелони в Италии. Они приходили с одними обещаниями, а действуют теперь совсем иначе. Пока подобная система не изменится, конструктивного диалога не будет.
Тем временем Беларусь и Россия интегрируются в Евразийский экономический союз, который активно расширяется. Мы строим партнерские связи с Юго‑Восточной Азией, Ближним Востоком, Центральной Азией и Южным Кавказом. Это позволяет нам диверсифицировать торговлю и укреплять экономику. Да, раньше с Европой были добрососедские отношения и стабильный товарооборот — сейчас это почти сошло на нет. Но в итоге ЕС теряет больше: он выбрал пушки вместо масла.
Беларусь и Россия показывают рост экономики и положительное торговое сальдо. Мы выполняем социальные обязательства перед гражданами. А вот европейские страны, особенно Польша, сокращают социальные программы и утрачивают качество жизни. Их элиты, возможно, станут богаче. Но простым людям от такого расклада не легче.
— НАТО пересматривает свою военную доктрину. На этой почве в России появилось мнение, что альянс готовится к большой войне. Насколько, по‑вашему, это оправданное беспокойство? Существует ли реальная угроза для Москвы и ее союзников?
— В июне НАТО планирует в Гааге обсудить увеличение инвестиций в оборонно‑промышленный комплекс — с 2 до 5 процентов ВВП. Это колоссальные суммы, учитывая масштабы экономик стран альянса. Такие шаги вызывают обоснованное беспокойство.
Безусловно, Москве и Минску придется реагировать зеркально, если европейские армии начнут резко наращивать численность и боевые возможности. Скорее всего, речь пойдет не об увеличении численности личного состава, а о размещении новых систем дальнего поражения с нашей стороны.
Параллельно с этим НАТО и США активно финансируют информационные операции. Страны Балтии и Польша стали хабами для беглых оппозиционеров, псевдоструктур, самопровозглашенных президентов. Эти силы мечтают о внутренней дестабилизации в России и Беларуси, рассчитывая на волну хаоса, чтобы спровоцировать насильственные перемены — вплоть до изменения конституционного строя. Но пока таких сценариев не наблюдается. Более того, учитывая внутренние проблемы самих западных стран, можно предположить, что серьезные потрясения начнутся у них, а не в Беларуси и России.
— Насколько реален сценарий, при котором Балтийское море станет «внутренним морем НАТО»? Может ли Запад попытаться блокировать Калининград. И к чему это приведет?
— Альянс сегодня полностью контролирует страны Балтии. НАТО наращивает военное присутствие, формирует объединенные группировки, включая противокорабельные системы в Эстонии и Финляндии, тем самым создает барьеры для свободного передвижения, например в районе Финского залива.
Любая попытка блокировать судоходство в регионе — это прямой путь к военной эскалации с тяжелыми последствиями. НАТО делает ставку на давление, а одним из рычагов становится Калининград. Уже предпринимались шаги по энергетической блокаде, например отключение от системы БРЭЛЛ. В итоге Литва, Латвия и Эстония только себе навредили: цены выросли кратно, а Калининград тем временем увеличил собственную генерацию.
Ограничивается и сухопутная логистика. Не исключены попытки заблокировать и морской доступ в регион. Один из недавних инцидентов: эстонские военные попытались остановить танкер Jaguar под флагом Габона, перевозивший российскую нефть в нейтральных водах. Эстонцы планировали «досмотр» под предлогом борьбы с «теневым флотом». Реализовать это помешала российская авиация.
Провокации Запада продолжатся. ЕС все чаще игнорирует международные нормы, прикрываясь политическими формулировками. Но Россия ясно дала понять: если дойдет до конфликта с НАТО — с блоком, объединяющим страны с миллиардным населением и огромным военным бюджетом, — это не будет позиционная война в окопах. Ответ будет асимметричным и масштабным.
— Бывший американский разведчик Скотт Риттер назвал НАТО тонущим «Титаником» и предположил, что вступление Турции в БРИКС может привести к распаду военного блока через 10 лет. Как вы оцениваете такие прогнозы? Каким вы видите будущее организации? Будет ли альянс продолжать расширяться на восток или, наоборот, ослабнет?
— Не вижу серьезных предпосылок для распада НАТО в ближайшей перспективе. Это по‑прежнему мощный инструмент геополитического доминирования. Альянс фактически контролируется США — как за счет финансов (американский военный бюджет значительно превышает бюджеты других участников), так и за счет структуры командования, где ключевые посты традиционно занимают американские генералы. Назначение генеральных секретарей также согласуется с Вашингтоном. Да, нынешний генсек представляет интересы Демократической партии, но Трамп, вероятно, тоже найдет способы влияния на организацию.
НАТО вряд ли будет расширяться с прежней скоростью, но сам процесс продолжится. США заинтересованы в сохранении блока как рычага давления — особенно на восточном направлении, в том числе в отношении Китая.
— Трамп высказывал идею присоединения Гренландии к США. Как вы думаете, если это произойдет, какие будут последствия для безопасности России и Беларуси, учитывая стратегическое положение острова? Может ли это повлиять на стабильность в Арктике и глобальную ситуацию?
— Не думаю, что присоединение Гренландии кардинально изменит военный баланс или ситуацию с безопасностью России и Беларуси. Военная инфраструктура США и так уже максимально приближена к нашим границам: ядерные боеголовки размещены в Европе, системы ПРО Aegis Ashore тоже. Кроме того, у США есть военная база на территории Гренландии.
Что касается Арктики, Соединенные Штаты уже подписали соглашения о круглосуточном доступе к военной инфраструктуре Скандинавских стран — Финляндии, Швеции и Норвегии. С этими государствами Россия имеет общую границу протяженностью более 1000 км. США уже сейчас могут размещать ракеты, перехватчики, ударные комплексы и контролировать Северный морской путь без всякой Гренландии.
Присоединение этого острова — скорее эмоциональный или имиджевый проект Трампа. Расширение территории США хотя бы на один штат станет для него достижением, обеспечившим место в истории. В его резиденции Мар‑а‑Лаго даже стоит эскиз горы Рашмор с его портретом рядом с другими президентами. В более широком смысле идея объединения Северной Америки (включая Гренландию и Канаду) в «супергосударство» с огромной территорией, населением и экономической мощью — это долгосрочный стратегический замысел США, к которому они могут прийти со временем.
— Как вы считаете, почему Еврокомиссия настаивает на санкциях против «Северного потока — 2», который фактически уже не функционирует? Каковы могут быть последствия такой жесткой политики в отношении российских энергоресурсов для самой Европы?
— Основными игроками на мировой арене становятся поставщики энергоресурсов: нефти, газа, редкоземельных металлов и т.д. США это понимают, поэтому Трамп активно заключает соглашения по поставкам критически важных материалов. А вот Европа зачастую действует глупо.
Российские энергоресурсы с удовольствием покупают страны Азии и Африки. Например, основным поставщиком дизельного топлива в Европу стала Индия, хотя по факту это российская нефть. То есть европейские потребители все равно используют российское сырье, но платят за него значительно больше. То же касается и газа: не хотят покупать сжиженный природный газ напрямую из России — пусть приобретают американский или катарский по завышенной цене.
Санкционное давление бьет по самим европейцам: они теряют рынки, возвращение на которые в будущем окажется крайне затруднительным. Пример — немецкое автомобилестроение. Одна из ключевых отраслей экономики Германии переживает спад: часть активов скупают китайские инвесторы, а обанкротившиеся предприятия переходят в разряд оборонных, перенастраиваясь на выпуск военной продукции.
— Каким вы видите будущее Союзного государства, учитывая все происходящее — от санкционного давления до конфликта в Украине? Какие перспективы открываются для России и Беларуси в новых геополитических условиях?
— Очень хорошие перспективы. Во‑первых, идет интеграция нашего законодательства через союзные программы, раньше их называли дорожными картами. Я сам участвовал в их создании, когда работал в Министерстве экономического развития и в посольстве России в Беларуси. Новые решения помогают работать по разным направлениям.
Беларусь — мощный поставщик своей продукции на российские рынки. Например, Минский завод колесных тягачей (МЗКТ) выпускает тяжелые платформы для нашей военной техники, в том числе для «Орешника», и так далее.
Кроме того, экономика всегда измеряется потреблением электроэнергии. Белорусы планируют расширять мощности по атомной энергогенерации, а это говорит о росте и развитии страны. Беларусь вместе с нами входит в Большое Евразийское партнерство — проект по объединению Евразии в мощный суперконтинент. Беларусь в этом союзе — важный форпост для китайских компаний. Технопарк «Великий камень» под Минском — пример масштабного технологического развития и сотрудничества. Союзное государство ждет позитивное будущее.
Оценил 1 человек
3 кармы