Князья номенклатуры

Один из вызывающих споры вопросов – какой экономический уклад в нашей стране? Кто-то скажет, что самый лютый и безобразный капитализм, где трудящимся нет никакого житья, иные возразят – нет, не сложился рыночек, как жили при совке, так и живем, и физиономии кругом те же – КГБшники, партбилеты не сдавшие. Дискуссия о том, слишком много ли в РФ рынка или, напротив, ничтожно мало, может длиться вечно, однако важно все же дать на поставленный вопрос максимально точный ответ. Или, если угодно, диагноз.

Россия – страна уникальная. По большому счету в министерстве русской пустоты есть три кабинета, и есть три экономических модели, образуя некий постмодернистский симбиоз, когда экономические порядки с лагом в несколько веков вдруг оказались в одном времени и в одном месте – госкапитализм, феодализм и либеральная надстройка.

1. Государственный капитализм

Основным экономическим укладом в РФ является государственный капитализм (госкап) – модель, при которой, с одной стороны, формально присутствуют рыночные отношения, но основными действующими силами выступают крупные монополии, которые срастаются с органами государственной власти. Другое название для госкапа – олигархический капитализм.

В основе российского госкапитализма – крупнейшие добывающие предприятия, крупные банки, ключевые предприятия транспортной инфраструктуры. Практически все из них были построены в СССР, а их руководители никого не победили в конкурентной борьбе – точнее говоря, битва была лютая, но это была не конкурентная борьба между компаниями, где побеждает самый эффективный, а дележ руководящих ролей в самих предприятиях. В России в результате борьбы за выживание у властных рычагов оказались своеобразные господин Октан, госпожа Нефть и прочие герои рисунков Александры Железновой.

Особенность нашего госкапа – сосуществование двух форм собственности, государственной и частной. Ряд предприятий перешли в частные руки в результате приватизации 90-х, другие же формально остались под контролем государства, либо же существуют в режиме сложно характеризуемых схем (“Чей “Сбербанк”? Центробанка? А ЦБ чей? Ну как бы государства”). Несмотря на различия в формах собственности, объединяющим началом для россиянской олигархии именно является ее симбиоз с органами власти. По сути государственный механизм поставлен на службу крупным корпорациям – достаточно вспомнить, как нежно и трепетно Кремль вписывается за находящимися под санкциями богатеям, выдавая субсидии их предприятиям, компенсирующий финансовые потери.

Еще одна отличительная черта госкапа в РФ – ее сырьевой характер, заточенность на внешние рынки. До середины “нулевых” можно было говорить о ярко выраженном колониальном характере российской экономики, то есть выкачивании ресурсов на Запад, однако в последние годы окрепшие в период высоких цен на нефть корпоративные номенклатурщики принялись проводить собственную экспансию на внешние рынки, усложнив эту характеристику.

Оба этапа развития госкапа характеризуются игнорированием потребностей собственной страны. Никто не хочет вкладываться в РФ – петербургскому повару Пригожину милее алмазы в африканских джунглях, чем еле дышащий приборостроительный завод “Светлана” в родном городе.

2.Феодализм

Если основой российской экономики, составляющее большую часть ВВП, являются предприятия, функционирующие на принципах госкапитализма, то вторая формация, присутствующая в России – феодализм. Значительная часть субъектов нашей Ресурсной Федерации так и живет, как в средние века: отдана земля в распоряжение местным князькам, и выжимают они пот из холопов, как могут. Ну а если выжимать особо нечего, то просто оставляют прозябать.

Стоит помнить, что если основа получения прибыли при капитализме – прибавочная стоимость, то при феодализме – рента, то есть плата за пользование землей. Сидит князь на регионе и выдает все, что более-менее фурычит, мелким (в масштабах госкапа) ремесленникам, которые платят мзду сюзерену.

Новорусское средневековье проявляется не только в распределении власти в субъектах РФ. Этот же уклад пронизывает чиновничью машину на федеральном уровне, разросшуюся до монструозных размеров. Расположение отдельных персоналий в номенклатурной вертикали является важным фактором, обуславливающим их обогащение, потому что крупный чиновник или силовик – это собиратель оброка со своей вотчины, не обязательно имеющей границы какого-то края или области.

Не стоит забывать о таком старом русском словечке как кормление, которое, согласно словарям, означает “вид пожалования великих и удельных князей своим должностным лицам, по которому княжеская администрация содержалась за счёт местного населения в течение периода службы.” Короче, вот тебе, боярин, волость – всё дадут тебе с земли, хорошо жить будешь, систему “Платон” им вкрутишь, чтобы копеечка с каждого в кошелек тебе падала.

Феодализм проявляется и в наследовании богатств, титулов и привилегий, в расстановке господских отпрысков на хлебные места. Естественно, наше средневековье сугубо иерархично, причем отбор в уже сформированную отцами-основателями элиту происходит не по достоинству, а по происхождению.

Есть при рассейском феодализме и свои удельные СМИ. Достаточно взглянуть на большинство провинциальных информационных ресурсов, подконтрольных региональным администрациям или местным кланам – никакие это не независимые журналисты, а глашатаи герцога.

3.Либеральная надстройка

Пикантность ситуации в том, что княжескому сыну или дочери гендиректора сырьевой корпорации, подвязавшейся в госзакупкам, очень не хочется казаться мрачными злодеями из картин Железновой, а хочется быть сладкими марципанчиками. Чтобы стать марципанчиком, всегда есть престижные университеты (зарубежные и несколько отечественных) – в них наши герои учатся красиво говорить про рыночную экономику, американскую мечту и свободную конкуренцию, посещая научные конференции памяти Егора Гайдара. А главное, наши герои начинают верить, что всего добились сами.

Важный кирпичик господствующего строя – легитимность верхов. Если легальность (законность) достигается путем контроля за правоохранительными и судебными органами, то легитимность (общественное признание) достигается путем прохождения нео-дворян через серию ритуалов, имитирующих самостоятельное вознесения на вершину как успешных бизнесменов. Важную церемониальную роль играют несколько фигур из ельцинского окружения, нахождение которых во власти призвано показывать преемственность элит и приверженность ценностям транснационального капитала (сами эти фигуры, хотя и демонстрируют рыночную фразеологию, сами являются типичными госкаповцами, получившими власть в результате номенклатурного сговора).

Кроме того, либеральная надстройка работает особым образом в РФ в макроэкономическом масштабе – на уровне государства, а не компаний. Из принципов рыночного либерализма вырезается все, что должно воплощаться на уровне фирмы (то есть свободное, не контролируемое чиновниками предпринимательство), а остается то, что реализуется на уровне страны – плоская шкала налогообложения (богатый платит столько же, сколько и бедный), постепенная ликвидация социального государства (переход к платным школам, платным больницам, повышение пенсионного возраста), выгодная глобалистам высокая ставка ЦБ.

Либерализм не проявляется в России как полноценная экономическая формация, важная с точки зрения вклада в ВВП, поскольку действительно крупных предприятий (как по численности персонала, так и по прибыли), функционирующих на принципах свободного предпринимательства, в РФ не много, а малый бизнес слабо развит. Однако либерализм проявляется как надстройка к первостепенному и второстепенному укладам – госкапу (олигархическому капитализму) и феодализму, он отвечает, в том числе, за фасадную идеологию правящих кругов для их вхождения в высокие слои мировой элиты. В последние годы, правда, эти попытки все менее успешны.

Андрей Песоцкий, кандидат экономических наук